– П-понял.
– Хорошо. Потому что у меня есть одно незаконченное дело. – Он наклоняется, зарывает пальцы в мои волосы, а затем с силой задирает мою голову вверх. – Не правда ли, Девинтер?
Боль пронзает мою кожу, и меня переполняет ярость, ярость от того, насколько я бессильна, ярость от зияющей пропасти между тем, как сильно я хочу сражаться, и тем, как мало я могу сделать.
– Отпусти меня!
– О, и не подумаю. – Мариус приседает на корточки. – Ты думала, что самая умная, да? Выставила меня идиотом? Убила моего лучшего друга? Ну и где ты теперь, а? Где ты теперь без твоего драгоценного принца, который защитит тебя? – Я чувствую его горячее дыхание и брызги слюны на своем лице после каждого его слова. – Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – произносит он и прижимает свой локус вплотную к моему горлу. Вот уже второй раз он делает это. И этот раз будет последним. – Рассечь твое тонкое горло и дать тебе истечь кровью. Как тебе такое, Девинтер? Как тебе такое?
– Ты не можешь этого сделать, – плачет Тиш. – Это против правил.
– Правил! – Мариус хохочет, вдавливая кончик ножа достаточно глубоко, чтобы пошла кровь. – Я скажу, что это была самозащита. Чьему слову, думаете, судьи поверят больше, м-м-м? – Он поворачивается, взмахивая вторым локусом в воздухе. – А что думаешь ты, Десмонд? Твой отец работает на моего. Хочешь проверить, поставит ли он своего сына выше своих средств к существованию? – Десмонд даже не отвечает. Он лишь смотрит в пол, полностью подавленный. – Вот именно. Здесь, внизу, я могу делать что захочу. – Он снова дергает меня за волосы, еще сильнее, так, что это причиняет мне больше боли, чем локус, упирающийся в горло. – Каково это, Девинтер? Каково это – быть полностью разбитой? Каково узнать, где твое место?
– Если ты собираешься убить меня, заткнись и сделай это, – рычу я на него, и его ноздри раздуваются, когда он отводит локус для удара.
– Нет! – кричит Фил, и Мариус застывает на середине движения. Слезы льются по ее щекам, а все тело сотрясается. – Мариус, пожалуйста. Пожалуйста. Не делай этого. Пожалуйста. Мы сделаем все, что ты захочешь, все, что ты скажешь. Только, пожалуйста, не делай ей больно. Пожалуйста!
Мариус смотрит на Фил краем глаза, как будто оценивает ее, и я замечаю момент, когда что-то в нем меняется. Он отпускает мои волосы, и я падаю на землю. Мариус встает, отряхивая пыль со штанов, и отходит от меня.
– Хорошо, – говорит он. – Это будет честно. – Он делает шаг в сторону, и я не знаю, что происходит, не знаю, что именно изменилось, но знаю, что не доверяю ему. – Я не стану тебя убивать, Девинтер. Я убью твою подругу.
Все происходит в мгновение ока. Его рука взмывает, локус уходит в Пустоту, в неосязаемое золотое пятно. Воздух трещит от магической энергии.
И копье из холодного камня пронзает грудь Фил.
Она вздрагивает, ошеломленная, когда с ее губ пробегает кровь. Она смотрит на копье, пронзившее ее, широко раскрытыми глазами, испуганными и ошарашенными от предательства. Она пытается что-то сказать, но все, что вырывается из нее – это сдавленный вздох. Десмонд воет, извиваясь в лозах, а Тиш полностью безмолвны, обхватили голову руками, не в силах смотреть. Я издаю звук, которого давно не издавала, крик настолько резкий, что разрывает мне глотку. Я бьюсь о сковывающий меня лед так сильно, что мои руки начинают кровоточить, окрашивая кристалл изнутри.
– Ублюдок, – реву я. – Как ты посмел!
Мариус лишь смеется.
– Вы все видели, что произошло, да? – обращается он к своей группе. – Девчонка Поттс напала на меня. Я бросил в нее копье в целях самозащиты. Все это видели, да?
Они все кивают, хотя девушка с волосами цвета льна делает это немного неохотно.
– В таком случае, думаю, нам здесь нечего больше делать. – Он бросает взгляд на меня. – Вот так вот, Девинтер. Подруга в обмен на друга. Мы в расчете. – Затем он бьет меня ногой, разбивая мое лицо ботинком и отправляя меня на холодный камень, но мне плевать, потому что эта боль лучше, чем боль внутри, чем ярость и горе. – Валим отсюда, – бросает он своим приспешникам, и они просто берут и уходят.
Я усилием воли поднимаю голову, хотя все так сильно болит. Десмонд лежит на земле, стеная и рыдая. Тиш тихо плачет, закрыв лицо руками. А Фил просто висит там с широко распахнутыми глазами, разинутым ртом и этим ужасным копьем в груди. Я смотрю на нее сквозь слезы, и сейчас ничего мне не хочется так, как иметь возможность обнять ее, прижать к себе, дать ей понять, что в данный момент она не одна.
– Не ради меня, – хриплю я ей с другой стороны этой ледяной комнаты. – Не ради меня.
Но Фил ничего не отвечает.
Она уже мертва.
Глава 36Настоящее
Два дня я не выхожу из комнаты.
Я не могу себя заставить. Тяжело было уже просто вернуться обратно, выйти из лабиринта с безвольным телом Фил на руках, наблюдая, как Абердин объявляет победителями Авангард. Тяжело было сидеть там, пока Мариус плел свою историю о самозащите, пока судьи отчитывали меня за то, что я не уследила за членами своей команды. Тяжело было идти обратно по площади в тишине, когда все глаза смотрели на меня, и каждое лицо выражало осуждение. Тяжело было держать голову опущенной и избегать обеспокоенного взгляда Зигмунда, скорби Тиш и горюющих всхлипов Десмонда. Тяжело было просто добраться до моей двери.
Когда я оказываюсь внутри, когда дверь захлопывается, я даю волю чувствам. Я ударяю кулаком в зеркало и даже не вздрагиваю, когда костяшки начинают кровоточить. Я бросаю стул в стену. Я кричу и неистовствую достаточно громко, чтобы меня все слышали, но меня это уже не волнует. И, когда во мне не остается больше ярости, я мешком падаю посреди разгромленной комнаты, закрываю голову руками и скорблю.
Я облажалась. Ужасно облажалась. Я стала самонадеянной и беспечной, и теперь Фил мертва. Фил, моя первая подруга в Блэкуотере, девочка, которую тянуло ко мне, потому что она считала меня своей судьбой, девочка, которая мне доверяла. Она мертва, и это моя вина.
Как мне жить дальше? Как смотреть в глаза остальным, сталкиваться с Десмондом и Тиш, с осуждением во взгляде Калфекс? Как мне посмотреть в глаза Марлене и сказать, что я упустила шанс спасти ее с этого острова?
Я не знаю, как это сделать. Вот и не делаю.
Некоторые приходят проведать меня. Тиш стучится лишь раз, спрашивая, все ли со мной в порядке, и уходит, когда я не отвечаю. Талин приходит и остается надолго, достаточно долго, чтобы мне пришлось попросить его уйти. Марлена настойчивее всех, она приходит каждое утро и вечер, чтобы оставить снаружи поднос с едой. Я почти не ем.
На утро третьего дня она не уходит.
– Алайна, – зовет она мягко. – Тело Фил отправляют на материк. Твои друзья собрались внизу у ступеней, чтобы проститься с ней. – Я не отвечаю и слышу ее вздох. – Возможно, ты хотела бы присоединиться к ним.
– Я не могу, – глухо говорю я. – Просто не могу.
Я жду, пока она не уйдет, но она остается на месте, и я вижу в щели под дверью, как она нерешительно переминается.
– Алайна, – вновь говорит она, на этот раз настолько твердо, насколько может себе позволить. – Остальным Нетро нужно знать, что ты все еще с ними. Им нужно знать, что ты все еще можешь их вести. Им нужно тебя увидеть.
– Вести? Куда я их поведу?
– Великая игра еще не закончена, – отвечает она. – Ты проиграла во втором испытании, но по общему зачету вы на равных с Авангардом. С хорошими показателями победа все еще возможна.
– Как ты вообще можешь думать о Великой игре? – спрашиваю я. – Фил мертва, Марлена. Мертва, просто… она просто… – Слова застревают у меня в горле. – Уходи. Пожалуйста.
Она оттягивает момент еще на минуту, аккуратно подбирая слова.
– Если ты не выйдешь к ним как лидер… выйди к ним хотя бы как друг. – Затем она разворачивается и уходит.
Черт с ним.
Черт с ней.
Я набрасываю на себя какую-то одежду и спускаюсь вниз. Снаружи меня ждет отвратительная серость дня, холодного и ветреного, и сырая грязь земли. Небольшая толпа собралась на ступеньках ордена Нетро, группа студентов, стоящих полукругом. На всех черные, чернее обычного, траурные мантии и темные костюмы. Посреди них на каменном основании стоит гроб. Фил.
Несколько голов поворачиваются в мою сторону, когда я подхожу. Зигмунд едва заметно кивает, не смотря в лицо, он мрачнее, чем когда-либо. Лицо Тиш разрисовано спутанными черными полосами, будто покрытое вуалью, и они шепчут «спасибо», когда я прохожу мимо. Остальные Нетро пристально смотрят на меня, на капитана ордена, на лидера, и я вижу их недоверие, разочарование и подозрение. Я должна быть здесь, чтобы переубедить их. Но разве я могу это сделать, если считаю, что они правы?
Я кладу руку на крышку гроба, тяжело вздыхая. Фил была Волшебницей, но она также была подругой, хорошим человеком, сочувствующей душой и, в конце концов, невинной жертвой, больше, чем кто-либо другой. Думаю, в другой жизни она бы выслушала меня и поняла. В другой жизни мы могли бы остаться друзьями.
– Мне жаль, – произношу я. – Ты заслуживала лучшего.
– Это правда, – доносится голос с верхних ступеней. Я поднимаю глаза и вижу Десмонда, прислонившегося к дереву и изучающего меня взглядом из-под своей черной челки. Все остальные члены Нетро выглядят подавленно, но в нем сквозит ярость. – Но тебе было на это наплевать.
– Десмонд. – Я подхожу к нему и говорю тише, чтобы остальные не услышали. – Я не хотела, чтобы все так закончилось. Я никогда не хотела, чтобы ей сделали больно.
– Нет. Ты просто хотела победить, и тебе было плевать, чего это стоило нам. – Он дергает головой со злостью и вызовом. – Ты подвергла нас опасности, перейдя дорогу Мариусу. И ради чего? Ради чего? Получить шанс выиграть в их дурацкой проклятой игре?
– Десмонд, я…
– Скажи мне, Алайна. Посмотри мне в глаза и не смей врать. – Он хмурится, и его лоб покрывается морщинами. – Ты жульничала?