В августе, когда строительные работы еще продолжались, в море заметили корабль. Мецайк повел «Туруханск» навстречу. На мостике «Эклипса» стоял Отто Свердруп. Бывший капитан «Фрама» молча обошел остров, одобрил выбор места для радиостанции. Впрочем, заметил он, едва ли будет нужда в радиосвязи с «Таймыром» и «Вайгачом»:
— Не сегодня — завтра льды выпустят их.
И верно, в конце августа оба корабля показались на рейде Диксона. Кушаков тотчас распорядился прекратить строительные работы и запаковать в ящики оборудование радиостанции, только что наладившей прямую связь с Петроградом.
Но поселок на Диксоне не был заброшен. Академия наук взяла его на свое попечение, чтобы открыть первую на Северном морском пути метеостанцию.
За участие в строительстве на Диксоне капитана Мецайка представили к ордену Станислава. Губернатор написал возражение: неблагонадежен, замечен в симпатиях к политическим ссыльным.
Мецайк знал многих невольных обитателей берегов Енисея и помогал кое-кому из них. Знал он и то, что в команде «Туруханска» есть люди, которые на пристанях тайком передают ссыльным брошюры и письма. И эти люди догадывались, что капитан и видит, и не видит, как они встречаются с «преступниками».
Однажды на стоянке в селе Монастырском к Мецайку подошел невысокий человек с густыми черными волосами и, остро поглядывая сквозь стекла пенсне, протянул руку:
— Здравствуйте, господин капитан. Свердлов, Яков Михайлович. Слышал о вас много хорошего.
Говорил Свердлов весело, уверенно, будто хозяином тут был не полицейский пристав, а он, ссыльный большевик. Это было в 1916 году.
А в конце 1917 года Мецайк узнал из газет, что Яков Михайлович Свердлов избран Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.
В начале 1918 года капитан оказался в революционном Петрограде. Он приехал… за миллионом!
Именно такую сумму — миллион рублей, и ни копейки меньше! — наказали ему просить у Советской власти водники национализированного пароходства. Деньги нужны были на ремонт судов и на починку разрушенной ледоходом пристани в Красноярске. В случае, если бывшее министерство путей сообщения денег не даст, Мецайк должен был рассказать о нуждах енисейцев первому Всероссийскому съезду работников водного транспорта, который как раз собирался в Петрограде. Ну, а если и там не выйдет— тогда к Свердлову, он знает, что такое пароходство на Енисее. Таков был наказ енисейцев своему делегату.
Капитан попал в неудачное время: правительственные учреждения переезжали в Москву. Потеряв безрезультатно немало дней, Мецайк пошел в Смольный. Ему сказали, что нарком путей сообщений Марк Тимофеевич Елизаров еще не уехал в Москву.
И Мецайк получил резолюцию: «Выдать».
Он вернулся домой на Енисей. Вскоре начались тревожные времена. Когда власть в Сибири захватил Колчак, капитан познакомился с тюремной камерой.
Продержали его недолго: был он к тому времени человеком на Енисее заметным и нужным. Колчак распорядился гидрографические работы не свертывать, и Мецайка определили в экспедицию для исследований Енисейского залива.
К нему пришел невысокий человек в потертом пальто, с нервным худым лицом, и спросил, не может ли он устроиться гидрографом.
— А вы знакомы с подобной работой? — осведомился Мецайк.
— Я был штурманом на шхуне «Св. Анна» у лейтенанта Брусилова, — ответил тот.
— Так, позвольте, уж не Альбанов ли вы?
— Я вижу, вам известна моя история…
Да какой же моряк не знал эту историю! «Св. Анна» лейтенанта Брусилова, как и «Геркулес» Русанова, вышла в плавание летом 1912 года. После двух зимовок во льдах штурман Альбанов, не ладивший с Брусиловым, попросил разрешения покинуть «Св. Анну». Брусилов не возражал. С Альбановым пошли десять человек. Вынесли невероятно тяжелый путь двое — Альбанов и матрос Конрад. Их подобрал на Земле Франца-Иосифа «Св. Фока», возвращавшийся после гибели Седова.
Мецайк взял Альбанова помощником на пароход «Север». Бывший штурман «Св. Анны» знал Енисей и залив: он ходил здесь на пароходе «Обь» в 1905 и 1906 годах. И какое совпадение: как и Мецайк, Альбанов приехал на сибирскую реку с дипломом моряка! А после «Св. Анны»? После был ледорез «Канада». Потом вот снова потянуло на Енисей…
Мецайк присматривался к Альбанову: добродушный, покладистый, но с поразительно неустойчивым настроением. Чье-либо неосторожное слово, даже взгляд приводили его в исступление.
Погиб Альбанов в 1919 году, возвращаясь из командировки в Омск. Говорили, что он умер от сыпного тифа. Но Мецайк слышал другое: поезд, в котором ехал Альбанов, был разметан во время взрыва колчаковского эшелона с боеприпасами на станции Ачинск.
После того, как в январе 1920 года красные освободили Красноярск, Мецайка вызвали в Совет. Работник Совета сказал, что давно знает его: ведь это он, капитан, по ходатайству колонии ссыльных принял на работу в затон токарем бывшего члена Государственной думы большевика Григория Ивановича Петровского? Мецайк подтвердил и добавил, что Петровский— токарь просто замечательный, к нему со всего затона несли самую сложную работу.
Рассказывая мне об этом, Константин Александрович взял со стола изящно выточенное пресс-папье.
— Да вот, посмотрите сами. Его работа. Художник!
Пресс-папье Григорий Иванович выточил в подарок капитану после откровенного мужского разговора. Разговор, по словам Константина Александровича, был такой:
— Вы, пожалуйста, в затоне агитацию особенно не разводите. Там, знаете, разные люди… Будьте поаккуратнее.
— Знаю, знаю, — понимающе усмехнулся Петровский.
— Спасибо за предупреждение. Буду агитировать в других местах…
В Совете, куда вызвали Мецайка, мандат на его имя был заготовлен заранее. Всем организациям предписывалось оказывать тов. Мецайку К. А. содействие в организации нормальной работы Еннаципара. Мудреное это слово расшифровывалось как Енисейское национализированное пароходство.
Вскоре капитан получил важное задание. Ему поручалась проводка каравана речных судов в низовье реки к Усть-Енисейскому порту. Там они должны были встретиться с морским отрядом.
Изношенные, малопригодные для плавания морские суда шли за ледоколами. На некоторых пароходах не было электрического освещения, и в каютах чадили лампы. Уголь для топок водолазы достали с судов, затопленных в годы войны.
Речники спускались по Оби и Енисею навстречу морской флотилии. Под командованием Мецайка были пароходы «Орел» и «Ангара», которые тянули на буксире пять барж с пенькой, коноплей, льном, конским волосом, пушниной для продажи за границу.
Морской и речной отряды обменялись грузами в Усть-Енисейском порту, куда ледокол «Малыгин» привел пароход «Маймакса». Обский речной отряд передал морякам зерно.
Сразу же началась подготовка задуманных уже гораздо шире Карских операций 1921 года. Чтобы доставлять больше сибирских грузов для морских караванов, требовалось срочно пополнить флот Енисея. А ведь Мецайк все-таки был дипломированным морским штурманом. Среди речных судов, стоявших на приколе в Архангельске, выбрал два парохода покрепче и погнал их морем «к себе» на Енисей.
А затем пришла очередь Подкамениой и Нижней-Тунгусок. Капитан Мецайк вместе с другим знаменитым енисейским капитаном Василием Васильевичем Ильинским отдал им годы жизни. Ходил на катерах, разведывал опасные места, набрасывал первую лоцию.
Потом настал черед Пясины.
Это было за три года до нашего Пясинского похода. Проще всего было предварительно разведать реку. Но на это ушла бы вся навигация. Решили, что называется, вести разведку боем: сразу отправить на Пясину груженый караван.
Этот караван и повел капитан Мецайк.
Речной пароход «Лесник» (я хорошо его знал — немногим длиннее пригородного катера) вышел в Карское море с двумя железными баржами. Выждав погоду и держась ближе к берегу, благополучно проскользнул к устью Пясины.
Разведав реку и освободившись от грузов, «Лесник» налегке спускался к морю. Морозы захватили его в устье Пясины, на мелководном баре, затруднявшем выход в море. Ста двадцати восьми речникам грозила зимовка вдали от населенных пунктов.
Двое суток не уходил капитан с мостика, тщетно пытаясь пробиться. Потом распорядился радировать: «Всем, всем, всем! Затерты льдами в устье Пясины…»
Поздней ночью из Кремля позвонил в Наркомвод Валериан Владимирович Куйбышев:
— Какие меры приняты для помощи вашей экспедиции на Таймыре?
В Наркомводе ответили: об экспедиции три дня нет никаких сведений. Оказывается, радиограмму приняла только одна радиостанция в Москве.
Рация на «Леснике» была неважной, радист не поймал ответа на призыв о помощи. Но глубокой ночью капитан заметил в море огни ледокольного парохода «Георгий Седов».
…Он прожил долгую и трудную жизнь, капитан-наставник Константин Александрович Мецайк. В ней были две привязанности, два главных неразделимых дела: Енисей и Север. Он водил караваны судов по диким рекам с тем же спокойным мужеством и бесстрашием, с каким путешественники вели экспедиционные караваны через песчаные моря пустынь или по головокружительным горным тропам.
Говорят, если человек, умудренный опытом, сумеет передать его трем ученикам, то он уже не напрасно прожил жизнь. Ученики капитана Медайка — целое поколение енисейцев.
Молодые капитаны и штурманы поднимались на мостик с верным другом и знающим советчиком. В книге, насчитывавшей больше пятисот страниц, описывался весь нижний плёс великой реки, каждая опасная мель, каждый слив течения, каждый подводный камень, каждый перекат, каждый береговой мыс. В ней содержались рекомендации на все трудные случаи, которыми так богата работа судоводителя. Это было пособие, учащее, как выгоднее и безопаснее пользоваться рекой, притом пользоваться не по шаблону, а при сознательном выборе вариантов.
На серой служебной обложке этой книги значилось: «Лоция реки Енисей от Енисейска до Дудинки. Составил капитан-наставник К. А. Мецайк».