И все прошло как по маслу. Вот только Лоис стояла, не шевелясь. Пот катился по ее лицу. Она побледнела как смерть.
— Стреляй! — сказал Терсен ее губами. — Стреляй же в него!
— Я... Я не могу, — нерешительно сказала Лоис. — Я... люблю... его.
Бластер выпал из руки, а через секунду она сама рухнула под ноги Рису.
У Риса не было времени заниматься ей. Он схватил бластер, перешагнул через упавшее тело и ворвался в купол.
Фиолетовая вспышка энергии пронеслась по воздуху над ним и проделала дыру в успевшей закрыться двери. Рис мгновенно бросился на пол.
Его глазам открылось какое-то сложное оборудование, легонько гудящее и потрескивающее, а позади опрокинутого лабораторного стола стоял Терсен, снова целясь в него из бластера. Рис покатился по полу.
Терсен выстрелил и промахнулся. Рис нажал спусковой крючок своего бластера, и часть стола, за которым прятался Терсен, обратилась в угли.
Рис услышал на улице шаги. Все еще находящиеся под властью Терсона колонисты спешили на помощь своему хозяину.
— Сдавайся, — сказал Терсен. — Иначе они разорвут тебя на куски.
В ответ Рис снова выстрелил. Энергетический луч пробил стену над головой Терсена. Терсен выстрел в ответ, и Рис почувствовал, как ему опалило щеку.
Колонисты были уже близко. Рис уже слышал их торопливые шаги. И выстрелил снова...
Прямо в генератор.
Мертвенно-бледный голубой луч на миг замерцал на сложном оборудовании. Затем лампы лопнули, проводники закоротило. Терсен отчаянно вскрикнул и разрядил свой бластер, поспешно, не целясь, ослепленный гневом.
Но Рис не стал стрелять в ответ. Он просто прыгнул к Терсену и сбил его на пол тяжелым ударом. Затем повернулся и трижды выстрелил в горящий генератор.
А мгновение спустя в купол ворвались колонисты — но уже не как рабы Терсена, а как его палачи. Рис уступил им дорогу.
Выйдя на улицу, он немного постоял, думая, что неприятно будет увидеть то, что останется теперь от Терсена.
— Это было ужасно, — зарыдала Лоис, бросаясь в объятия Риса. — Я знала, что он планирует, и ничем не могла помочь. Я была совсем как марионетка...
— Я знаю на что это походило, — сказал Рис. — Я тоже какое-то время был у него под контролем — пока бедный сумасшедший Кахли не решил, что ему понравился мой сверкающий браслет. Но ты все сделала правильно... Ты же не выстрелила в меня!
— Да, — слабым голосом сказала девушка. — Я боролась изо всех сил... А затем каким-то образом победила. Я вырвалась из его захвата и потеряла сознание. А затем... Затем...
Рис улыбнулся.
— Теперь все кончено, — сказал он. — Терсен мертв, а его аппаратура разбита. У нее был один недостаток — она не могла справиться с любовью.
Лоис поглядела на него.
— Ты больше никуда не уйдешь, ведь так, Джим?
— Глупый вопрос, — ответил Рис.
Overlord of colony Eight, (Imagination, 1957 № 10).
ПЛАНЕТА БЕЗУМЦЕВ(под псевд. Ralph Burke)
Колония землян на Хироне была именно тем, чего желал Дейн Чандлер. Он понял это в ту же секунду, когда сошел с трапа межзвездного лайнера и ступил на четвертую планету Проциона.
Чандлер отметил, что колония была вовсе не примитивной заставой, чего он опасался. Это было шумное, активное земное поселение. И оно сразу понравилось ему. Чандлер прилетел на Хирон в надежде найти здесь немногочисленную, сплоченную группу колонистов, в которой он мог найти себе место и где бы чувствовал себя человеком.
Он немного постоял на краю города, наблюдая за рабочими, спешащими куда-то фермерами и строителями. И внезапно в этой деятельности он почувствовал юное изобилие, растущее и расширяющееся, частью которого мог стать он сам. И в груди у него разлилась радостная теплота.
Подобную радость он уже чувствовал раньше. Когда, например, летал в космосе или когда, в короткие промежутки, возвращался на Землю.
Лайнер тут же улетел — Хирон был всего лишь незначительной остановкой на его маршруте, который включал в себя десяток других звезд, — и Чандлер повернулся посмотреть на трех других колонистов, которые прилетели с Земли вместе с ним. Это была симпатичная девушка, с нетерпением желавшая присоединиться к мужу-фермеру на новой планете, низенький, коренастый фермер и невыразительный бродяга из тех, что шляются по космосу от планеты к планете. Все трое познакомились с Чандлером еще на корабле, когда узнали, что он тоже летит на Хирон, но Чандлер не был склонен завязать дружбу ни с кем из них.
Фермер Хорнади повернулся к Чандлеру и с гордостью заявил:
— Я жду, что на вокзале меня встретит брат. Он уже пять лет живет на Хироне.
— В самом деле? — рассеянно сказал Чандлер, глядя на золотисто-зеленое небо.
— Он писал мне о том, как здесь все ново и удивительно. Звал меня к себе, поэтому я решил прилететь сюда. Мы оба откладывали деньги целых два года на мой перелет, мы даже не писали друг другу, чтобы сэкономить на почте.
— Да, — сказал Чандлер.
У него самого на этот полет ушла годовая космическая пенсия. Он глубоко вздохнул. Воздух пах хорошо. И Чандлер внезапно понял, что, вероятно, впервые в жизни его легкие вдохнули действительно свежий воздух. Сначала он дышал отравой, какой являлась атмосфера Земли, затем, в течение долгих лет в космосе, пользовался очищенным, но не свежим воздухом космических кораблей. И под конец, когда его отлучили от космоса и послали на пенсию, был снова воздух Земли. Но здесь, в отличие от всего этого, воздух был свеж и прекрасен.
Невысокий и сильно загорелый человек с обветренным лицом подошел к группе только что прибывших. Чандлер поглядел на него и увидел, что, не считая шрамов, у него точно такое же простое, добродушное лицо, как и у фермера, стоявшего справа от него. Значит, подошедший — брат Хорнади, подумал Чандлер. И оказался прав.
Оба мужчины крепко обнялись. Хорнади подхватил свой небольшой мешок с вещами и, что-то взволнованно тараторя, последовал за своим братом в город.
Чандлер глядел, как они исчезают в дебрях колонии. У них были совершенно одинаковые широкие спины. Через несколько недель Хорнади смешается с другими колонистами и его будет не отличить от них. Земной лоск — если он вообще был — исчезнет, и он будет неотличим от рядовых членов колонии. Чандлер позавидовал ему. Внезапно его тронул за локоть колонист с седыми волосами, высокий, прямой и улыбающийся.
— Я Кеннеди, — сказал он. — А вы Дейн Чандлер?
Чандлер удивленно поглядел на него.
— Да, — сказал он. — А вы тот человек, который должен был встретить меня?
— Совершенно верно. Рад видеть вас, Чандлер. Нам, на Хироне, нужны такие люди, как вы.
Сказав это, Кеннеди пошел в том же направлении, куда ушли братья Хорнади, и Чандлер последовал за ним.
— Я, помимо всего прочего, заведующий отделом переселенных лиц, — объяснил Кеннеди. — В мою специальность входит наблюдать, чтобы все вновь прибывшие были расселены и сориентированы. Так как вы еще никого не знаете на Хироне, я взял на себя смелость назначить вам соседа по комнате. Его зовут Джефф Берхард, он один из наших старейших колонистов — прибыл сюда со вторым кораблем шестнадцать лет назад, — и мне кажется, он сумеет помочь вам познакомиться со здешними порядками.
Они свернули на длинную, прямую улицу с небольшими домами по обе стороны хорошо мощеной дороги. Улицу окаймляли искривленные миниатюрные деревья с красной листвой.
— Вы ведь бывший космонавт, не так ли?
— Так написано в моей заявке. Но я на пенсии. Я думал, что проведу в космосе всю свою жизнь — я не возражал иногда побыть один, — но не смог вынести постоянную пустоту и одиночество...
— Я вас понимаю, — сказал Кеннеди. — Я сам летал прежде к Юпитеру.
— Тогда вы все знаете. Два года назад я вышел на пенсию и вернулся на Землю, чтобы вести спокойную жизнь.
— Но вы недолго оставались на Земле, — заметил Кеннеди.
— Я не понравился тамошним жителям, а они не понравились мне. Так что это было взаимное чувство. Никому не нужен космонавт, который потратил полжизни вдали от главного потока событий. А проживать на Земле — все равно что жить в улье. Двадцать миллионов в одном городе, тридцать миллионов в другом и при этом, кажется, я более-менее знал всего четырех человек. Жить в городе незнакомцев оказалось даже хуже, чем в космосе. Поэтому я прилетел сюда. Здесь небольшая, новая колония. И я надеюсь найти в ней свое место.
— Понятно, — сказал Кеннеди.
Дэйн Чандлер понадеялся, что ему действительно было понятно.
— Тогда Берхард самый подходящий для вас человек, — продолжал Кеннеди. — У него прекрасный характер. Он один из наших лучших людей.
— Я уже хочу поскорее познакомиться с ним, — сказал Чандлер. — Эй... А это что?
На улице им навстречу, смеясь и плача одновременно, шел нелепо высокий, белый как мел, человекоподобный инопланетянин с длинными, скрюченными руками и какой-то хрупкой фигурой. Увидев Чандлера, он захлопал в ладоши и разразился хохотом, потом ринулся дальше по улице.
— Это один из местных жителей — химериан.
— Он пьян или просто глуп?
— Этот туземец такой же трезвый, как и вы, — нахмурившись, сказал Кеннеди. — Он безумен, только и всего. Как и все они. Это планета полна сумасшедших.
Чандлер покопался в памяти, пытаясь вспомнить, знал ли он что об уроженцах Хирона. Но было столько миров и столько инопланетян, что он сдался.
— Сумасшедший? Но почему?
— Никто не знает. Они вели кочевой образ жизни, а когда мы появились здесь, то некоторые из них решили бродить вокруг колонии. Остальные же куда-то исчезли, и мы больше их не видели.
Наконец они остановились, и Кеннеди указал на аккуратный дом с тремя комнатами.
— Я выбрал для вас этот. Думаю, он вам понравится. Берхард может ответить на любые вопросы, которые у вас возникнут. Или вы всегда можете пойти ко мне, если появятся какие-нибудь проблемы. Все знают, где я живу — просто спросите любого.