Я с трудом сглатываю. Я слишком устала, слишком разбита и подавлена, чтобы соображать на ходу.
– Я… я не… то есть…
Этого достаточно для ответа.
– Так я и думал, – говорит он. – Ты лгала нам, Алайна. Ты наполнила нас ложной надеждой, и ты обманывала нас, чтобы заручиться нашей поддержкой, ввязывая нас в то, на что мы никогда бы не согласились. И из-за тебя она умерла. Фил умерла из-за тебя. – Он качает головой. – Я думал, ты другая, Алайна. Но нет. Ты просто одна из них.
Вероятно, это самые ужасные слова, которые мне когда-либо говорили.
– Десмонд… – говорю я, и мне дается это с таким трудом, будто меня ударили в живот.
– Избавь меня от этого. Я уже решился. Я уеду вместе с ее телом и не вернусь.
– Что? – Я моргаю.
– Ты правильно услышала. Я сяду на паром вместе с ней и уеду с этой скалы. Я не могу больше выносить это место. Не могу выносить Волшебников, магию и все остальное. И тебя в том числе.
– Чем ты будешь заниматься?
– Черт его знает. Может, бродить по докам, пока не найду работу на корабле. Том, который довезет меня до островов Киндрали, или до Ситхара, или еще куда-нибудь. – Его голос слегка дрожит. – Главное, подальше от всех вас. Больше мне ничего не нужно.
Я столько хочу ему рассказать и объяснить. Из всех здесь Десмонд лучше остальных мог бы понять меня, мог бы увидеть жестокость системы, лучше остальных мог бы понять мою миссию. И тем не менее он смотрит на меня так же, как я смотрю на них.
Я никак не могу рассказать ему. А если бы даже могла, он вряд ли стал бы слушать.
– Хорошо. Если ты уже решил…
– Решил. – Он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается на полушаге. Начинает накрапывать дождь, влага, которая пропитывает меня до костей.
– Знаешь, о чем я все никак не могу перестать думать? – спрашивает он очень тихо. – Там, в лабиринте. В той комнате. Если бы Фил ничего не сказала, если бы она просто промолчала, думаешь, Мариус все равно убил бы ее?
Я не отвечаю. И этого опять достаточно.
– Да. Вот и я так не думаю.
Он выпрямляется, вытирает щеки тыльной стороной ладони. За нашими спинами появляется группа мужчин из деревни Смиренных, они молчаливо поднимают гроб, унося его в сторону доков. В тот момент, когда носильщики проходят мимо нас, Десмонд присоединяется к ним, вставая между ними, чтобы помочь нести ношу. Они выглядят удивленными, но не говорят ни слова. Так или иначе, он все еще Волшебник.
– Десмонд… – зову я его, хотя и не знаю, что могу ему сказать.
– Она верила в тебя, Алайна. Верила в тебя всем сердцем. – Он бросает на меня последний взгляд через плечо. – Я надеюсь, оно стоило того.
Он уходит. Все они уходят, Десмонд, Смиренные и Фил, навсегда. Еще одна смерть, еще одна потеря на моем пути. Я отворачиваюсь, чтобы вернуться в свою комнату, но все остальные Нетро остаются здесь. Тиш, Зигмунд и другие стоят под дождем, выжидающе смотрят на меня, грустные и напуганные. Слова Марлены эхом раздаются в моей голове. «Остальным Нетро нужно знать, что ты все еще с ними. Им нужно знать, что ты все еще можешь их вести».
– Я… простите меня, – говорю я и чувствую, что слова будто осколки стекла, которые я пытаюсь протолкнуть через свое горло. – Я не хотела, чтобы все случилось так. Я не хотела… я просто… я… – Я не могу так дальше, не могу больше им врать, не могу втягивать на этот путь. – Простите. Я не могу. Не могу вас дальше вести, – произношу я, разворачиваюсь и убегаю. Подальше от общежития, прочь от кампуса, в лес. Я слышу крик Тиш позади меня, но я продолжаю бежать, приближаясь к деревьям. Каждая часть меня знает, что это плохая идея, потому что я забыла надеть обувь, и мои ступни уже кусает холод, а дождь становится все сильнее и сильнее. Потому что именно так Мариус на меня напал, но мне все равно, потому что прямо сейчас я чувствую, что готова совершать ошибки, готова причинять боль и терпеть ее. Я принимаю ее. Я пропитываюсь ею.
Корень цепляется за мою пятку, и я падаю, со всей силы врезаясь в грязь. Дождь настолько сильный, что мне приходится моргать и жмуриться, чтобы снова видеть. Он мгновенно пропитывает мои волосы, облепив ими лицо, так что мне становится сложно дышать. Я забираюсь под дерево, обнимаю голову руками и просто сижу там.
– Алайна.
Я поднимаю голову. Это Талин. Он стоит всего в нескольких футах от меня. По крайней мере, он одет по погоде: длинные кожаные перчатки и черное пальто с меховой подкладкой, спадающее ниже спины. Он смотрит на меня, слегка склонив голову набок, и в его глазах я вижу не жалость или разочарование, а что-то другое. Возможно, понимание. Это единственная причина, по которой я не сбегаю.
– Талин, – говорю я, прислоняясь к стволу дерева. Я выгляжу абсолютно ужасно, но в его взгляде нет и намека на это. – Что ты здесь делаешь?
– Я приходил проведать тебя и увидел, что ты убегаешь в лес, – произносит он без следа осуждения. – Боги, ты выглядишь замерзшей. Держи. – Он снимает свое пальто и набрасывает мне на плечи, и, хотя часть меня кричит, чтобы я сорвала его и убежала, я остаюсь на месте.
– Ты не обязан был идти за мной, – говорю я и не знаю почему, но мне становится легче говорить, слова находятся проще. – Разве ты не вынес урок не следовать за мной в лес?
– Мне помнится, что та ночь закончилась очень даже хорошо. – Он садится рядом со мной. Я колеблюсь, но затем двигаюсь к нему и прислоняюсь, просто чтобы согреться. Мы сидим в тишине, единственный звук вокруг нас – легкий шум дождя. Наконец спустя несколько спокойных минут он заговаривает:
– Алайна… Что произошло там, в лабиринте?
Я закрываю глаза, прислоняясь головой к дереву.
– Мариус и его Авангард затаились и ждали нас в самом сердце лабиринта. Они устроили засаду, поймали нас и отобрали самоцветы. И затем Мариус убил Фил, просто чтобы сделать мне больно.
– Keshta za’n truk, – рычит он. – Я боялся, что он придет за тобой, но не предполагал, что так. Самодовольный кусок дерьма… – Он резко выдыхает, его глаза горят. – Мне жаль. Фил заслуживала лучшего.
– Ты едва знал ее.
– Я знал ее достаточно. – Он протягивает руку и сжимает ею мою. – Мы отомстим за нее. Я обещаю.
– Если бы это было так просто, – говорю я, и мне тяжело поднять веки. – Но я не знаю, что делать, Талин. Мариус полностью переиграл меня, я лишилась поддержки своего ордена, двое из моих союзников покинули меня, и… и… – Слова застревают у меня в горле. – И это моя ошибка. Я не должна была брать ее с собой туда. Не должна была ставить ее под удар. Она мертва из-за меня.
– Она мертва, потому что Мариус Мэдисон – бесчестный ублюдок, – произносит Талин, и хотя рука его теплая, но в голосе лед. – Ты не должна винить себя. Ты не могла этого предугадать. – Я открываю глаза, чтобы посмотреть на него. Его рубашка плотно прилегает к телу из-за дождя, и его дыхание разносится по воздуху, мягкое тепло на моей щеке. – Послушай… мы отомстим за нее вместе. Мы унизим Мариуса Мэдисона так сильно, что остаток своей жизни он проведет, жалея о своих поступках. Мы сокрушим его.
– Я не собираюсь унижать его, – говорю я, вкладывая в слова всю кипящую внутри ярость. – Я собираюсь убить его.
Он смотрит на меня, а затем отвечает, и каждое его слово полно осторожности, будто он впервые ступает по замерзшему озеру. – Я знаю, к чему ты клонишь. Я понимаю тебя. Но ты также знаешь, что я не могу позволить тебе этого сделать.
Разумно это или нет, но моя ярость восстает против него.
– И какого же черта не можешь?
– Потому что это слишком. Уничтожить его репутацию одно, но убить его? Это приведет к конфликту между нашими нациями. Дьявол, да это может привести к войне, – он качает головой. – Мой отец не одобрил бы этого.
– И это все, о чем ты заботишься? Об одобрении отца? О своей репутации? О статусе? – Я запинаюсь. – Ну, то есть Мариус пытался убить тебя!
– И у него были бы огромные проблемы с его отцом, если бы у него это получилось, – в его ответе слышится твердость. Между нами образовалось напряжение, беспокойство и дискомфорт, которого раньше не было. Талин не отстраняется, но чувствуется, что он слегка напрягся. – Послушай, я здесь ради одного: заслужить славу и доказать отцу, что я достоин. Убийство Мариуса не поможет мне этого достичь. И я не знаю твоих истинных намерений, правда, но я не вижу, как его смерть помогла бы и тебе. Так что давай глубоко вздохнем и вспомним, зачем мы здесь. Вспомним истинную причину.
Причину? Причина в несправедливости. В угнетении. Причина в отмщении за Фил, за моих родителей, за Серу, за каждого Смиренного, погибшего по прихоти Волшебников. Причина в том, чтобы сжечь дотла этот испорченный порядок, в исправлении стольких ошибок, в завершении столетий кровопролития и жестокости. Причина в мире.
Я очень хочу сказать ему все это, но не могу.
Потому что он не поймет меня.
У меня перехватывает дыхание, когда осознание этого ударяет меня подобно ледяному копью. Между нами всегда существовала пропасть, пропасть, которую я сознательно игнорировала, пропасть, о которой я забыла. Но она здесь, и она реальна, и впервые она непреодолима. Талин добрый, щедрый и сильный. Но, в конце концов, он все еще Волшебник.
Я инстинктивно отстраняюсь, отдергивая от него руку.
– Алайна? – спрашивает он.
И вот оно. Одно имя, два слога, и этим все сказано. Вот кого он видит, когда смотрит на меня, кого целует, кого держит в объятиях по ночам. Я наслаждалась временем, проведенным с ним, впитывала его нежность, терялась в его ласках. Но его интересовала не я. А Алайна Девинтер, благородная Волшебница, бунтарка из Нетро, гордая новообращенная, осмелившаяся бросить вызов ордену Авангарда. Он смотрит на меня с восхищением и желанием, но та, на кого он смотрит, к кому его так тянет, – это не я. Это моя маска.
Десмонд был прав. Я лгала ему, Талину, Фил, им всем. Я позволила им поверить в ложь, позволила им пролить кровь, страдать и умирать за меня. Больше этого не случится. Никогда больше.