Доев бургер, Дин уселся на кровать с дневником Натаниэля.
– Что это? – спросила Лиза.
– Взял кое-что в библиотеке, – отозвался Дин.
И начал читать о семье охотников по фамилии Кэмпбелл.
Глава 14
Калеб Кэмпбелл и его брат Томас, который был старше него на три года, возвращались из деревни, и тут на дороге, тянувшейся на северо-восток, по которой почти никто не ездил, появился мужчина, шагавший рядом с повозкой. Он промок до нитки, и глаза у него были дикие.
– В наших краях объявился дьявол! Ступайте домой, мальчики, заприте двери!
– Что случилось, сэр? – спросил Томас.
– Сам дьявол убил бедняжку! Это слишком ужасно, чтобы показывать детям.
Мужчина указал на лежащий в повозке предмет, укрытый рогожей. Из-под грубой ткани выглядывали облепленные снегом башмачки. По размеру ступней и виду обуви было ясно, что они принадлежат юной девушке. Мужчина погнал лошадь дальше к Салему, а Томас и Калеб переглянулись.
– Самое время, – заметил Калеб. – А то я думал, усну в этой деревне.
Даже в тусклом зимнем свете рыжеватые волосы Калеба сияли, словно летнее солнце. У него были темные глаза и большой рот. Он был младше брата, но учился намного лучше. Зато у Томаса руки уже были мускулистыми, и куртка стала тесна в плечах. Мать приберегла пару шкур с прошлой зимней охоты и сшила ему новую куртку из оленьей кожи темно-коричневого цвета, с воротником, прикрывающим шею, и большими карманами для рукавиц, потому что сын, ясное дело, уже не раз их терял. Куртка получилась совсем не такая, как у деревенских мальчишек, но у Кэмпбеллов всегда так выходило – они сами были другими.
Кэмпбеллы приехали сюда в середине семнадцатого века с волной англоговорящих поселенцев из Европы. Никто не знал, из какой именно страны они приехали. Они торговали зерном в деревне, но держались особняком и в церковь не ходили, что вызывало гнев многих соседей, особенно нового священника, преподобного Пэрриса. Натаниэль Кэмпбелл не был религиозен, а преподобному вообще не доверял. Он учил детей не верить человеку, настолько жаждущему внимания и поклонения. «Такой человек может быть опасен», твердил он семье, а священнику сказал, что они молятся у себя дома по вторникам и воскресеньям. На самом деле Натаниэль требовал, чтобы его трое детей учились, а не молились.
Отпрыски Кэмпбеллов и так знали Библию от корки до корки. Еще они изучали латынь, свойства трав, сведения о чудовищах, записанные предками. Их семейным делом была охота, и для Натаниэля было очень важно, чтобы сыновья и дочь продолжили традицию.
Томас посмотрел на брата:
– Иди расскажи отцу, а я побегу за тем человеком в город.
– Почему это ты? Я тоже хочу, – возразил Калеб.
– Потому что я старше, и если поймают, у меня лучше язык подвешен.
Калеб помотал головой, но все равно направился к ферме, а его брат побежал за человеком с повозкой. Томас был проворен и догнал усталую кобылу еще до того, как они пришли в Салем. В деревне человек остановился и стал расспрашивать местного жителя, где найти доктора. Его отправили в восточную часть поселения, и Томас последовал за ним, держась на расстоянии. Через некоторое время мужчина вошел в какой-то дом, а Томас притаился за повозкой, стоявшей дальше по улице. Через несколько минут на улицу вышел тучный доктор, поднял девушку на руки и поспешно унес в дом. Томас подбежал ближе и заглянул в крохотное окошко. Тело положили на стол. Томас разволновался: он знал, что отец захочет узнать, что именно убило девушку, а для этого нужно непременно осмотреть тело. У Натаниэля было много способов получить доступ к трупам, он виртуозно врал и притворялся. Если дело происходило в другом городе, он переодевался священником, торговцем или судьей, и для таких случаев он всегда носил в мешке пару смен одежды. Натаниэль настаивал, что должен осмотреть труп первым, и если это удавалось, то обычно быстро вычислял убийцу. Томас знал, что отцу доводилось видеть странные укусы и следы когтей. Он знал, какие метки оставляет вендиго: друзья-индейцы помогли опознать первого, с которым он столкнулся. Все это привело бы любого колониста в панику. Библия, конечно, была главным культурным ориентиром в пуританских поселениях, но христианство тем не менее не смогло полностью уничтожить фольклорные верования, которые люди привезли с собой из Европы.
Многие колонисты были суеверными: англичане рассказывали о фейри, крадущих детей, французы – об оборотнях, немцы – о вампирах, так что ради общего спокойствия Натаниэль молчал о существах, которых видел своими глазами. Иногда он скрывал повреждения на трупах до того, как кто-то их увидит, и специально для этого носил с собой свечу – чтобы заливать воском раны.
Не успел Томас придумать, как подобраться к трупу, как отец и Калеб подъехали к дому доктора в своем расшатанном экипаже. Томас даже различил под курткой отца очертания истрепанной книги латинских заклинаний, которую тот всегда держал при себе на случай, если жертва окажется одержимой демоном. Пока Калеб привязывал лошадь к столбу, Натаниэль выпрыгнул из повозки, кивнул Томасу и зашел в дом. Оставив лошадь, Калеб пересек улицу и подошел к брату. Вдвоем они подкрались к окну и сразу же поняли, что девушку опознали: это была Эбигейл Фолкнер. Она жила с матерью и двумя увечными братьями-близнецами в северной части Салема, на участке земли, позволявшем содержать только пару свиней да огород. Томас и Калеб видели ее несколько раз.
Доктор распорядился известить о случившемся мать погибшей, и девочку-служанку отправили за вдовой Фолкнер. Вдова приехала минут через двадцать. Эбигейл не вернулась домой после того, как накануне вечером вместе с другими девочками отправилась к Патнэмам шить стеганые одеяла. Мать подумала, что она осталась там ночевать и вернется домой сегодня, но дочь так и не появилась. Натаниэль осторожно рассказал, что произошло, и показал ей тело дочери. Женщина принялась причитать и рыдать. Натаниэль объяснил, что должен немедленно соборовать погибшую. Наконец вдова, кажется, поняла, чего от нее хотят, кивнула и позволила доктору и еще одному человеку отвести себя в другую комнату. Натаниэль затворил за ними двери и открыл окно. Сыновья уже ждали его там.
– Принесите сумку. У меня мало времени, – приказал он.
Мальчики быстро принесли большую кожаную сумку, и Натаниэль приступил к работе. Сначала он осмотрел тело, разыскивая любые странные укусы или отметины, помимо разреза на шее. И ничего не нашел. Ни запаха серы, ни ожогов вокруг рта – значит, демоны тут ни при чем. Потом он достал травы, бросил их на тело, зажег свечу и произнес несколько латинских фраз. Ничего. Натаниэль осмотрел ладони и ступни – тоже ничего подозрительного. Тогда он осмотрел шею и, кончиками пальцев ощупав ее заднюю поверхность, обнаружил нечто странное: она была слишком мягкая. Быстро поговорив с вдовой и поблагодарив доктора и человека, который нашел погибшую, Натаниэль покинул дом. Когда отец появился на улице, братья сели в повозку. Натаниэль правил молча, и мальчики знали, что, когда отец так задумался, лучше помалкивать. Лишь подъехав к деревне, Натаниэль нарушил молчание:
– У нее шея сломана.
– Сломана? – переспросил Калеб.
– Как у цыпленка. Но кровоподтека нет. Обычно тут, как при повешении, должны оставаться синяки, – мрачно заметил Натаниэль.
– И как же тогда ее сломали? – спросил Томас.
Натаниэль потряс головой:
– Вряд ли можно сломать шею, не дотрагиваясь до нее.
– Черная магия? – предположил Калеб.
– Именно.
– Кажется, ее мать упоминала, что Эбигейл была у Патнэмов? – напомнил Томас.
– Точно. Мальчики, ступайте к их дому. Возьмите яиц, скажите, что хотите их продать. Выясните, когда именно Эбигейл Фолкнер была там в последний раз. И поищите следы колдовства.
– Да, сэр, сделаем, – Томас слез и потянул за собой брата.
Взяв корзину свежих яиц (они постоянно возили с собой что-нибудь на продажу – при такой работе это было мудрым решением), они попрощались с отцом и по глубокому снегу потянулись обратно в деревню.
Дом Патнэмов стоял около Староприходской дороги. Братья поднялись по ступеням к внушительной двери и решительно постучали. Из глубин дома донесся пронзительный вопль, затем послышались чьи-то тяжелые шаги. Кто-то закричал снова, и длинноносый мужчина открыл дверь. Это был преподобный Пэррис, его лицо было искажено болью.
– Что вам нужно, мальчики?
– Мы хотели продать яйца и, если можно, поговорить с Энн и Прюденс. У вас все хорошо? – выпалил Томас, пытаясь заглянуть за спину священника и понять, что происходит.
И тут снова раздался крик, а позади преподобного появилась Энн Патнэм, невысокая двенадцатилетняя девочка. Глаза у нее были дикие. Она взглянула на Калеба, схватила его за руку и попыталась втянуть в дом, но преподобный Пэррис помешал: он схватил девочку за запястье, разжал ее пальцы и освободил Калеба. Мистер Патнэм, отец Энн, вышел в прихожую и заговорил со священником. Томас и Калеб продолжали стоять на пороге.
– Зайди, зайди, ты вовремя! – закричала Энн Калебу. – Видишь, видишь их? Смотри, как они кричат на меня! Вон, вон! На стропилах! – она указала на потолок.
Мальчики осторожно подошли ближе и посмотрели вверх, но ничего необычного не увидели. Из тени появилась еще одна девочка, Прюденс, близкая подруга Энн. Она, кажется, тоже была на грани истерики. Вдруг она завопила и упала на пол, корчась в жестоких судорогах, а изо рта у нее вывалился язык. Словно только сейчас заметив присутствие братьев, преподобный вытолкал их за дверь.
– Не до вас сейчас, мальчики, – проговорил он. – Зло пришло к нам.
Перед тем, как священник захлопнул дверь, братья услышали, как он сказал мистеру Патнэму:
– То же самое происходит и в моем доме. Дочь и служанка кричат. Это ведьмы, говорю вам. Сатана пришел в Салем.
Они спустились по ступеням, и Томас повернулся к брату:
– Кажется, Энн Патнэм положила на тебя глаз.