Кенджи и сам не заметил, как провалился в дрему. И сон его выдался весьма тревожным. Он опять переместился в какое-то незнакомое место. На этот раз то было широкое плато расположенное где-то на вершине. Быстрый ветер бил в лицо, заставляя глаза слезиться. Всюду стояли зеркала самых разных форм и размеров — от круглых, едва ли больше ладони, до прямоугольных, возвышающихся над Кенджи на несколько голов — с черной гладкой поверхностью. Позади некоторых зеркал стояли высокие фигуры, кутающиеся в длинные черные плащи и скрывающие лица за широкими капюшонами.
Один из незнакомцев подошел к пьедесталу посреди площадки, на котором лежал невероятно крупный — размером со среднюю тыкву — кристалл глубокого синего цвета с бирюзовыми прожилками. Воздев над ним ладонь, незнакомец начал нараспев произносить какие-то слова на странном наречии. Один за одним фигуры присоединялись к собрату и вот уже в воздухе звучал целый хор голосов. К удивлению Кенджи, он и сам не остался в стороне, словно бы некто нашептывал ему на ухо нужные слоги.
Внутри кристалла загорелся меленький огонек, который с каждым мгновением становился все ярче и ярче. Воздухе вокруг будто бы задрожал, пение становилось все громче, кристалл приподнялся над пьедесталом на несколько ногтей… И потом разлетелся на куски. Все собравшиеся тут же смолкли, словно по щелчку пальцев, незнакомец же, начавший ритуал, судя по всему разразился громкой бранью. Да и сам Кенджи чувствовал глубокую досаду и даже горечь от того, что у них опять не получилось связаться с теми, кто остался…
Кенджи?.. Кто это? Почему он называет себя этим странным именем?
Сзади послышался громкий стук. Он оглянулся, подошел к одному из зеркал, пригляделся и замер. То, что он поначалу принял за собственное отражение, на деле оказалось мерцающим силуэтом с пылающими глазами, которого точно заперли внутри. Размахнувшись, тень что есть мочи ударила по стеклу, будто надеясь пробить себе выход.
Дико заболела голова. Столь сильно, что пред глазами поплыло, а в ушах зашумело.
Тень била все сильнее и сильнее и каждый удар отдавался в висках стуком молота.
Наконец черное стекло треснуло, пошло трещинками и…
Кенджи резко поднялся на кровати, с шумом втянул ртом воздух и огляделся. К счастью, вокруг была все та же тесная комната, пропахшая опилками. В дверь постучали. Натянув сапоги, Кенджи поднял с пола упавшую книгу, положил ее на подушку и подошел к порогу. За ним оказался Кума — донельзя смущенный.
— Прошу прощения, если разбудил, учитель, — пробасил он, глядя на Кенджи сверху вниз.
— Я же говорил — не называй меня… а, ладно, — начал было Кенджи, но потом лишь тяжко вздохнул и тряхнул головой, будто пытаясь стряхнуть остатки наваждения. — Что-то случилось?
— Хозяину только-только привезли бочонок хорошего сакэ, а сам он уже снял с вертелов цыплят и, боюсь, долго не задержится ни то, ни другое.
Спустившись вниз, Кенджи действительно увидал битком-набитый зал, гудевший, словно встревоженный улей. Ясу занял стол в углу, подальше от лишних глаз. Кое-как пробившись сквозь гомонящих людей, Кенджи вместе с Кумой присел рядом с Ясу — и почти сразу же перед ними возникли дымящаяся тарелки и наполненные стаканы.
— Приснился плохой сон? — поинтересовался Ясу, взглянув на Кенджи.
— Угу, — промычал тот. — Я бы даже сказал — отвратный.
— Понимаю, — кивнул Ясу и, немного помолчав, вдруг спросил: — Скажи, а ты задумывался о том, что будешь делать, если одержишь вверх?
— В смысле? — нахмурился Кенджи, вяло ковыряя разварившееся мясо.
— В прямом, — пожал плечами Ясу. — Допустим, тебе удастся настигнуть Жнеца и отправить его на тот свет. Возможно ты даже сумеешь вернуться назад целым и невредимым. А что дальше?
Признаться, столь простая мысль до этого момента просто не приходила Кенджи в голову. Все, чем он жил — месть. Найти ублюдка, лишившего его дома и уничтожить его. Во что бы то ни стало. Потом же… Кенджи с трудом мог представить то, что будет дальше. Разве что… В голове раз за разом всплывало лицо Рэй. Ее голос, ее дыхание на шее. То, как она прикусывает нижнюю губу, когда раздумывает. Но есть ли будущее у чудом выжившего в чудовищной мясорубке воина, случайно приобретшего таинственные силы, и синоби, чья судьба была предопределена ее кланом?
Вряд ли.
— Как говорит мой дядя: прежде чем размышлять о том, за сколько продать шкуру оленя, его необходимо подстрелить, — вмешался в разговор Кума, с хрустом разламывая большую куриную кость, и невольно спасая Кенджи от неудобного вопроса.
— Согласен, — кивнул он, а после огляделся и спросил: — К слову, а где Белый Лис?
— Нашел себе новых друзей, — кивнул в сторону Ясу, не скрывая презрения.
Белый Лис сидел неподалеку в компании пятерки мужей, играющих в кости. Судя по их сочной брани, старику сегодня явно везло, а судя по его красной шее — выигрыш он уже успел отпраздновать и не один раз. После очередного кона Белый Лис таки распрощался с новыми знакомыми и бухнулся между Кенджи и Кумой.
— Сегодня удача явно на моей стороне, — довольно ухмыльнулся Белый Лис. — И половины вечера не прошло, а я уже умудрился вдвое увеличить то, что получил от Окамото. Правда, кажется, те простофили остались не слишком довольны тем, что вообще позволили мне сесть к ним за стол.
— Так может это намек на то, что пора завязывать? — заметил Кенджи. — Портить отношения с местными сейчас — не лучшая идея. Особенно если учесть, что гостей здесь и без того не слишком любят.
— Брось. Когда еще нам доведется хоть маленько развлечься? — махнул рукой Белый Лис, взглянул в пустой стакан и крикнул: — Эй, хозяин, у меня уже глотка высохла, пока ты пойло несешь!
Ясу хотел было что-то сказать, однако вместо этого только выскользнул из-за стола и направился к выходу, пред тем буркнув, что ему необходимо подышать свежим воздухом. Кенджи же не успел даже дотронуться до еды, когда из-за спины раздался чей-то пьяный голос:
— Проклятые южане. Мало того, что разгуливают здесь как у себя дома, так еще и жульничают!
Оглянувшись, Кенджи увидел одного из незадачливых игроков, что прожигал спину Белого Лиса осоловевшим взглядом.
— Если ты позволяешь обдурить себя своими же костями — лучше выкинь их куда подальше, — спокойно произнес в ответ тот.
— Так ты даже не скрываешь, что ты обманщик! — рявкнул проигравший, поднимаясь из-за стола.
— Этого я не говорил, — ничуть не смутился Белый Лис, принимая из рук подошедшего хозяина полный стакан.
— Да? Значит мне послышалось? Или я это сам придумал? А может ты хочешь сказать, что я — вру?! — мужчина нетвердым взглядом подошел к их столу, вцепился в него побелевшими пальцами и склонился над стариком. Кенджи кинул на того взгляд, однако Белый Лис в ответ лишь подмигнул. — Повтори-ка мне это прямо в лицо, старый ты пердун!
— Послушай, — попытался успокоить буяна Кенджи, — если хочешь, мы можем вернуть тебе твои…
— Я хочу стереть с рожи этого хмыря его улыбочку! — прошипел хам и потянулся было к висящему на поясе ножу, однако Кенджи успел перехватить его кисть.
— Прежде чем ты совершишь какой-нибудь необдуманный поступок, — сказал Кенджи, глядя прямо в глаза мужчине, — учти, что мы тоже носим с собой сталь и отнюдь не для красоты.
Его взгляд забегал между Кенджи, Белым Лисом и Кумой, точно оценивая, а стоит ли дальше раздувать свару. В этот самый момент к буяну подскочил один из его приятелей и утащил обратно за стол. Выдув поставленную друзьями кружку, задира, похоже, позабыл о проигрыше, а осушив еще одну — привалился к сидящему рядом другу и громко захрапел. И только Кенджи успел порадоваться тому, что разгорающийся конфликт сошел на нет, как кто-то ехидно протянул:
— Не думал, что у Дома Змея дела настолько плохи, что его люди вынуждены бродить по всяким дырам и обирать местных выпивох.
То был парень лет двадцати, не старше, что сидел по левую руку за вытянутым столом в компании мужчин постарше. Все они были одеты на порядок лучше других посетителей и явно могли позволить себе место подороже. К тому же взяли они лишь кувшин пива на всех шестерых, а под плащами у некоторых виднелись рукояти вакидзаси. Поэтому Кенджи сразу заподозрил, что что-то тут нечисто и проигнорировал комментарий незнакомца. Однако он не унимался:
— Что, Змей, сказать нечего? Удивительно — я вот слышал, что вы как раз умеете орудовать только языками.
— Между прочим, сэнсэй Кенджи дал бой самому Черному Всаднику. И мало того — едва не отправил его на тот свет! — вступился за Кенджи Кума.
Мужчины переглянулись — а после разразились дружным хохотом. И если Кенджи столь бурная реакция никак не задела, то вот Кума тут же покраснел от злости.
— А чего сразу не Пепельного Короля прикончил? — ухмыльнулся один из незнакомцев.
— Что взять с простого Змея, раз уж глава их Дома помер в постели в обнимку с молоденькой шлюхой. — лениво протянул его приятель, широко зевнув.
Услышав столь наглую ложь Кенджи аж поперхнулся. А потом сжал кулаки, чувствуя, что внутри него начинает клокотать до боли знакомое чувство. Плевать, когда кто-то пытается поддеть его или высмеять — однако марать память Каташи он не позволит. Кенджи уже поднялся на ноги и двинулся к наглецам, чтобы выбить из них все дерьмо, как вдруг вспомнил слова Каташи, произнесенные им на похоронах Сато: «…отныне всеми своими поступками ты или восхваляешь или позоришь всех нас — заставь меня не пожалеть о моем решении». Стал бы сам старший Такэга ввязываться в случайную потасовку, особенно если учесть, что помимо прочего она может помешать достигнуть главной цели? Вряд ли.
Поэтому Кенджи глубоко вдохнул, выдохнул, заставляя уже разгоревшийся было яростный огонек погаснуть, и вернулся к похлебке, что успела заметно поостыть.
— Не веришь мне — спроси Окамото или его людей, — упрямо продолжил Кума. — Любой из них подтвердит то, что я сказал.
— Окамото? Пф! — громко фыркнул мужчина. — Ты и впрямь считаешь, что для меня что-то значат слова какого-то сельского пьяницы? Да ими разве что подтереться можно!