Он встал и пошел к двери хижины. Но уже на пороге повернулся, посмотрел на Бронштейна и подумал, что происходит с самим Бронштейном?
— Есть еще один козырь, который вы упустили, — сказал Делоне, чувствуя внутреннюю дрожь. — Маленькая ошибка в вашем плане, которая может все изменить.
— И какая именно? — спросил Бронштейн.
— Предположим, что крозни станут слишком большим вызовом для Земли. Предположим, они захотят быть не просто спарринг-партнерами и будут все переть и переть на Землю, как сейчас прут по Саллату. Предположим, что Земля тоже не сможет их остановить.
Делоне показалось, что на бледном лице Бронштейна промелькнул страх. — Это дикая карта в колоде, которая всегда непредсказуема, — сказал Бронштейн, когда Делоне уже уходил. — Джокер.
Делоне, не оборачиваясь, кивнул и подумал о том, как вообще Бронштейн может тащить на себе бремя такой сокрушительной ответственности? Затем он помотал головой и пошел в направлении деревни саллатов, чтобы там дожидаться нападения крозни.
The final challenge, (Infinity Science Fiction, 1956 № 8).
БОГИ, УБИРАЙТЕСЬ ДОМОЙ!
Лейтенант Картиссер двигался по комнатке быстрыми, птичьими движениями, упаковывая вещи. Миссия была завершена.
Добравшись до громоздкого журнала, лежащего на черном деревянном столе, Картиссер обратился к Приватному Ноблю, сидящему в дальнем углу и читающему Инструкции Корпуса.
Картиссер постучал пальцем по журналу.
— Надеюсь, у вас здесь все в порядке, Лью, — сказал он. — Это выгодно не мне, а скорее вам, потому что именно вам скоро предстоит высадка на одну из этих планет.
— Я справлюсь с этим, сэр, — напомнил ему Нобль, — как только буду готов.
— Конечно, как только будете готовы. Но вам лучше хорошо все изучить, потому что иначе это может стоить вам головы.
Нобль был костлявым, бледным молодым человеком. Всю миссию он просидел в маленькой хижине, шпионя за Картиссером и изучая методы лейтенанта по отношению к туземцам. Нобль вел себя так, словно был в развлекательном круизе.
— Все готово, сэр, — сказал Нобль. — Здесь записан каждый шаг, который вы совершили, начиная с того момента, как посадили корабль, направились прямо в центр города и начали использовать культурные рычаги давления. — Он уверенно улыбнулся. — Скоро я останусь в одиночестве.
Картиссер продолжал суетиться, собирая вещи, поэтому ответил через плечо:
— Надеюсь, что так. Вам остается только наблюдать за моими действиями, а когда-нибудь и вы получите право на собственную миссию и отправитесь дальше. Вас будут ждать новые планеты и новая кровь. — Картиссер продолжал молча упаковывать ящики, а когда закончил, то снова повернулся к Ноблю. — Что-то я совсем выдохся. Вы мне поможете, не так ли?
Нобль отложил справочник и схватил угол тяжелого ящика. Вместе они подняли его и вытащили на улицу, затем понесли в замаскированный космический корабль, стоявший в кустарниках фиолетового леса.
— вы выглядите встревоженным, сэр, — заметил Нобль, пока они с Картиссером ждали из центра по пространственному радио разрешения на взлет. — Вы боитесь, что здесь у вас ничего не получилось?
— Нет, — улыбаясь, сказал Картиссер, — это меня не волнует. Я здесь хорошо потрудился. Думаю, когда работа будет закончена, мы увидим здесь расцветающий каннибализм.
— Я тоже так думаю, сэр.
— Спасибо. Но меня беспокоит не эта планета, а следующая.
— Транакор?
— Транакор, — кивнул Картиссер. — Я впервые возвращаюсь на планету после ее перестройки. И меня много чего тревожит.
Картиссер рассматривал свое худощавое, встревоженное лицо в зеркале на пульте управления. В самом начале полета он был Ноблем, зеленым Ноблем, со встревоженным лицом. Но теперь все стало иначе. Теперь с ним летел другой молодой Нобль, растущий день ото дня и уверенный, что, наблюдая за работой Картиссера, развивает свои собственные способности. Картиссер становился все более напряженным, более встревоженным, по мере того как приближалось время возвращения на Транакор.
Нобль откинулся на спинку антигравитационного кресла.
— В чем дело, сэр? Или это тоже должен понять я сам?
— Пятьдесят на пятьдесят, — рассмеялся Картиссер. — Меня беспокоят две вещи: время прыжка и собственная реакция, которую я проявлю, когда окажусь там. Я не могу предсказать, как транаки отреагируют на меня — это совершенно непредсказуемо, может, они действительно стали людоедами.
— А какой реакции вы ожидаете? — нахмурился Нобль.
Он летал уже довольно долго, но Картиссер по-прежнему отказывал ему в объяснениях.
— Я не знаю, — сказал Картиссер. — В самом деле не знаю.
Он тоже откинулся на спинку, вслушиваясь в себя. На левой щеке почти незаметно подергивалась маленькая мышца. Картиссер волновался, так что все было в порядке.
Время прыжка больше всего беспокоило его. Прыжок был на пятьсот лет вперед, это и вызывало у него тревогу, хотя ему давно уже было положено перестать думать о возрастающем расстоянии от его года рождения — 3108. Сейчас был 3518. Пятьсот лет сжались в один-единственный, практически неуловимый миг.
В тоже время, от реальных страхов Картиссера удерживала мысль, что и командующий Иордан из Центра, и новобранец Приватный Нобль сделают в свое время подобные прыжки. Он узнал, что, возможно, когда он выполнит свою миссию на Транакоре, то сумеет связаться с ними.
Транакор — вот истинная причина его волнений. На этой планете он выполнил свое первое задание тринадцать субъективных лет назад. Тогда он был точно таким же зеленым, как новобранец, который сейчас летел с ним. А поскольку это было его первое задание, он то и дело беспокоился о том, что произошло с транаками, больше, чем с любой другой расой, с которой имел дело в последующих миссиях. Транакор был первой остановкой в серии миссий, которые перенесли Картиссера через четыреста световых лет космоса до Дельты Канис Маджорис IV. А за это время на Транакоре прошло пятьсот лет.
Обратный полет займет еще пятьсот лет, благодаря сжатию времени. Это означает, что для транакорцев минует тысяча лет с тех пор, как он покинул их, обещая, что вернется в далеком будущем.
Картиссер машинально потер нос и уставился на молодого Нобля, который, как обычно, имел недоуменный, но не особенно напряженный вид. Картиссер подумал о том, обрадуются ли транаки, увидев его.
Через какое-то время раздался звонок.
— Включите экран, Лью, — сказал Картиссер.
Нобль нажал кнопку, и на экране среди обычных лимонно-желтых помех появилось квадратное лицо командора Джордана.
— Все готово, Ломе? — улыбнулся командор.
— Все выполнено, — ответил Картиссер. — Работа на Дельте Канис прошла гладко. Я думаю, что мой Нобль мог бы и сам справиться с этим так же легко, как и я.
— Рад это слышать. Мы многого ждем от молодого Нобля.
— Через полчаса я улетаю с ним на Транакор, — сказал Картиссер. — Он будет наблюдать за моим возвращением туда. А как вы?
— Я передал командование Оствальду, — ответил Джордан. — Дальнейшее развитие культуры теперь в его руках, и это ему нравится. Мой корабль вылетает вскоре после твоего, и я, по плану, отправлюсь на Землю. Ты свяжешься со мной после того, как закончите с Транакором, верно? Мне будет любопытно узнать, что там из них вышло.
— Разумеется, — сухо сказал Картиссер.
— Ты нервничаешь, — заметил Джордан. — Не нужно нервничать, мальчик мой. Подумай сам. Ты просто встретишься с кучей инопланетян с серой кожей. А я возвращаюсь на Землю — на Землю, которую не видел больше тысячи лет. Неужели твои проблемы важнее моих?
Картиссер почувствовал радость от того, что слова Джордана немного успокоили его.
— Я все это понимаю, но все еще не могу разобраться в своих чувствах.
— Все мы чувствуем что-то подобное, — сказал Джордан, — только не позволяй чувством овладеть тобой. Я был точно также напуган, когда в первый раз вернулся на одну из моих планет, но все сомнения исчезли, как только я попал туда. Ты ведь тоже чувствуешь сомнения, не так ли? Они сразу начали поклоняться мне. Я был для них богом. И они с благодарностью стали ожидать, когда я вернусь к ним.
— Именно этого я и боюсь, — сказал Картиссер.
— Наверное, очень приятно, когда тебе поклоняются, — неожиданно вставил Нобль.
Картиссер сердито покосился на него, потом заметил сердечную усмешку Джордана и ничего не сказал.
— Я свяжусь с вами через пятьсот лет, — сказал Картиссер экрану.
— Правильно. Удачи тебе, — твердо сказал Джордан и, не дожидаясь ответа, прервал связь.
Картиссер зевнул.
— Теперь мы в любую минуту должны быть готовы к прыжку.
— Да, сэр, — ответил Нобль.
Он наблюдал, как уменьшается на экране желтое пятнышко, пока оно не исчезло совсем, затем долго глядел на непроницаемую черноту. Он тоже волновался, хотя и не позволял себе показывать это, в отличие от Картиссера, который открыто проявлял свою тревогу. Нобль не беспокоился о том, что будет после обратного прыжка. Теперь он был слишком далеко от своей семьи, чтобы думать о ней. Он также не беспокоился о том, как встретят их транаки, поскольку был уверен, что Картиссер сумеет справиться с любой ситуацией. Нет, его беспокоило что-то иное. Но почему его вообще что-то беспокоило?
Приватный Нобль откинулся на спинку кресла, ожидая сигнала, означающего начало прыжка, брови его нахмурились, он глубоко задумался, впервые с тех пор как, покинув Землю, присоединился к Корпусу. В логичной схеме, которой являлась теперь его жизнь, появилась зияющая дыра, и загадочные ответы Картиссера не могли заполнить ее.
Система была простой. Она развивалась с тех пор, как земляне достигли большинства близлежащих звезд, и обнаружили, что у большинства звезд имеются планеты, а большая часть этих планет уже занята. Также земляне обнаружили, что чужая жизнь везде, без всяких исключений, является безнадежно примитивной в отношении культуры и науки с техникой.