— Сдерживаем, но приходиться сидеть здесь круглосуточно. Считай в осаде живём, они вообще берега попутали.
— Ну да, берегов и не осталось, — проскрипел папаша Кац. — Вода высоко поднялась.
— Да нас чуть кондратий не хватил, когда эти уроды цепи растворили. Вы бы слышали, какой грохот здесь стоял, когда заслонка вниз рухнула.
— Даже не представляю, — покачала головой Кобра.
— Знаешь, в чём самый смех? —нервно хохотнул Доместос. Ему точно следовало показаться знахарю. — Помните того здоровенного крокодила с плавником? Так его заслонкой прищемило. Он так выл, мама дорогая! Эти то. — Он кивнул на упитанных заражённых глазевших на нас из тины недалеко от берега. — Эти сразу сориентировались. Обкусали ему всю жопу, за пару часов сожрали всё, что на этой стороне осталось. Остальное уплыло вниз, они тогда через заслонку за ним полезли, вот мы их и постреляли порядочно.
— А мы всё думаем, где главный, а его оказывается слопали, — скрипуче рассмеялся папаша Кац.
— Натурально всего, — кивнул Доместос.
— Ктулху как? — спросила Кобра.
— Да что ему будет. Вылазит иногда. Пообедает заражёнными, да и к себе в нору. Во, во! Вспомни называется и появится.
— Обеденное время как раз, — сказала Наташа и тут мы увидели в глубине туннеля два горящих глаза и нос. — Ого!
Из пещеры выбирался Ктулху, к моему удивлению двигался он с приличной скоростью и уже вскоре плавно погрузился в воду, оставив на поверхности макушку и глаза. Всё остальное плыло в канале или скорее шагало, учитывая длину его щупалец. Заражённые, завидев монстра бросились в рассыпную, но прятаться им особого было негде. Ктулху плыл выше по течению, а ниже канал наглухо перегородила заслонка. Один, особо шустрый попытался пролезть в щель, через которую уходила вода и застрял в ней. Его коллеги не оставили этот трюк без внимания и тут же вцепились ему в задницу полностью игнорируя Ктулху. Впрочем, осьминогу и так хватало жирных топтунов в панике, носившихся по водоёму. То одного, то второго хватало щупальце с присосками и утягивало под воду. Ктулху плавал ещё минут двадцать после чего выпустил серию пузырей и успокоился, но в пещеру к себе назад не убрался.
— Это тоже ваше произведение? — спросил Астру папаша Кац с ужасом наблюдавший за обедом монстра.
— Да, — кивнула Астра.
— Я как-то раз уже имел с ним беседу, — сказал знахарь.
— Ты? — удивилась инопланетянка. — И как вы поняли друг друга?
— У меня стоит имплант. По всё видимости тоже ваш. Как раз для коммуникации с такими чудовищами.
— Занятно, но я и так могу с ним говорить, — ответила Астра. — Сейчас проверим.
— Может не надо? — усомнилась Кобра. — Или тебе уже терять нечего?
— И это тоже, но я хочу проверить одно предположение. Меня он не тронет. Тебя, Жень кстати тоже.
— Его почему? — удивилась Наташа.
— Потом расскажет. После операции он должен его понимать и без импланта. Пойдём? — она спросила меня.
— Куда?
— На мост. Проводи меня, — Астра быстро повернулась и пошла на заслонку. Мне не оставалось ничего, как последовать за ней.
— А кто она? — я услышал, как Доместос спрашивал у Кобры.
— Древняя, — донёсся до меня ответ химеры. Астра быстро достигла середины моста и забралась на широкий парапет, идущий вдоль заслонки. До воды было метра три и можно было подумать, что она решила нырнуть в канал. Заражённые тем не менее даже и не думали подплывать к ней и стыдливо жались к берегам канала прячась в тине. Зато Ктулху наоборот заинтересовался ей. Шумно выдохнув воздух, осьминог подался к заслонке, вокруг него всё бурлило, когда он плыл. Я встал рядом с ней.
— Ты сейчас планируешь умереть или всё-таки немного подождёшь? Что за цирк ты устраиваешь? — в отличие от неё я был абсолютно не уверен, что не отправлюсь следом за заражёнными.
— Всё будет хорошо, он нас признал, — успокоила она.
— Он что пёс что ли? — недоумённо спросил я.
— Типа того, только большой. Учёные готовили его как раз для борьбы с мозгом, но почему-то он застрял здесь.
Ктулху выплыл на центр канала и застыл в двадцати метрах перед нами. Какой же он был огромный. Его голова напоминала череп человека с провалившимся носом как после сифилиса. Его глаза размером со взрослого мужчину внимательно изучали нас. Пламя в них исходило из самого мозга. Голова достигала в ширину десять метров и была покрыта водорослями и короткими шевелящимися отростками. Кожа зелёного цвета гладко облегала череп. Из воды поднялось щупальце и потянулось к нам. Астра вытянула вперёд руку, вся набережная затаив дыхание наблюдала за нами. Да что там набережная, весь канал застыл в ужасе, заражённые тоже вылезли из своих укрытий и не могли оторвать взгляд от происходящего. Щупальца с присосками коснулось ладони Астры самым кончиком и Ктулху издал рёв. Отчего нас обдало ветром с запахом тухлой рыбы. Мне тут же вспомнился порт Таганрога и Азовское море.
— Он понимает меня, — прошептала она.
— Как?
— Просто скажи ему что-нибудь мысленно. Он поймёт. Забыл про двадцать пять пар хромосом? Имплант папаши Кац имитирует некоторые возможности, которые теперь уже присуще тебе как всему нашему виду. Ктулху, как вы его называете, охранный биологический механизм, которому учёные придали устрашающую форму.
— Попробую, — я тоже вытянул вперёд руку и Ктулху тотчас вытащил из-под воды второе щупальце и дотронулся до меня. Оно было тёплым и шершавым, и чрезвычайно мощным. — Как же тогда получилось, что всех охранников, что создали ваши учёные поработил Чёрный мозг?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Так ли это важно сейчас?
— Важно вообще-то, а если он доберётся до Ктулху?
— Не добрался же. Ладно, я устала. В последнее время всё хуже себя чувствую. Проводи меня, мне надо прилечь.
— Да, конечно, — я подхватил её и помог спуститься с парапета. Ктулху удовлетворённо булькнул и коротко протрубил прощаясь. После чего развернулся и поплыл к себя в нору.
— Он будет слушаться тебя и защитит вас… если я вдруг не смогу присутствовать, — прошептала она слабея и еле переставляя ногами.
— Ты что-то неважно выглядишь в последнее время? — как можно нежнее сказал я.
— Я ошиблась, у меня нет даже месяца, мой муж. Остались считанные дни, болезнь прогрессирует, практически вышла на терминальную стадию.
— Может всё-таки выздоровеешь? — с надеждой спросил я.
— Нет, — она печально улыбнулась, — ничего не получится. Когда я впаду в кому, убей меня.
— Точно? — голос мой охрип.
— Да, точно. Последние три дня для меня покажутся адом. Мы уже сталкивались с этим феноменом, но тогда человек пробыл в анабиозе более ста лет. Всего сто лет. После чего капсулы заставили принудительно открываться через семьдесят лет, именно такой интервал признали неопасным. Требовался как минимум год бодрствования, затем можно было опять засыпать.
— А тебя оставили на тысячу лет…
— Вообще-то нет. Капсула должна была открыться через тридцать лет, но что-то пошло не так. И открыли её вы.
— Всё ненадёжно. Даже у вас. И охранники стали против людей, и автоматы толком не сработали.
— Да, не повезло, — сказала она, когда мы дошли до берега.
— Доместос, Астре нужна отдельная комната. Она болеет.
— Да, да. Вот кладите её на каталку и отвезём в спокойное место, — сказал Доместос и подал знак. К нам тут же подкатили каталку куда мы уложили Астру и накрыли одеялом. — Мы уже организовали дежурство здесь с таким транспортом. Держим оборону, но кого-нибудь обязательно заденут. Так она, что знакома с Ктулху?
— Как видишь, — ответил я.
— Я смотрю он и с тобой поздоровался.
— Со стороны именно так и выглядело, Жень. В чём дело, не расскажешь? — спросила Наташа. Я взялся за ручки каталки, и мы пошли с набережной сопровождаемые Доместосом.
— Всё просто или невероятно сложно. Как мне объяснила Астра, она не могла меня тогда вылечить с пробитой головой. А также не особенно рассчитывала на ту чудодейственную сыворотку, за которой вы отправились. Ей приходилось принимать решение здесь и сейчас. Тем более моё самочувствие вызвало опасение у неё. И тогда она решилась на экспериментальную операцию по замене моего генома.
— Чего? — переспросил папаша Кац.
— Генома, как она выразилась. У них, то есть инопланетян, двадцать пять пар хромосом в отличие от наших двадцати трёх. Если верить им, — я кивнул на задремавшую под одеялом Астру, — то нам, своим творениям они оставили двадцать три. Были модификации с ещё меньшими количествами, но там совсем всё было плохо. После проведённой операции мне вернули положенные двадцать пять и после этого она смогла применить способы лечения доступные для них. Когда вы вернулись назад с сывороткой, я уже был здоров.
— Так ты теперь тоже инопланетянин? — спросила Кобра. — Отец провёл мне подобную операцию, это он мне потом рассказал. После чего я смогла перевоплощаться. У меня тоже двадцать пять пар.
— Вот так, старичок. Одни мы с тобой остались, — Наташа нервно рассмеялась, поглядев на папашу Каца.
— Таки в чём такая разница, между нами, сейчас? — поинтересовался знахарь.
— Точно не скажу. Подробнее можно выяснить на корабле, — сказал я.
— А нас ты сможешь так? — спросила Наташа.
— Это автоматическая капсула сделала, а не Астра. Она только задала программу, но сейчас, когда она обучила меня их языку, думаю да. Смогу.
— Оно надо нам? — проскрипел папаша Кац?
— А я знаю? — ответила Наташа. — Уж не об этом ли могуществе говорил Жид?
— Не знаю. Но нолды, если даже среди них попадались иммунные не получали от Улья даров. Астра же получила. Значит она не нолд? — задала риторический вопрос Кобра.
— То есть Лиана была не права и Астра не нолд? — уточнил папаша Кац.
— Неизвестно. Возможно, наоборот в исключительных случаях они и получают дар. Ведь Астре свыше тысячи лет, а нолдов старше семидесяти я не встречала, — сказала Кобра. — Вдруг первым нолдам Улей ещё давал дары?