Чтобы отвлечь мысли от постоянных переживаний за жизнь Джейка и от страха перед своим очевидным сумасшествием, Сандра через Росалию обратилась к шаману:
– А что еще ты знаешь про Маноа, Тео? помимо легенды про хранителей?
Тео пожевал губы и, не сбавляя шага, который для старика был резвым и бодрым, вытащил из мешочка на поясе немного листьев коки[6] и положил их в рот.
– Много легенд есть об этом городе. Какие-то пришли к нам вслед за индейцами, какие-то вслед за белыми. Раз есть хранители, значит, есть возможность обойти их и попасть в золотой город. Вот об этом-то и спорят мечтатели.
– Неужели никто не добрался до Маноа, если он есть на самом деле?
– Добраться, возможно, и добрался. Но вот вернуться и рассказать… да еще доказать… Вот это сложно.
– Ну а мечтатели что говорят? – Сандре было досадно, что Тео так размыто отвечает на вопросы. Сейчас больше всего хотелось поверить, что Эльдорадо существует, что они все, включая Джейка, Рубена, Тео и остальных, приближаются к легендарному месту. Если это правда, возможно, у них впереди потрясающие открытия. И несмотря на опасности и лишения, этот поход будет не напрасным.
– Есть одно только место, через которое можно пройти в Маноа. Это арка богов. Необходимо дать всем богам что-то, чтобы они пропустили тебя в Маноа.
– Что же им нужно? – спросила с любопытством Сандра.
– Арка состоит из трех граней. Как и мир в представлении инков. Первая грань – мир наверху. Чтобы войти в него, нужно перейти мост, сделанный из волос праведников. Этот мир мы можем видеть, но не можем контролировать. Там обитают Виракоча – бог-создатель, Инти – бог солнца, Мама Килла – богиня луны и защитница женщин. Вторая грань – мир здешний, где мы живем. Мир видимый и контролируемый. Там обитает Пачамама – мать-земля, Париякака – бог вод. И третий мир – мир невидимый и неконтролируемый. Подземный. Там живут Мамакоча – богиня бурь и Пачакамак – тот, что сотрясает землю. А вот что им нужно – это каждый, кто хочет войти в Маноа, должен решить для себя сам, – хитро улыбнулся Тео. – Много преданий связано с золотым городом. Будто по пути к нему цветут цветы, которые даже ночью можно увидеть. Вступая на путь к Маноа, как правило, люди обрекают себя на гибель, ведь хранители не дремлют.
– Думаешь, Джейк и остальные слишком близко подошли к Маноа? – спросила Сандра. Фраза про цветы напомнила ей о лиане со светящимися соцветиями, про которую рассказывал Джейк.
– Так вот что они искали? Город из золота? – вдруг вмешалась Росалия. – Неужели гринго так глуп, что поверил в эти сказки? Да еще Рубена в это ввязал!
Сандра прикусила язык. Она не хотела выдавать цель поисков Джейка, только хотела побольше разузнать про Маноа, понять, что об Эльдорадо думают местные. Но Росалия уже быстро говорила о чем-то с Тео. Шаман кивал, задумчиво жуя листья и посматривая с хитрецой на Сандру.
– Ты тоже ищещь город из золота? – вдруг услышала она за своей спиной и повернулась, чтобы посмотреть, кто из индейцев обращается к ней по-испански. Но встретилась взглядом с зеленоглазой галлюцинацией и тут же отвернулась. Прекрасно. Он теперь пытается с ней завязать беседу?
Ей только не хватало начать говорить с самой собой вслух. Сандра поджала губы и отошла чуть в сторону от горячо говорящей с шаманом Росалией. Мужчина не отстал от нее. Некоторое время он шел рядом молча, но потом снова заговорил:
– Почему ты молчишь? Я тебя пугаю?
Сандра окинула его взглядом. Ей было неудобно быть грубой даже со своим миражом, поэтому она чуть покачала головой из стороны в сторону.
– Тогда в чем дело? – спокойно спросил он.
– Это сложно объяснить, – кратко ответила Сандра и снова догнала шамана. Лучше вынести весь гнев Росалии, чем оправдываться перед галлюцинацией и объяснять выдуманному персонажу, что его не существует.
К облегчению девушки, мужчина настаивать не стал и немного отстал от нее, держась в стороне.
Во время привала Сандре удалось убедить Росалию, что она не знает ничего об истинной цели Джейка, что он рассказывал ей про Эльдорадо, но неизвестно, что он ищет в сельве. Росалия немного остыла.
Травмирующим моментом для Сандры оказалось то, что охотники принесли обезьяну на обед. Огромная, черная, с длинными лапами и хвостом – девушке пришлось отвернуться, пока ее свежевали.
– Чему ты удивляешься, ваорани едят много обезьян. Ты все это время ела их мясо и мясо крокодилов. Так что не переживай, – попыталась смягчить неприятный момент Росалия.
Сандра помогла ей начистить похожие на томаты плоды персиковой пальмы, разрезая их пополам и вытаскивая твердые круглые косточки с заостренным концом. С этими плодами сварили сочную подливу к мясу. К моменту, когда все сели есть, Сандра была так голодна, что ела мясо обезьяны без неприятных мыслей или угрызений совести. Она закончила есть быстрее всех, достала альбом и сделала несколько зарисовок привала. Рисование успокаивало и умиротворяло, давало надежду на то, что она вернется домой и покажет работы знакомому галеристу. Набиралось очень много материала, и весьма разнообразного: от бытовых сценок до животных, от легенд до сновидений, что она пережила. Ее галлюцинация исчезла на время обеда и появилась из чащи сельвы, только когда Сандра убрала альбом и карандаши и встала, чтобы идти дальше.
Возможно, рисование помогает ей сфокусировать внимание, немного сплотить сознание, и поэтому безумие отступает?
Сандра ухватилась за эту теорию и обдумывала ее, пока шла вместе с Росалией. Но стоило отстать, как галлюцинация снова приблизилась к ней.
От него пахло чем-то чистым и горячим, так пахнут нагретые на солнце камни и трава.
От скуки она заговорила с ним первой. Вдруг так сможет отпугнуть?
– Где ты был?
– Охотился, – спокойно ответил он.
– Почему не со всеми? – насмешливо поинтересовалась она. Интересно, как выкрутится ее собственная фантазия.
– Я оборотень, – спокойно ответил мужчина.
Сандра подняла брови и еле спрятала усмешку. Ну, конечно. Ее ум окончательно решил увлечься легендами Амазонки. Даже не пытается держаться нормы.
– Ты мне не веришь? – спросил мужчина.
Не верить ему причин не было. Сандра вспомнила первый раз, когда придумала его: тогда он превратился в человека из пантеры.
– Ну и каково это – быть оборотнем? – поинтересовалась она. А сама подумала, что наигралась уже достаточно, пора завязывать этот безумный разговор с самой собой. Но неожиданно зеленоглазый мираж ответил довольно развернуто, и Сандра заслушалась его тихим, мягким голосом, убаюкивающим и успокаивающим ее взбудораженное сознание. Только сейчас, слушая его, она начала понимать, что все время похода была взвинчена до крайности и никак не могла обрести внутренний покой. Голос миража помог ей увидеть это и расслабиться.
– Быть оборотнем тяжело с одной стороны. Все могут увидеть твоего внутреннего зверя и познать его нрав. Но так мне кажется честнее. Гораздо хуже, когда люди прячут или подавляют своего зверя, доводят его до ярости или истощения и бунта. Когда в человеке просыпается зверь, ничто не ценно для него. Человеческие чувства и эмоции перестают его сдерживать. Он отдается полностью во власть инстинктам хищника. А зверь есть в каждом из нас. В каждом из нас есть нечто темное, страшное, скрытое, что мы стараемся не видеть, не замечать и всячески прячем. Вместо того, чтобы познакомиться со своей тенью, своим зверем, мы избегаем его. Расплата за это бывает страшна. Зверь просыпается, прорывается на свободу, крушит все наши рамки и устои, уничтожает все, что мешает ему быть свободным. В том числе и нас самих. Дружить со своим внутренним зверем, выводить его на прогулку, давать ему возможность побыть свободным сознательно – на это способны только очень смелые люди. Те, кто признает и принимает себя полностью, без ограничений и правил. Те, кто, подходя к зеркалу, любит свое отражение, а не ищет в нем недостатки. Те, кто не ругает и не корит себя за проступки, а прощает и любит, благодарит за урок. Но таких единицы. В большинстве из нас внутренний зверь рычит от голода и рвется на свободу, мечтая вцепиться в горло первого встречного.
– Значит, он есть и во мне? – поинтересовалась Сандра.
– Есть, – кивнул мужчина. – Очень истощенный, слабый, но горящий желанием разорвать все путы контроля и норм. Я чую его. Он иногда выглядывает, когда ты отдаешься мне. Тогда твои глаза чуть затуманиваются, сознание отключается полностью, ты хватаешься за меня, вонзаешь ногти мне в кожу, выгибаешься и двигаешься ко мне навстречу. Тогда твой зверь удовлетворенно урчит внутри тебя. И начинает игру с моим зверем. Мы оба становимся свободными душами. Мы не знаем стыда и вины. Они возвращаются к тебе после, когда ты просыпаешься. А я их не знаю. Я принял своего зверя уже давно. И я хожу с ним в паре.
Сандра при упоминании о том, что они были близки, вдруг густо покраснела и отвернулась. Но потом подумала, что это глупость: он ее выдумка, не более. Все, что было между ними, происходило только внутри нее самой.
– Ты убивал когда-нибудь? – спросила она его, чтобы отвлечь от неприятной для себя темы.
– Да. Когда пытался подавить свою сущность и не принимал себя и не понимал. После я не убивал. Я понял, что нужно для контроля над собой – давать свободу зверю. Подружиться с ним. Мне стоило это больших усилий, долгое время я подавлял его и использовал оборот, только когда он был нужен мне, чтобы действовать. Я никогда не становился зверем просто для того, чтобы он погулял на воле. А теперь даю.
– Как же мне освободить своего? – спросила Сандра, увлекшись объяснением незнакомца.
– Ты не оборотень, поэтому своего ты можешь только чувствовать. Полюби себя, прими себя, освободи себя. Ты зажата и связана по рукам и ногам. Тревожишься и боишься всего вокруг. Мир не враг тебе. Только ты можешь быть себе врагом, воображая угрозу повсюду.
– Ты не понимаешь… – Сандра покачала головой.