Шепот резко вдыхает, ее ноздри раздуваются, а затем она незамедлительно командует.
– Нам нужно уходить. Сейчас же.
Крикс кряхтит и поворачивается, чтобы уйти, но Сера останавливает его, хватая за руку.
– Подождите! – взмаливается она. – А как же девочка?
Смиренная. О Боги. Я прищуриваюсь сквозь дым и вижу ее, фигуру на земле, попавшую в ловушку под упавшей книжной полкой. Думаю, она все еще жива, она шевелится, и, прислушавшись, я слышу, как она перекрикивает рык пламени, моля о помощи.
– Пожалуйста! – кричит она. – Помогите мне! Помогите!
– Бросьте ее, – отвечает Шепот, не колеблясь. – Нам нужно убираться отсюда!
– Пожалуйста! – умоляет ее Сера, плача, одновременно напуганная и решительная. – Мы не можем просто бросить ее умирать!
– Можем, и так и сделаем! – Шепот снова переходит на угрожающий тон. Ее волосы растрепаны и черны от копоти, а в глазах танцуют красные огоньки пожара, поглощающего комнату. Она выглядит устрашающе, демон во плоти.
– Я не поставлю под удар всю миссию ради одной Смиренной! – Она почти выплевывает эти слова. – А теперь – живо!
Сера смотрит на нее, на лицо с жестокой гримасой, затем оглядывается на комнату, на застрявший в ловушке силуэт, тщетно корчащийся, пока пламя сжимается вокруг нее. Потом она смотрит на меня. Я качаю головой. И вижу, что она все равно уже сделала свой выбор.
– Нет! – кричу я, но уже слишком поздно. Она бросается бежать, Шепот взвывает от ярости, Крикс рявкает, а пламя рвется все выше. Моя сестра, моя младшая сестра, исчезает в дыму.
И, прежде чем я успеваю задуматься, прежде чем я могу позволить себе задуматься, я бросаюсь за ней.
На входе было жарко, но здесь гораздо жарче. Вся комната вокруг меня пылает, танцующее пламя лижет потолок, такое яркое, что режет мне глаза. И дым, черный, отвратительный, обжигающий мои легкие с каждым вдохом, ослепляющий меня так, что я едва могу видеть.
– Сера! – кричу я и инстинктивно тянусь за локусами, но я, конечно же, потеряла их при взрыве.
– Сюда! – слышу я ответный крик. Теперь я вижу ее, сидящую на корточках у опрокинутой книжной полки в попытках ее поднять. Девушка еще жива, хотя ей крепко досталось, и тяжело кашляет, отталкиваясь от полки, прижимающей ее талию, в окружении пламени, которое приближается все ближе. Обе руки Серы под полкой, и она изо всех сил пытается ее поднять, по ее лицу струится пот, но полка не сдвигается с места.
– Пожалуйста! Помогите! – умоляет девочка, хватаясь за Серу.
На моем пути куча горящих книг, поэтому я отбрасываю ее, и, к счастью, твердая кожа на моем ботинке не загорается. Жарко, Боги, так жарко, как будто я в самом сердце горнила. Дым вокруг такой густой, что я больше ничего не вижу за пределами комнаты, не вижу и самой комнаты. Мне сложно сжимать глаза, и мои легкие болят сильнее, чем что-либо в моей жизни.
– Я здесь! – говорю я Сере и ложусь рядом с ней, хватаясь за край полки, напрягаясь изо всех сил, чтобы поднять ее. Рядом со мной лежит Смиренная, она тоже толкает, держась обеими руками. Общими усилиями мы поднимаем эту книжную полку ровно настолько, чтобы она могла освободиться. Она встает на ноги и останавливается перед нами, глядя на меня глазами, сверкающими в свете пожара.
– Спасибо, – произносит она.
– Алка Челрази! – доносится крик Шепот откуда-то со стороны, за клубами черного дыма. – Сюда, живо!
Смиренная срывается с места, и Сера хватает меня за запястье, дергая вперед.
– Мы сделали это, – задыхается она, ее рыжие волосы гладко свисают вокруг лица, дыхание тяжелое и сбивчивое. – Мы спасли ее.
Она слишком счастлива для человека, которому грозят большие проблемы с Шепот, но сейчас не время об этом думать.
– А теперь давай спасемся сами.
Она кивает, хватает меня за руку и тянет вперед, и мы вдвоем устремляемся к двери. На одну секунду, одну последнюю секунду, которая навсегда останется в моем сознании, дым расступается, и я вижу Серу перед собой, с развевающимися рыжими волосами, которая оборачивается на меня с любовью, страхом и гордостью.
Это мы. Это всегда были мы. Я – сестра, которая заходит слишком далеко. И она – сестра, которая приходит меня спасать.
Затем ее ударяет балка.
Она падает, как огромная пылающая дубина, врезаясь в Серу сверху. Она издает легкий вопль, когда ее прибивает к земле, высекая каскад искр, которые жгут и ослепляют.
– Сера! – кричу я и падаю рядом с ней. Сейчас меня не волнуют ни жара, ни дым. Меня не волнует, что я с трудом могу держать глаза открытыми, не волнует, насколько слабыми кажутся мои ноги. Меня не волнует, что, если я останусь здесь еще на секунду, пламя поглотит и меня. Все, что меня волнует, это моя младшая сестра. Моя младшая сестра, оказавшаяся в ловушке. Моя младшая сестра, которая плачет. Моя младшая сестра, которая сейчас умрет.
– Алка, – всхлипывает она. Балка лежит поперек ее груди, прижимая к полу. Она тяжелая, но хуже то, что она в огне. Я пробую схватиться за нее, но отдергиваю руки, кожу покрывают волдыри и ожоги. Тогда я хватаю Серу за руку и пытаюсь вытащить ее, но балка слишком тяжелая, а я слишком слаба. Огонь распространяется все быстрее и быстрее. Края волос Серы загораются, их ярко-рыжий цвет вспыхивает ужасающе ярко. Я снова тяну изо всех сил, но ее запястье выскальзывает из моего, я падаю на спину, и, как бы сильно я ни старалась, я не могу найти в себе силы, чтобы снова встать.
– Алка, – просит она снова, и огонь окружает ее, поглощая, подобно буре, хватая ее, словно рукой. По ее щекам текут слезы, а голос слабый и дрожащий. – Беги, – умоляет она. – Пожалуйста, беги.
– Нет! – реву я, но мое горло настолько пересушено, что звук едва ли похож на человеческий – отчаянное, мучительное карканье. Я заставляю себя подняться, заставляю себя двигаться вперед, шагнуть в пламя. Меня не волнует, что мне больно, меня не волнует, что я не могу дышать, не волнует, что я чувствую, что начинаю гореть. Я лучше умру, чем брошу ее. Я лучше умру, чем буду жить без нее. Я не могу ее потерять. Я не могу.
Кто-то хватает меня сзади, обвивая мускулистыми руками мою талию, от дыхания пахнет чесноком. Крикс.
– Нам нужно бежать! – ревет он и тащит меня на выход. – Придется ее оставить!
– Нет! – кричу я изо всех сил, впиваясь зубами в его руку, бьюсь головой об его подбородок, дерусь, как дикий зверь. Меня не волнует, что Крикс – мой товарищ-Ревенант, потому что прямо сейчас он мой враг, человек, разделяющий меня с сестрой, тело, разрывающее нас на две части.
– Отпусти меня! – Пламя поднимается позади меня, и я больше не вижу Серу; она потерялась в этом мареве, ее крики едва слышны за ревом пламени.
Я вхожу в Пустоту. Не знаю почему. Может быть, рефлекторно или от отчаяния. Или, быть может, на каком-то уровне я знаю, что это последний раз, когда я вижу ее, и я хочу растянуть момент, растянуть эту последнюю секунду настолько долго, насколько могу в этом мрачном и замедленном пространстве Пустоты. Так или иначе, пока Крикс тащит меня к двери, я из последних сил закрываю глаза и проваливаюсь в это серое пространство.
Бывают такие моменты в жизни, когда я чувствую, будто я вне своего тела, не в настоящем, будто я смотрю на него, как старуха, через пелену времени. Бывают моменты, которые кажутся воспоминаниями, даже если они происходят прямо сейчас. Это один из таких моментов, образ, который будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Момент, который важен для меня.
Здесь спокойно. Огонь исчез: шум, дым, жара, свет – все исчезло. Пустота холодна и неподвижна, даже в этом ужасном месте, воздух серый и тяжелый. Вокруг меня нежно струится дождь из пепла, и мир ревет вдалеке, призрачный приглушенный вой. В реальном мире Крикс бежит, но здесь каждый его шаг занимает минуту, чего достаточно для того, чтобы я разглядела Серу. Она лежит ничком в дальнем конце комнаты, насколько я могу разглядеть сквозь туман и пепел. Я вижу ее свет, ее дух, пульсирующий, очень слабый, как будто он соткан из звезд, и все они исчезают одна за другой, галактика погружается в бесконечную ночь. Я вижу ее глаза, яркие, как солнце, последние огни бури, и я вижу, как они исчезают в серой мгле. И я почему-то слышу ее голос, который эхом раздается в моей голове.
– Отпусти меня, – звучит голос. – Пожалуйста. Просто выживи.
Я тянусь к ней, и тьма поглощает меня.
Глава 39Настоящее
Когда часы бьют полночь, Блэкуотер погружается в сон. Фонари на площади гаснут, двери орденов запираются, и студенты, болтающие в общих помещениях, направляются в свои комнаты. В кампусе тихо и спокойно. В этой безмолвной темноте я пробираюсь сквозь ночь в главное здание, поднимаюсь по пустым лестничным пролетам на верхний этаж. Затем я вламываюсь в кабинет директора Абердина.
Дверь, естественно, заперта, но универсальный ключ Марлены открывает ее, мигая разноцветным светом. Я украла его у нее днем ранее, когда она отвернулась. Я не должна была так поступать, но это был единственный выход; я не знала, отдала ли бы она его мне, и я не могла рисковать. Надеюсь, с ней все будет в порядке. Надеюсь.
Это чувство вины сжимает меня внутри, и я отбрасываю его в сторону. Я не могу позволять себе такие мысли. Что важно сейчас, что всегда было важно, так это миссия. Голос Шепот эхом разносится в моей голове: «Ты узнаешь их секреты, возвысишься в их рядах. И когда ты закончишь, то сможешь сжечь это место дотла».
И чтоб меня, если я не закончила с этим местом. Калфекс ясно дала мне это понять. А это значит, что осталось сделать последний шаг.
В дневном свете кабинет Абердина выглядел элегантно, как изысканный музей древностей. Ночью же, освещенный рассеянным лунным светом, пробивающимся через окно, он кажется гораздо более зловещим, населенным призраками. Половицы издают стонущие скрипы при каждом моем шаге, глаза Волшебников на картинах, кажется, следят за мной, а от этого шестиглазого черепа мне настолько не по себе, что я даже не могу на него смотреть. Но это не имеет значения, потому что я ищу конкретный предмет – тот, что стоит на возвышении в центре комнаты, заключенный под стеклом. Кодекс Трансценденции.