Сандра шла за индейцами и видела, что они спорят, но не понимала, о чем. Только сильнее прижимала к себе сумку. Когда они вошли в деревню, она заметила, что избегает смотреть по сторонам. Усилием воли заставила себя бросить взгляд вокруг, но лица жителей деревни вдруг показались недружелюбными, угрюмыми. Они настороженно смотрели ей вслед, а детишки не приближались, держась в стороне. Сандре стало не по себе. А вдруг с ней что-то сделают, пока Джейк в экспедиции? Зря она не пошла с ним, зря осталась, ведь здесь совсем другие порядки и законы…
Чем ближе они подходили к хижине шамана, тем больше жителей встречалось, все так или иначе старались оказаться поближе к дому Тео, чтобы услышать рассказ охотников. И когда среди смуглых тел мелькнуло более светлое, Сандра невольно обратила на него внимание и внутренне вся застыла от ужаса: ее видение, мужчина с зелеными глазами, снова стоял в толпе индейцев и внимательно провожал ее взглядом.
Она поспешила отвести глаза и, прижав к себе изо всех сил сумку, как единственное, за что можно было зацепиться, чтобы удерживаться в реальности, смотрела себе под ноги весь остаток пути, спиной ощущая леденящий и пронзительный взгляд своей галлюцинации. Почему он до сих пор не исчез?
Сгорбившись, втянув голову в плечи, Сандра вошла вслед за Росалией в хижину и села на пол рядом с индианкой. Она побеждена безумием. Теперь даже не совсем понятно, насколько реальны происходящие события. Как она может верить всему, что видит и слышит, если бредит наяву?
Напротив нее сидели двое мужчин, Сандре показалось, она видела их в отряде Джейка. Наверно, это и есть те охотники, о которых сказала Росалия. Или же здесь никого нет? Но так как Тео и Росалия тоже смотрели на них, а шаман сказал что-то вроде приветствия, после чего заговорил один из мужчин, Сандра решила, что они все-таки существуют.
Росалия тихо начала переводить:
– Их отправили обратно, чтобы предупредить о возвращении всей экспедиции. Зашли далеко, двигались очень быстро. Рубен все время держался не с охотниками, а с чужаками. Это камень в мой огород, все еще не забыли, что я предпочла чужака и притащила его в свое племя. Но стали происходить странные вещи. Вокруг чувствовалось присутствие других индейцев. Сначала думали на тагаери, потом на другие знакомые племена, но никого не нашли. А чье-то присутствие чувствовали. Один вечер, темно, один из охотников на посту закричал, какой-то зверь смотрел на него из зарослей. Ничего не нашли. Потом будто ягуары стали вокруг виться. Близко не подходили, но и не отдалялись. Иногда объединялись в пары-тройки, шли за ними по несколько часов.
– Это похоже на то, что ты рассказывала, – шепотом отозвалась Сандра. Росалия и сама это понимала: на лице индианки не было видно ни опасений, ни беспокойства, переводила она все таким же ровным тоном, но Сандра вдруг инстинктивно почувствовала ее страх. Так себя звери не ведут. Это казалось каким-то совершенно осознанным преследованием, чтобы испугать или смутить.
– Потом вдруг стали жалить по ночам странные насекомые. А потом выяснилось, что это не насекомые, а маленькие совсем колючки, как у кактуса. Сначала перепугались, что это яд кураре, но потом поняли, что нет. Но на них начали накатывать необъяснимые приступы страха и ужаса, им стали мерещиться разные вещи. Их словно постоянно пытались остановить, отпугнуть. Но гринго и те, что с ним, только больше радовались, все время рассматривали растения, отмечали что-то на карте. Охотники не понимают, что ищут. Пока однажды утром гринго не сказал, что двое должны вернуться. Вдвоем было опасно, но только поначалу. Потом показалось, что наоборот, их оставили в покое, они не интересны. Так они вернулись домой.
– А зачем вернулись? – полюбопытствовала Сандра.
– Говорят, что больше их услуги Джейку оказались не нужны.
– Что-то я не очень им верю…
Так как Сандра в разговоре не участвовала, ей было проще подмечать мелкие детали в жестах и мимике охотников. Она была уверена, что они сбежали. Их что-то сильно напугало в сельве. Но что?
Сердце забилось чаще от понимания, что Джейку угрожает опасность. Она должна ему как-то помочь! Но как?
Глава 17
Сандра разрывалась между сумасшествием и неуверенностью в себе – и желанием броситься в чащу Амазонки, чтобы спасти Джейка. Что-то определенно нужно было делать, но охотники не отвечали на вопросы Росалии и шамана и стояли на своем: Джейк отпустил их, они вернулись домой и выполнили работу.
– Ложь раскаленными углями жжет им печень, но они не хотят признаваться, – сквозь зубы сказала Росалия. Она очень переживала за Рубена. Если напуганы опытные охотники, то это повод начать нервничать. Просто так мужчины не сбежали бы. Рубен, конечно, не из пугливых, но его недостаток в том, что он не верит во все «суеверия» индейцев, хоть и относится к ним уважительно. Он ученый и смотрит на мир через призму своих убеждений, пытаясь подогнать лес под свои правила. С таким взором можно выжить в деревне, но выжить в дикой сельве… Он так и не понял, что в сельве переплетено все, соединено все со всем. И речь не только о том, как взаимодействуют друг с другом животные, как переплетаются тесно разные растения, что у него, как у ученого, вызывало восторг. Речь и о том, что мир духов и мир осязаемой реальности тоже переплетены так тесно, что граница между ними становится слишком тонка. И ее легко пересечь, даже не заметив.
Тео сохранял спокойствие, смотрел на охотников из-под полуприкрытых век и только дымил своей трубкой. Потом коротко произнес несколько слов, кивнул охотникам, и те поднялись, виновато озираясь, будто и не хотели уходить от шамана.
Некоторое время в хижине молчали. Только угли потрескивали, то вспыхивая, то угасая. Сандра не смела заговорить первой, Росалия смотрела на свои руки, опустив низко голову, а Тео дымил трубкой, прикрыв глаза.
– Когда воды Амазонки были чище, а мать-сельва баюкала каждого индейца, как свое дитя… индейцы передавали друг другу легенды о сельве-матери. Лес, в котором мы живем, не деревья, а одно, единое живое существо, которое дышит и живет по своим законам, которые белому человеку непонятны и чужды, – заговорил Тео.
Росалия переводила механически. Она не понимала, зачем шаман говорит Сандре о сельве, когда надо решать, что делать.
– Белый человек пришел сюда и пытался жить по своим законам. И он не понимал сельву. Не видел ее в каждом листке, песчинке, капле… И он принес с собой страх непонимания, сомнения, жажду подчинить себе зеленый, неизведанный мир. А что ты принесла с собой, Сандра?
Девушка посмотрела на старика испуганно, ее глаза вдруг наполнились слезами.
– Страх… – прошептала она, и слезы потекли по белым щекам. – Я всего боюсь, Тео. Мне страшно за Джейка. И очень страшно за себя. Но я не знаю, как ему помочь, потому что я даже себе помочь не могу.
– Что же тебя так пугает? – Тео наклонился к Сандре. Его темные глаза смотрели с сочувствием и теплом. И Сандра впервые заговорила о своем сумасшествии.
– Мне кажется, я схожу с ума, – слезы покатились чаще, стало невыносимо больно.
– Почему?
– Потому что со мной происходят странные вещи, я не все помню, мне снятся сны с незнакомыми людьми, а потом они мне мерещатся… В общем… – она вдруг испугалась, что наговорит лишнего и останется совсем одна, и резко замолчала.
Тео перевел взгляд на Росалию. Та кивнула незаметно для Сандры и сказала на языке ваорани:
– Гринго предупреждал меня, что она ведет себя странно. Он подозревает, что поездка вызвала у нее душевную болезнь.
Тео пожевал губами, помолчал, потом собрал во рту коричневатую от табака слюну и плюнул в костер.
– Угости нас завтраком, Росалия. Надо подумать, – сказал он, поднимаясь с земли.
Росалия поставила перед Тео и Сандрой глубокую миску с начинкой из фасоли и мяса и плоскую тарелку с круглыми лепешками. Тео первым взял лепешку, зачерпнул ей начинку и начал молча есть. Он больше не задавал Сандре вопросов, просто поглядывал на нее время от времени.
Сандра смотрела в одну точку, словно завороженная зрелищем еды. Но Росалия прекрасно понимала, что ее мысли сейчас в сельве с Джейком.
– Они попали в беду, – первой озвучила Росалия свои выводы. – А эти двое просто сбежали, испугались, бросили остальных.
– Они сказали, что Джейк тоже возвращается, – слабо возразила Сандра. Она тоже не очень верила в историю охотников, но ей казалось странным, что Джейк продолжил бы опасный поход, если людей стало меньше, а проблем больше.
– А если они что-то сделали остальным? оказались виноваты? и теперь пытаются спасти свою шкуру? – продолжила Росалия.
– Пусть поговорят в деревне, – спокойно предложил Тео. – Расскажут одному ложь, другому, а там и до правды рукой подать.
– Мы что, будем сравнивать, что они кому наболтают? Сколько на это времени уйдет? – ядовито ответила Росалия.
Ноздри индианки расширялись при вдохе, она была сильно раздражена происходящим.
– А если попросить их привести нас туда, где они расстались с отрядом? – спросила Сандра.
– И что мы будем делать в сельве? – спросил Тео. – Там можно пройти в пятидесяти шагах друг от друга и не заметить. Надо ждать здесь.
– Так ты им поверил, Тео? всему бреду про каких-то призраков? всему, что они наплели про колючки? – Росалия уперлась руками в бока.
– Мы знаем, что одно они могли сказать правдиво: про ягуаров. При ритуале ты сама все видела, Росалия.
– Но это же ритуал! Это наркотическое вещество, которое погружает тебя в разговор с духами, но там все метафоры, а не правда… – Росалия повторила слова Рубена и замолчала, увидев, как вдруг посерело лицо Тео.
– Вот ты как, значит, воспринимаешь манинкари? – тихо спросил Тео, но Росалии было б легче, если б он повысил на нее голос.
– Послушайте… – по выражению лиц и тону собеседников Сандра поняла, что они близки к ссоре. – Не время сейчас спорить. Давайте решать, что делать.