Они вошли в дом. Берхард сидел, удобно вытянув ноги на мягком диванчике, и читал. Когда они вошли, он выключил проектор и поднялся, чтобы познакомиться с Чандлером.
— Я Джефф Берхард, — дружелюбно сказал он. — А вы Дэйн Чандлер, верно?
Чандлер кивнул. Берхард был почти так же высок, как и он сам — около двух метров ростом — и, очевидно, в юности был очень сильным человеком. Теперь часть мышц превратилась в жир, но он все еще, казалось, поддерживал хорошую форму. Чандлер решил, что на вид ему лет шестьдесят, отметив при этом, что волосы Берхарда преждевременно поседели.
— Рад познакомиться с вами, Чандлер. Добро пожаловать на Хирон и все такое прочее. Кеннеди, вероятно, уже оценил вас и одобрил к этому времени. Он на такое способен.
— Ну, вот вы и познакомились, — улыбнувшись, сказал Кеннеди и ушел.
Покончив с формальностями, оба мужчины мгновение постояли, пристально оглядывая друг друга. Чандлер решил ничего не говорить, пока не начнет Берхард. Наконец, тот снова опустился на диван и принял свободную позу.
— Вы знаете кого-либо в колонии, Чандлер? Я имею в виду, есть ли у вас здесь какие-нибудь друзья?
— Нет никого, — ответил Чандлер. — Да и нигде у меня нет друзей, о которых стоило бы упомянуть.
Берхард слегка улыбнулся, и Чандлеру показалось, что в этой улыбке сквозила жалость.
— Я имел в виду вовсе не то, — резко сказал он. — Просто у меня никогда не находилось времени, чтобы с кем-нибудь подружиться. Я всегда был один в космосе, кроме тех случаев, когда жил на Земле, а вы знаете, что такое жизнь на Земле.
— Семь миллиардов человек на планете, пригодной для трех. Конечно, я знаю. Но здесь нас всего лишь несколько тысяч. Что вы умеете делать? — спросил вдруг Берхард. — Я здесь один из организаторов работ.
— Я думаю попытаться работать строителем. Я хочу помогать строить колонию Хирона. — Он откинулся на спинку дивана, тоже вытянул ноги и приложил все усилия, чтобы на лице появилась восторженная улыбка.
Бернхард нашел ему работу в строительном проекте, и Чандлер добросовестно попытался подружиться с людьми, с которыми вместе работал, но это было бесполезно. У Дейна Чандлера возникло то же самое чувство, что и в космосе, — что между ними стоит стена, которой он отделен от остальной части мира и сближения с любым человеком на новой планете. Даже Бернхард заметил это и как-то сказал напрямик.
— Я не могу понять вас, — сказал он однажды ночью в Казино Развлечений. — Я прожил с вами три недели, но вы для меня все еще почти что незнакомец.
Чандлер потягивал свой напиток и ничего не говорил.
— Например, — продолжал Бернхард, — вы пошли работать в космосе. Но вы так и не рассказали мне, где летали или где служили. Вы были одиноки, об этом вы упомянули, но весьма неопределенно. Что значит одиноки? Разве вы не задерживались в портах достаточно долго, чтобы познакомиться с женщинами...
— Перестаньте, — сказал Чандлер.
Берхард заказал себе еще одну порцию.
— Нет, мне кажется, это важно. В самом деле, почему вы оставили работу в пространстве?
— Космическая усталость, — сказал Чандлер. — Слишком много одиноких полетов.
— Понятно, — протянул Бернхард. — Вы можете подумать, что я просто любопытствую...
— Я так и подумал.
— Но я стараюсь вам помочь.
— Спасибо, — сказал Чандлер.
Он допил стакан и откинулся на спинку стула. Казино было заполнено смеющимися колонистами, и среди них, точно белые нити, пересекающие черную материю, шлялись несколько туземцев, аляповато одетых и дико выглядящих.
— Почему вы так и не познакомились с людьми, с которыми работаете, Чандлер? — настойчиво продолжал Берхард. — Могу держать пари, что вы даже не знаете их по именам. Не так ли?
Внезапно Чандлер почувствовал ненависть к Берхарду.
— Так. Я совершенно прав, — сказал Берхард. — Они для вас не люди, а просто лица. Мне кажется, именно в этом ваша проблема: вы слишком долго прожили вдали от людей, поэтому не умеете с ними общаться. Если бы вы не были все время так замкнуты, то могли бы... — Берхард внезапно прервал себя. — Поосторожней, ты, неуклюжий идиот!
К столику подошел туземец и, бесцельно махая руками в воздухе, перевернул стакан Берхарда, облив ему колени. Придя в бешенство, Берхард поднялся и одним быстрым движением уложил на пол высокую, тощую фигуру. В баре тут же немедленно стих смех, и сотни пар глаз повернулись к нему.
— Я слишком долго терпел вас, идиотов! — изо всех сил заорал Берхард. — Почему вы так и не научились избегать нас?
Он уставился на химерианина, который лежал на полу и облизывал языком губы.
Чувствуя, как в Берхарде все сильнее нарастает гнев, Чандлер встал рядом с ним, чтобы попытаться воспрепятствовать возможному взрыву.
— Сядьте, Джефф. Это бедная скотина не нарочно опрокинула ваш стакан.
— Заткнитесь, — рявкнул Берхард. — Они уже не первый раз проделывают это. — Он схватил химерианина за лацканы и поднял его с пола, голова туземца почти на тридцать сантиметров возвышалась над Берхардом. — Вы изо всех сил стараетесь разозлить меня, верно? — заорал Берхард.
— Отпустите его, Джефф, — сказал Чандлер.
— Ну ладно, я его отпущу!
И Берхард швырнул туземца через зал, тот врезался в стол и замер, сжавшись в узел, на полу, в то время как бутылки и стаканы каскадом полетели вниз, разбиваясь со звоном.
Чандлер замахнулся и ударил Берхарда по лицу. Берхард тоже упал на пол, из уголка его рта потекла струйка крови.
Спасибо, сказал кто-то.
— Всегда рад помочь, — машинально ответил Чандлер.
Но тут же он понял, что никто не нарушал тишину, окутавшую зал казино.
Спасибо. Наконец-то нас кто-то защитил от него.
Чандлер медленно повернулся, уже понимая, кто это говорит, и вопросительно посмотрел на гротескного инопланетянина. Инопланетянин поглядел на него в ответ и спокойно кивнул.
— Это ведь была телепатия, не так ли? — спросил Чандлер, когда, наконец, дотащил похожего больше на труп инопланетянина в свою комнату и бросил на диван.
Берхард холодно смотрел, как Чандлер берет хиронианина и утаскивает его, но не сказал ни слова.
Хиронианина звали Оран, и был он наполовину пьян, а наполовину безумен. Он пускал слюни, смеялся, плакал и ругался, но постепенно начал утихать.
Да, это действительно телепатия, раздался в голове Чандлера тихий голос.
— Значит, я был прав, — сказал Чандлер.
Инопланетянин засмеялся. Чандлер внимательно разглядывал его нелепую фигуру, похожую, скорее, на клоуна, больше двух метров высотой, которая растянулась на диване и медленно подергивала всеми конечностями поочередно.
— Ваши люди считают мой народ сумасшедшим, — медленно вслух сказал инопланетянин. — Но сумасшедшие — это вы. Ваш народ уничтожил мой народ, — без всякого выражения добавил он.
— Как это так?
— От вас постоянно исходит затаенное чувство ненависти. Наша единственная вина была в том, что мы видим ее.
Инопланетянин закрыл глаза и свернулся клубком, как эмбрион. Чандлер терпеливо ждал и, наконец, инопланетянин выпрямился.
— В те годы я не мог мыслить так логично, — продолжал хиронианин. — Мой народ — а почему вы излучаете такое любопытство? — мой народ жил здесь прежде, чем пришли вы и начали строить колонию. Мы никогда не разговаривали вслух — только мысленно, как сделал я, когда поблагодарил вас. Но вы пришли и уничтожили нас. Мы изучили ваши мысли, ничем не смогли помочь им — и наши умы были взорваны ужасом ненависти, которую мы увидели в вас. Мы сошли с ума.
Чандлер опустился на стул. Хиронианин задергал ногами, пытаясь встать и уйти, но Чандлер сконцентрировал на нем свои мысли, и это помогло. Инопланетянин успокоился.
— Вы первый, кто узнал, что у нас есть чувство сорн. Мы жили в тесном ментальном сообществе, зная и разделяя мысли и эмоции каждого его члена. И когда первые земляне приземлились на нашей планете и вышли приветствовать нас, мы, как обычно, расширили на них наше сознание, заглянули внутрь и угодили в бездну грязи, лежащую на дне их умов. Но я говорю слишком много. Позвольте мне уйти, пожалуйста.
Инопланетянин снова с трудом принял сидячее положение.
— Подождите, Оран, — мысленно велел Чандлер.
— Вы слишком сильны для меня, — вслух сказал инопланетянин. — Я чувствую давление вашего сознания на мое, а я недостаточно силен, чтобы сопротивляться. Все земляне подобны вам.
— Это правда — то, что произошло с вашим народом?
— Я не землянин, Чандлер. Я могу говорить только правду.
— И все они... Все были уничтожены?
Оран заколебался.
— Так да или нет? — настойчиво спросил Чандлер.
— Нет, — ответил Оран. — Некоторые бежали в пустыню и спрятались там. Ни один землянин никогда не узнает, где именно.
Внезапно инопланетянин побледнел и стал почти ярко-белого цвета. Чандлер понял, что хиронианин принял его мысли даже раньше, чем они вышли из подсознания.
— Нет. Я не могу отвести вас туда. Не могу!
Оран отвернулся и судорожно зарыдал. Чандлер принялся расхаживать взад-вперед по комнате, а в голове начала медленно складываться картина — картина, которую, как он уже понял, инопланетянин принял задолго до того, как она заняла свое место в более грубом и незрелом уме землянина.
Во-первых: телепатия существует.
Во-вторых: туземцы не способны выносить близость грязных, с их точки зрения, сознаний землян.
В-третьих: владеющий телепатией Дейн Чандлер наконец-то больше не будет избегать своих собратьев.
В-четвертых: если...
Мне очень жаль, что вы не оставили меня лежать на полу казино. Да, вы все поняли правильно. Люди тоже могут владеть телепатией.
Чандлер резко остановился, когда мысли инопланетянина появились у него в голове. Заключительная деталь мозаики аккуратно встала на место. Он повернулся лицом к несчастному, рыдающему хиронианину.
Вы отведете меня к прячущимся хиронианам, Оран,