А Тошина он тогда просто пожалел.
— Алла Иванна, да пусть со мной поживёт, пока что-нибудь не подвернётся, — предложил Глеб, мысленно ругая себя за мягкотелость. Ну на черта ему этот чужой пацан? Не плевать ли, где он будет ночевать? Будет ведь мешать и, может, даже действовать на нервы.
Тем не менее когда Алла переспросила:
— Ты сейчас не погорячился?
Повторил:
— Да нет, пусть селится ко мне. Ничего, Алл Иванна. Потеснимся.
= 14
С Тошиным они жили до следующей осени. Со второго курса Тёме выделили койко-место по соседству, а Глеб вновь остался один.
Освоился тогда Тошин очень быстро. Не сказать, что обнаглел в конец, но от первоначальной застенчивости вскоре ничего не осталось.
Первое время Тошин и правда здорово мешал — шумный он, этот Тёма, суетливый, малость беспардонный. Своё, моё, чужое — для него таких понятий не существовало. Разве что зубной щёткой Глеба не пользовался, а в остальном — полнейшая простота нравов.
Но потом Глеб к его манере привык и даже скучал немного, когда тот съехал. Весело было с ним. Тошин вечно фонтанировал всякими дурацкими идеями, а иногда и не дурацкими.
Вот и сейчас они вдвоём ломали голову, как познакомиться с дочкой Фурцевой так, чтобы это выглядело чистой случайностью.
Будь он один, Глеб даже и думать о таком не стал бы. Во-первых, не мастер он плести интриги, продумывать тактические схемы, моделировать ситуации. Ему бы что попроще. И хотя опыт знакомства и общения с девушками имел немаленький, но всё всегда происходило как-то легко и естественно, изобретать ни разу ничего не требовалось. А Тошин, хоть и не Макиавелли, конечно, соображал всё же лучше.
А во-вторых, сама затея до сих пор казалась Глебу безумством, пусть Тёма и уверял, что это очень даже жизненный вариант.
Поколебавшись, Глеб решил, что можно просто попробовать. Посмотреть, что получится, а не захочется — так никто же и не заставляет доводить дело до конца.
Ну и ещё был в этом какой-то азарт, что ли. Или интерес, отчего обыденная и однообразная жизнь заиграла новыми ощущениями.
Вчера они с Тошиным сбежали с последней пары и рванули на Халтурина, к художественному училищу. Сначала сидели в павильоне-забегаловке, удачно притулившемся к троллейбусной остановке, как раз напротив центрального входа училища, ровно через дорогу.
Долго сидели — съели по два пирожка с печенью, кофе обпились, обсудили красотку с рекламного щита, рассмотрели тщательно здание художки. Оно старинное и с точки зрения архитектуры очень любопытное, потому что стилей всяких понамешано, а смотрится внушительно и красиво.
Потом решили наведаться в само училище. Точнее, Глеб решил — ему надоело торчать на высоком табурете с крохотным сиденьем и пялиться неотрывно в окно. А Тошин протестовал:
— Ты приметный. Она тебя пропалит, и вся наша затея накроется медным тазом.
— Да с чего она меня пропалит? Она меня не знает, я для просто незнакомое лицо в толпе.
— Ой да ладно прибедняться, будто сам не знаешь, что на тебя вечно девки оглядываются.
— Короче, или идём в художку, или я поехал в общагу.
Они вошли в вестибюль училища, который оказался несравненно меньше, чем у них в универе. Очевидно, ещё шли занятия, так как кроме охранницы на входе, которая пропустила их без особых возражений, в вестибюле болталось человек пять.
— Ну смотри, незнакомое лицо, — немного разозлился Тёма. — Сам будешь виноват, если она тебя заметит, узнает и потом пошлёт.
— Да плевать, — отмахнулся Глеб. — Я бы вообще лучше б вон с той блондиночкой признакомился.
У стенда и правда крутилась стройная блондинка в короткой кожаной юбочке. Она, словно почувствовав заинтересованность Глеба, сразу оглянулась.
— Зачётная, — согласился Тошин.
Девушка оглядела их обоих: Тёму — бегло, Глеба — оценивающе.
Через несколько минут они узнали, что Алина — так звали девушку — учится здесь на втором курсе на дизайнера. У неё вообще-то есть парень, но он немного надоел, а вечером и даже уже сейчас она абсолютно свободна, планов никаких. Фурцеву она знает, конечно. Тоже на втором курсе учится, только на живописи. Есть ли у неё имя? Сашка. Какая она? Ну… такая, короче. Ай да никакая. Ну вот реально ни-ка-кая. Обычная ботанша, скучная и немного с приветом. Ни с кем не общается. Даже с такими же ботанами, как сама. В какой группе учится? В 2-А. Есть ли у неё парень? Издеваетесь? Разве у такой может быть парень? Разве на такую кто-то посмотрит? Ну разве что фрик какой-нибудь. А зачем им Фурцева? Просто так? Ну ладно.
Глеб не возражал бы пойти прогуляться с Алиной прямо сейчас — она так многообещающе на него смотрела, облизывала быстрым язычком пухлые губы, а ноги у неё вообще отпад, но Тошин не дал. Оттащил в сторону, зашептал сердито:
— Блин, да нагуляешься ещё. Никуда эта Алина не денется. А тебе надо посмотреть, как выглядит дочь Фурцевой.
— Да не нуди ты.
— Я же для тебя стараюсь.
Перед Алиной пришлось извиниться, но номер телефона Глеб у неё всё же взял. Алина ему мило улыбнулась, стрельнула злым взглядом в Тошина и удалилась, покачивая бёдрами.
— Не, она, конечно, симпотная. Но видно же сразу, что коза, — фыркнул ей вслед Тошин. — Стерва каких поискать.
— Много ты понимаешь.
— Куда уж мне.
Когда тишину прорезал громкий, дребезжащий звонок, оба вздрогнули — отвыкли уже. В универе пары начинались и заканчивались просто по времени.
— Блин, как в школе, — хохотнул Тёма. — Давай, что ли, хотя бы куда-нибудь скроемся, чтобы она нас всё же не спалила.
Они отошли вглубь вестибюля и встали за широкой квадратной колонной, откуда просматривались и лестница, и гардероб. Не прошло и минуты, как вестибюль заполонили юные художники.
Тошин заметно напрягся, сосредоточился, прильнул к колонне, осторожно выглядывая из-за угла. Глеба же, наоборот, разобрал смех. Эти шпионские игры — оно забавно, конечно, но как-то глупо. Прямо детский сад какой-то.
Толпа постепенно схлынула.
— Может, проглядел я её? — озадаченно бормотал Тёма. — Или не было её сегодня? Надо было у той козы, Алины, побольше расспросить…
Глеб стоял, привалившись спиной и затылком к колонне. Руки сунул в карманы, он молчал, но всем своим видом показывал, как ему скучно.
— Блин, зря свалил с философии… — выругался Тошин. — Похоже, точно её сегодня не было.
— Ну и пойдём тогда. Может, вызвоним эту Алину и в какой-нибудь кафешке засядем? Пусть подругу позовёт.
— Ну, неплохо так-то. Можем, в «Домино»…
— В пиццерию? Неее, увольте. Хоть куда, только не в пиццерию…
— Что, наелся пиццы? — усмехнулся Тошин. Он тоже уже расслабился, шагнул из-за колонны и вдруг резко отскочил назад. — Тихо! Вон она! Вишь, у гардероба стоит?
— Угу.
Девушка, больше похожая на подростка, вытягивала пуховик из окошка гардероба.
И правда, она никакая: тёмно-русые волосы стянуты в небрежный хвост, лицо самое обычное, блёкленькое такое, увидишь и в ту же секунду забудешь, сама одета в безразмерный свитер горчичного цвета и тёмные широкие джинсы, на ногах — ботинки на плоской подошве.
Девушка надела тёмно-зелёный пуховик, в котором утопала, замотала шею длиннющим шарфом, сверху нахлобучила вязаную шапку колпачком.
Глеб приуныл.
Такие девочки ему не то что не нравились, он их вообще как противоположный пол не воспринимал.
— Смотри-смотри, Глебыч, на свою суженную, — прыснул Тёма.
— Тоха, не хочу я с ней знакомиться. Она же просто караул!
— Да ладно тебе. Ну не модель, да. Но объективно — не кривая, не косая, не уродливая.
— Не нравится она мне. Чучело какое-то.
— Ну тебе ведь на ней не жениться, так что выдохни.
= 15
После художественного училища Глеб с Тёмой поехали домой.
— Ты же хотел с Алиной… в кафе… подругу чтоб позвала, — напомнил Тошин.
— Расхотел, — мрачно буркнул Глеб.
Эта Саша Фурцева Глебу не понравилась настолько, что вообще на девушек смотреть сейчас не тянуло. Даже на таких соблазнительных, как Алина.
— Ну а чего ты ждал? Ты же мамашу её видел? — резонно заметил Тошин. — И к тому же, я предупреждал, что она не фонтан.
— Да там же не просто не фонтан, там откровенное чучело.
Они взяли "Жигулёвского" и вернулись в общежитие. По мере употребления разочарование жизнью отступало. И даже более — вновь возвращался азарт.
— Ну, посмотрел я на неё. А дальше?
— Дальше надо подстроить вашу встречу. Может, как-нибудь в кафе, в столовке…
— Нет-нет, только не там. Еда — это святое. Не хочу всяких ненужных ассоциаций потом. Да и как тут подгадаешь?
— Может, классику жанра замутим? Гопота её, типа, подловит, начнёт обижать, а тут ты, бесстрашный и могучий. Разгонишь гопоту, спасёшь бедняжку и… она твоя навеки.
— Сплюнь!
Тёма в ответ только расхохотался.
— К тому же, где мы гопоту соберём?
— Так наших подобьём. Поставишь им пивасик за труды и все дела.
— Да не, — мотнул головой Глеб, — какой-то вариант этот сильно уж театральный и вообще заезженный.
— Так и заезженный потому что рабочий. Ну ладно, если не нравится, придумаем другое.
Но другое хоть и придумывалось, но отпадало сразу.
Столкнуться с Сашей Фурцевой где-то на нейтральной территории было бы, может, и хорошо, но как? Такая вряд ли ходила по клубам и прочим злачным местам. Где вообще её можно встретить, да так, чтобы знать об этом заранее? Снова подкараулить в училище? Это не сильно похоже на случайность.
— Приди к ней домой. Будто ошибся адресом, — предложил Тёма. — Или типа проверка газа. Или счётчиков.
— А если она меня когда-нибудь с мамашей захочет познакомить? Она ей что скажет? Мама, это Глеб, он у нас счётчики проверял?