аксимум увольнение! Да после пережитого это просто плюнуть и растереть.
Больше всего псевдопринцессу поразила кардинальная смена интерьера в комнате темного замка. Мрачные стены задрапировали нежной абрикосовой тканью, кровать заменили на более изящную, как и весь мебельный гарнитур. Райские птицы смотрели на нее с шелковых штор, стыдливо прикрывая кованые решетки. Даже на ковер раскошелились! Огромный, во всю комнату, с высоким ворсом цвета топленого молока и замысловатым узором – как будто шоколад пролили.
Зато когда Люба увидела уборную, то чуть не прослезилась… от идиотизма дизайнера. Нет, к сантехнике претензий не имелось, а вот тюлевые шторы вокруг ванны, повешенные на манер детского балдахина, вызывали сомнение в его здравомыслии. Если он хотел прикрыть срам моющегося, то кардинально промахнулся в фактуре ткани, а если таким образом создавал романтичный антураж, то ошибся с временной владелицей апартаментов.
Горько усмехнувшись, Люба справила естественную нужду и пошла разбирать багаж. На платья ей было начхать, куда больше интересовали купленные нитки, которые предстояло стричь и стричь. А еще нужно было нарисовать образец, и пусть она была не сильна в живописи, но сейчас ею овладел какой-то отчаянный азарт. Как будто нет ничего важнее, чем выполнить задуманное. Словно от результата зависит ее дальнейшая жизнь. Странное ощущение… иррациональное, но такое поглощающее.
Главный королевский маг сидел в своем кабинете и слушал доклад соглядатаев, которых он отправил в поместье герцога Брионского.
– Каждый день гуляет вдоль обрыва, – отчитывался наружный наблюдатель. – Сначала рисовала, потом стала просто подолгу смотреть вниз. – Он зябко передернул плечами, вспоминая мрачные воды залива. – Один раз даже чуть не шагнула в пропасть.
– И что ее остановило? – Корд незаметно сжал руки под столом, не отдавая отчета в собственных действиях.
– Сложно сказать, но такое чувство, будто она напоролась на охранную преграду.
– Ты изучил потом местность? – Он подался немного вперед.
– Только визуально, с дальнего расстояния. Территория вокруг замка закрыта для посторонних – артефакты.
– А ты что? – Главмаг кивнул смазливой девице. Выглядела она лет на семнадцать, на деле же давно разменяла четвертый десяток.
– В ее комнату могут входить только личная горничная и компаньонка, – бодро отчиталась шпионка со стажем. – Компаньонка давно не объявлялась, а горничная молчит как рыба. Там, кстати, никто особо разговаривать не любит – боятся вылететь. Туда вообще очень сложно попасть, мне повезло, что пара служанок уволилась.
– Почему? – наклонил Корд голову набок, отчего еще больше стал похож на ворона.
– У хозяина период повышенного внимания к женщинам, – пожала плечами шпионка, мол, и не такое проходили. – Лютует как подросток.
Кордаван недовольно поджал губы и нахмурил смоляные брови.
– Что у него с подопечной? – выдавил он наконец очередной вопрос.
– Кроме того что он ее хочет до зубовного скрежета? Ничего. Они практически не видятся.
– С чего такие выводы? – Только сейчас он обратил внимание на то, что Лара сменила свой любимый рыжий цвет волос на блонд.
– Да-да, именно поэтому, – заметила она его взгляд. – Если раньше он предпочитал разнообразие, то теперь «балуется» только с голубоглазыми блондинками. Ретиво, кстати, шалит, с огоньком.
Лара давно перешагнула порог излишней скромности и романтичности, потому и пошла на службу в королевскую разведку – за адреналином и специфическими приключениями. И стала одной из лучших, поскольку способна была выкрутиться из любой ситуации, даже самой щекотливой. В первую очередь за счет отсутствия комплексов и табу.
Маг скривился от брезгливости. Он предпочитал не смешивать работу и личную жизнь, но поскольку результаты Лары зачастую превосходили достижения многих, промолчал. В который раз.
– Что-нибудь еще?
– Пока все.
– Тогда возвращайтесь на места, продолжайте наблюдение. Как только что-нибудь произойдет, сразу уведомляете. Да, будете уходить, секретаря позовите.
– Вызывали? – Как всегда собранный, с неизменным планшетом с бумагой и карандашом, секретарь присел по другую сторону стола и приготовился записывать.
– Официальное уведомление герцога Брионского о посещении его родового поместья высокой королевской комиссией для проверки условий проживания, здоровья и самочувствия подопечной его величества короля Кординии Базальда Варокского – Грэзиэны Дарийской. Подпись, дата, место для печати.
– Что-нибудь еще?
– Нет, поторопись с документом. Как только придет ответ, сразу же телепортируемся.
Дни для Любы тянулись серой монотонной чередой. Единственное, что ее радовало, так это то, что и зарисовка, и сам ковер получались отменно. Меланхолия оказалась в этом непростом деле на руку – Люба спокойно погрузилась в монотонную работу: брала ниточку, продергивала ее между нитями основы, завязывала узелок… И так – бессчетное количество раз. Где-то сверяясь с собственной картиной, где-то действуя по наитию, она играла цветами. Оттеняла бледно-бирюзовые волны белесыми шапками пены, вплетала более темные прожилки, из-за которых вода казалась мраморной. Подбирала тончайшие нюансы светло-серого для прибрежных скал, покрывала их верхушки темной зеленью, даже умудрилась изобразить стоящую на краю обрыва пару. И всю эту мрачность, пусть слегка, ненавязчиво, пробиваясь сквозь толщу мрака, освещали сероватые солнечные лучи. К ним-то и стремилась заваливающаяся на волнах лодка с согбенными фигурами людей, пытающимися вытянуть из воды товарища по несчастью. До берега, казалось, рукой подать, но высокие коварные волны мотали бедолаг туда-сюда. Несколько чаек, схематичных, но вполне узнаваемых, кружили над потерпевшими. А в глубине тьмы, напоровшись на прибрежные камни, смутно вырисовывался корабль. Его было практически не видно, лишь мачты и кончик носа оттенялись скупым светом да тщедушный флажок трепетал на ветру. Флажок цвета запекшейся крови.
Это панно как ничто другое отображало ее внутренний мир, будто его вывернули наизнанку и выставили на обозрение. Разбившийся корабль – ее никчемная, трагикомичная жизнь. Люди в шлюпке, пытающиеся достичь спокойной суши, – она сама, с упорством носорога идущая к заветной цели. Вон и цель – виднеется невдалеке, но добраться до нее ой как непросто. А фигуры на скалах – самые близкие люди, до которых вообще непонятно как добираться.
И вот когда ей осталось совсем немного – доткать верхушки деревьев на скалах да хмарь туч, в имение заявился Кордаван своей собственной вороньей персоной.
Брэгдан откровенно тянул время. Ответ на официальный запрос о посещении подопечной он откладывал около двух недель. То у него дела в столице, то собрание темных магов, то еще какой-нибудь предлог. В итоге озверевший Кордаван уже открытым текстом пригрозил жесткими мерами, если бывший однокашник будет чинить препятствия королевской комиссии. Делать нечего, пришлось Брэгу впускать в свою цитадель каких-то сомнительных личностей да еще позволить им общаться с несносной подопечной.
– Неужели это случилось – я вновь попал в твой замок? – иронично поприветствовал Ворон.
– Разве докладов соглядатаев недостаточно? – ехидно ответствовал седовласый.
– Ты сам прекрасно знаешь, что ближе чем на сто метров к замку не подобраться, – не стал скрывать Корд наличие наружных наблюдателей.
– А как же та блондинка? – заговорщицки подмигнул маг. – Хороша, милашка! Знает толк в плотских утехах.
– Меня не интересуют твои интрижки. – Корд брезгливо поморщился. – Лишь бы принцессу не трогал.
– За кого ты меня принимаешь? – Хозяин имения оскорбленно задрал и без того надменный подбородок.
– Брось, Брэг, я знаю тебя как облупленного. – Слова Корда сопровождала едкая усмешка. – Проводи меня к Грэзиэне, или как там ее зовут.
– Так и зовут. Бедная девчонка, не повезло ей с именем. Я ее ласково Грэзи зову, но все равно звучит по-мышиному.
– Хватит мне зубы заговаривать, веди! – прервал пространные излияния Корд.
Естественно, наедине их ни в коем случае не оставили. В комнате, неплохо обставленной, помимо принцессы сидела объявившаяся компаньонка, да и хозяин не спешил удалиться. Впрочем, Корд на такую удачу и не рассчитывал.
– Леди Грэзиэна, – поприветствовал он Любу, отвесив придворный поклон.
– Лорд Кордаван. – Та присела в реверансе. Сегодня на ней было простое домашнее платье из желтого муслина, без кринолинов или турнюров, что несомненно украсило тонкую изящную фигурку.
– Прекрасно выглядите. – Главный маг пытливо всматривался в милое личико, отмечая круги под глазами, напряженное выражение и общую нервозность.
– К сожалению, не могу сказать того же о вас. – Люба коротко улыбнулась, открыто смотря в его черные глаза, заметив такие же круги от бесконечной работы и тонкую сеточку мимических морщин.
Компаньонка даже привстала от такой дерзости, Брэг нахмурился, Корд же, напротив, криво ухмыльнулся.
– Вашими трудами в том числе.
– О, неужели мысли о моей скромной персоне не дают вам покоя? – Люба картинно приложила руки к груди. – Смею вас уверить, я веду себя примерно и почти закончила подарок, – махнула она рукой в сторону работы.
Заинтригованный, он подошел к окну, около которого стоял ткацкий станок, и замер от неожиданности. Герцог никогда не видел такой удивительно тонкой работы, как будто перед ним застыло играющее волнами море. Величественное и мрачное.
– Такого не бывает, – едва слышно пробормотал он.
Люба ничего не ответила, хотя все прекрасно расслышала. Лишь смущенно отвела взгляд.
– Где вы так научились? – Не сказать, чтобы Кордаван разбирался в ткачестве, но ковров повидал немало: и простых, и заморских.
– Чему именно? – меланхолично спросила она. – Технике? У няни. Колорированию? Это моя душа, – грустно усмехнулась Люба, глядя на темные тона. – Какая есть.
– Плачущая, – не спросил, а констатировал главмаг. – Когда вы планируете вернуться ко двору?