«Шхуна может принять на борт не больше тридцати человек. Значит, только раненых, — лихорадочно думал Богданов. — А куда остальных?!»
— Керцман остался на Сапун-горе, — вслух произнес он. — А я останусь здесь, с вами.
— Но вы ранены, — убеждал его Проворный, — все равно вы не будете полноценным бойцом. А нам предстоит не только пробиться в горы, но и совершить при этом длительный форсированный марш.
— Не могу.
Раненые были перевезены, но шхуна не уходила.
Богданов молчал. Комиссар понимал, какая борьба происходит в нем.
— Так надо, Николай Васильевич, — повторил он.
Со стороны Балаклавы донесся приближающийся гул моторов.
— Катера! — Комиссар посмотрел на Богданова. — Потопят раненых…
Проворный почти насильно отвел командира полка к шлюпке.
— Я не прощаюсь, мы пробьемся в горы, — сказал комиссар, и они обнялись.
Через полчаса шхуна пришвартовалась к подводной лодке и, высадив людей, ушла. Богданов увидел в лодке Петрова и начальника штаба армии генерала Н. И. Крылова, раненного в этот день на передовой.
Снова послышался гул моторов, и из темноты на светлую дорожку, протянувшуюся через всю бухту, выскочили торпедные катера.
— Погружаться бессмысленно, — спокойно сказал Петров, — забросают глубинными бомбами.
Катера с ревом промчались мимо, не заметив лодку.
— Они скоро вернутся, нужно уходить, — сказал капитан.
— Я не могу уйти, — ответил Петров. — Должны подойти еще одна или две шхуны, на них наши люди, раненые…
На берегу вспыхнуло пламя, до лодки донесся взрыв.
— Они взорвали орудия! — воскликнул Богданов. — И атакуют!
Он всматривался в темноту, словно мог увидеть, что происходит там, в Мраморной бухте…
Ему кажется, что он видит убитых товарищей: Иващенко, Керцмана, Веселого, Гончара… Богданов ловит себя на том, что пытается говорить с ними, как с живыми, будто они тоже стоят рядом с ним у ограждения рубки.
Вторая шхуна подошла через два часа. На ней прибыло еще тридцать раненых. Люди заполнили все отсеки.
— На лодке сто тридцать человек, — доложил командир. — Столько еще не перевозила пи одна средняя лодка.
— Придется уходить, — говорит Петров.
— Задраены люки. Лодка погружается.
Богданов не слышит, как о борта в последний раз ударяются волны Севастопольского рейда. Гвардии полковник думает, удалось ли пробиться его товарищам? Об этом он узнает не раньше утра. Одна из береговых батарей еще держит связь с Большой землей. Ему кажется, что этой ночи не будет конца. Но ведь так не бывает, чтобы не было утра? Оно обязательно наступит!
Послесловие
8 октября-1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР командиру 18-го гвардейского Краснознаменного артиллерийского полка гвардии полковнику Богданову Николаю Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
В январе 1943 года гвардии полковнику Богданову предложили должность начальника артиллерийского училища, но он стремился на фронт, и его желание было удовлетворено.
И опять громят врага артиллеристы под командованием Николая Богданова, теперь уже командира 20-й артиллерийской дивизии прорыва.
Курская дуга… Орел… Брянск…
3 октября 1943 года Николай Васильевич погиб в бою. Его похоронили в Брянске.
Приказом Министра обороны СССР Герой Советского Союза гвардии полковник Н. В. Богданов зачислен навечно в списки Коломенского высшего артиллерийского командного ордена Ленина, Краснознаменного училища имени Октябрьской революции.
Содержание
Приказ Министра обороны СССР
Доверие
Две точки зрения
Буденный приехал!
Разговор по душам
Накануне
Подготовка к инспекторской
Боевая стрельба
Переезд в Гнаденталь
Новый командир батареи
Последние мирные дни
Богдановцы
Первое сражение
Одесса вступает в бой
Здравствуй, Голядкин
Ни шагу назад!
Будни обороны
Сюрприз
Наступление переносится
Гвардейцы
Севастополь не сдавать
Подвиг комиссара
Гвардейское Знамя
И пусть наступит утро!
Послесловие