...необходимым ради мира во всей Галактике зачистить Землю от ее населения...
Холодные фразы прыгали у него перед глазами. Так значит, они первыми добрались до нас, подумал он. И еще как добрались!
Через какое-то время он все же успокоился — скорее, оцепенел. Паническая реакция прекрасна в определенных случаях, но только не сейчас. Он единственный имеет сведения о гигантском заговоре и все же может найти выход, если будет действовать достаточно проницательно.
Он подтолкнул ногой листок подальше под стол.
Это авангард вторжения, тупо проносилось в голове. Мусорщики, появившиеся, чтобы заграбастать все, до чего дотянутся, прежде чем уничтожать Землю.
Так или иначе, но я хорошо во все это влип.
Эмори медленно поднял голову. Он повернулся, словно был режиссером на подиуме и одновременно актером под беспощадными огнями софитов, который должен просто сидеть, надев на лицо маску внешнего спокойствия, и постарался вернуть щекам первоначальный цвет. Он всегда чувствовал, что только великие актеры могли по-настоящему, физически контролировать свое тело во время игры, но только великий режиссер мог выявить скрытое величие почти в любом из них.
И теперь он должен пройти настоящую проверку. Эмори глубоко вздохнул, на время выкинул из головы свои новые знания и отчаянно нажал на кнопку сигнала.
Тут же вошел инопланетянин. У него на лице все еще была приятная улыбка, но три холодных глаза смотрели еще более пристально и проницательно. Эмори понял, что должен одурачить его с самого начала и показать, будто считает, что присутствие инопланетян на Земле пойдет людям только на благо.
Он должен играть свою роль с большой осторожностью. Если инопланетяне поймут, что он знает их истинные побуждения, они тут же избавятся от него. Что бы они там ни планировали, это для них более важно, чем жизнь Джона Эмори.
— Я обдумал ваше предложение, — сказал Эмори, — но даже не знаю, нравится ли оно мне.
Инопланетянин выглядел огорченным.
— Тогда каковы ваши возражения?
— В первую очередь, — нахмурившись, сказал Эмори, — что это даст мне? Мне лично?
— Все, что вы хотите. Богатство. Копии книг, которые вы подберете для нас. Мы можем быть очень уступчивыми.
— Это звучит хорошо, — кивнул Эмори. — Но, во-вторых: откуда я знаю, что вы поступите добросовестно?
— Что вы подразумеваете под этим?
— Ну, предположим, вы планируете уничтожить наши бесценные шедевры, на которые я вам укажу. Или, предположим, вы планируете забрать с собой не дубликаты, а оригиналы? В таком случае, я не хотел бы быть тем, кто работает на вас.
— Я могу дать вам слово, что у нас нет таких намерений. Это убедит вас?
Много же значит ваше слово, с горечью подумал Эмори, но вслух сказал:
— Нет, не убедит, но я вынужден принять его.
— Есть еще возражения?
— Еще немного. С одной стороны, я даже не знаю ваше имя или откуда вы родом. Я не очень-то хочу работать на анонимных призраков. И, наконец, я хочу, чтобы вы поняли, что у меня уже есть работа и она должна быть всегда на первом месте. Сколько бы времени я не посвятил этому... э-э... вашему проекту, я буду заниматься им только в свободное время.
— Очень хорошо. Мы ожидали таких условий и согласны на них. Что касается того, откуда мы прилетели, могу только сказать, что это одна из звезд в Малом Магеллановом Облаке. Не думаю, что вы знаете там хотя бы одну звезду, поэтому нет смысла открывать вам ее координаты. Я прав?
— Наверное, — пожал плечами Эмори. — Наверное, у вас какой-то мгновенный супер двигатель, иначе вы не стали бы тратить двадцать-тридцать тысяч лет на полет в космосе, чтобы собрать несколько симфоний и картин.
— У нас есть такой мгновенный двигатель, — спокойно сказал инопланетянин.
— Вы еще не назвали мне свое имя, — заметил Эмори.
— Мое имя? Простите, забыл! Можете звать меня Карг, если хотите. Просто Карг, и больше ничего. Теперь все улажено?
Эмори принял задумчивую позу, словно все еще взвешивал возможные альтернативы и возражения, а не выбрал план действий еще до того, как инопланетянин вторично вошел в комнату.
— Хорошо, — сказал он. — Я в вашем распоряжении. Когда начинать?
Улыбка Карга стала немного теплее.
— Как только скажете. У нас не очень много времени, но пока что его хватает. Я думаю, что первым делом вы хотели бы узнать, где вы находитесь.
— Был бы вам признателен, — сказал Эмори.
Инопланетянин провел перепончатой рукой вдоль стены возле окна, и пластиковая крышка отодвинулась, открывая пульт управления. Карг нажал кнопку, и окно внезапно стало прозрачным.
Из него струился яркий утренний солнечный свет.
— Узнаете эти места?
Эмори присмотрелся. Даже на рассвете Манхэттен был заполнен народом. Первая смена уже ехала по Быстрым Путям вниз на работу, словно непрекращающийся поток ярких слезинок, текущий из пригорода в город. Воздух еще выглядел чистым и свежим, но как только наступит день, он станет гораздо грязнее.
Через дорогу высилась блестящая колонна Здания Хэнли, а возле него была хромированная, яркая игла башни «Трансвидео». Они находились в самом сердце Манхэттена.
— Да будь я проклят, — невольно воскликнул Эмори. — Только в Нью-Йорке могло произойти что-то подобное. Я стою здесь у окна рядом с инопланетянином, и никто нас не замечает, никого это не волнует. Прямо здесь, посреди Манхэттена.
Карг по-прежнему улыбался.
— Кажется, вы неподалеку от своего места работы. Вам будет удобно прибыть сюда после того, как вы закончите свою работу над видеопьесами. Запомните, девяносто третий этаж Садов Хаксли. Мы арендовали весь этот этаж.
— Да будь я проклят, — повторил Эмори.
Теперь он не играл роль. Он действительно был удивлен.
Нажатием кнопки Карг сделал окно матовым.
— Нам не нравится ваш солнечный свет, — пояснил он. — А кроме того, мы ценим уединение.
— Конечно.
— Насколько я понимаю, сегодня у вас выходной, — продолжал инопланетянин. — Мы не хотели бы прерывать его и дальше. Мы свяжемся с вами завтра, как только сделаем дальнейшие приготовления. Если вы пойдете в том направлении... — продолжал Карг, проведя его по коридору мимо другого сфинктера и через главный зал. — Дальше я не могу идти, — сказал он. — Мы не рискуем проходить мимо той двери. Но за ней вы найдете ведущий вниз лифт.
— Спасибо, — сказал Эмори.
Он шагнул через диафрагму сфинктера и махнул исчезающему Каргу. Аккуратная надпись на верхней оболочке сфинктера гласила: «Карг и Ко».
И больше ничего.
Ни единого намека, что за этим ярким металлическим овалом находился авангард инопланетных сил вторжения. Эмори нажал нижнюю кнопку, и пол лифта почти неуловимо вздрогнул. Интересно, подумал Эмори, когда инопланетяне обнаружат, что случайно оставили важный документ, поймут ли они, что он прочитал его?
Двадцать минут спустя Эмори добрался до своего дома в модном Форт-Ли в Джерси на берегу Гудзона, взяв такси на Сто десятой стрит и проехав через реку по Кэтедрэл-Авеню и туннелю. Там у него была скромная трехкомнатная квартира с полной изоляцией, на тридцать девятом этаже многоэтажного дома. Она стоила ему тысячу долларов в месяц, и он считал, что это весьма недорого.
Квартира была красиво обставлена. Кроме того, имелись кое-какие способы обходить налоги, и он каждую неделю утаивал по десять тысяч долларов от налоговой проверки, достаточно долго, чтобы к настоящему времени стать богатым человеком. Пол покрывали пышные ковры, в углу стояла аудиосистема, три стены от пола до потолка занимали псевдодеревянные книжные шкафы и видеоэкран, настроенный на Восточные каналы, неправдоподобно редкий, так как Народная республика приняла закон об Изоляции и отключила всю Азию от контакта с ненавистным ей Западом. Словом, Эмори жил хорошо.
Он опустился в кресло из пены, стоящее перед личным баром, который купил три года назад, и набрал на пульте управления напиток: бурбон, чистый. Первая порция была всего лишь началом. Он осушил ее одним глотком и тут же набрал вторую. Инопланетяне, подумал он. Силы вторжения.
У него было много времени, но в голове уже формировался определенный план. Во-первых, он должен узнать кое-что.
Он взял пульт телефона и набрал номер Теда Беккета. Прошло гудков шесть-семь, прежде чем экран прояснился и на нем появилось взволнованное лицо Беккета, глядевшего куда-то в сторону.
— Привет, Тед, — сказал Эмори. — Я разбудил вас?
— Я уже не спал. Теперь вы чувствуете себя лучше, Джон?
Эмори улыбнулся.
— Вот поэтому я и звоню. Мне нужна кое-какая информация. Последнее, что я помню, это как я смотрел у вас фильм. А затем внезапно проснулся в своей постели. Я хочу знать, черт побери, где я был в промежутке и что случилось со мной вчера вечером.
— Так вы не помните? — спросил Беккет.
— Ни малейшего проблеска.
— Вам стало плохо прямо посреди фильма. Вы встали с места и пошли по комнате с каким-то перекошенным лицом. Мы не могли позволить вам уйти в таком состоянии, Джон.
— Ну, и дальше?
— Таким образом, Ли Ноерс отвез вас домой и вызвал врача, это последнее, что я знаю, пока вы не позвонили. Разве вам не оставили записки или чего-то подобного?
— Ничего мне не оставили. Кто-то уложил меня в постель, но это все, что я знаю.
— Тогда вам лучше позвонить Ноерсу, — сказал Беккет. — Он расскажет вам, что произошло после того, как вы вместе уехали отсюда. А я действительно ничего не знаю.
Беккет подозрительно закусил губу. Эмори, профессиональный квалифицированный переводчик с таких жестов, легко понял, что Беккет лжет, но ему нечем было нажать на него.
— Прежде чем я закончу, — небрежно спросил Эмори, — вы можете дать мне номер того эспера, который был у вас на вечеринке? Джилл Хэдэфилд его зовут. Я хочу поговорить с ним.
Беккет снова пожевал губу.
— Лучше спросите об этом у Ноерса, он знает этого парня, а я — нет.