Подопытная исполнила просьбу и вновь окунулась в собственные мысли. Теперь они вертелись вокруг любимой дочурки, о которой она старалась много не думать – опухшие глаза трудно замаскировать даже хорошим слоем «штукатурки». Но сейчас уже можно… немного… совсем чуть-чуть… чтобы собраться с духом. Мягкие завитки волос, глаза цвета жженой карамели, курносый носик, алые губки, сколотый передний зуб – результат попытки отгрызть кусочек глиняной свистульки. Самый сладкий в мире запах, мурашки удовольствия от нежных объятий миниатюрных ручек, вечно пинающиеся во сне ножки и маленькая вертлявая задница!
– Что с вами? – запаниковала девушка, делавшая макияж. – Что-то болит?
– Нет-нет, все в порядке, – сморгнула навернувшиеся слезинки новобрачная. – Просто предсвадебное волнение.
– Да, это дело такое, – понимающе кивнула парикмахерша. – Вот, помнится, я перед свадьбой вообще белугой ревела – так не хотелось выходить за того, кого родители выбрали.
– И что? – невольно увлеклась интригой Люба.
– Что-что, – хмыкнула женщина, откинув со лба прядь волос. – В земле давно лежит, болезный. А я потом вышла за Врыльку – конюха, шельмеца проклятого.
– Это тот, кто ни одну юбку не пропускает? – ехидно уточнила модистка, пользуясь более высоким статусом и, соответственно, безнаказанностью. В то время как прочие наводили невесте красоту на голове, она доводила до совершенства шедевр портновского искусства.
– Я работаю над этим. – Расстроенная женщина слишком резко дернула за прядь волос, и Люба вскрикнула от неожиданной боли. – Простите, госпожа, я не нарочно!
– Скоро уже? – вопросила жертва произвола.
– Еще чуть-чуть и будем платье надевать, – успокоила маникюрша.
Многострадальный вздох был ей ответом, ибо борьба с местной модой давно сидела у Любы в печенках.
Поездка до храма прошла как в тумане. Из-за высокого статуса брачующихся Любе пришлось ерзать под тысячью взглядов в открытом ландо. Звуки, как и запахи, Брэгдан перекрыл защитным куполом, отчего было до жути странно видеть открытые рты, раскрасневшиеся от крика лица, беззвучные аплодисменты и отскакивавшие от невидимого купола цветы. Их бросали радостные горожане, пытаясь тем самым выразить свое восхищение принцессой. Что хотел сказать снайпер, запустивший надкушенный пирожок, – непонятно. Хотя это не помидор и тем более не протухшее яйцо, а вполне съедобная еда. Да и начинка не абы какая, а мясная! Пирожок живописно пролетел мимо мага, посыпая окрестности рубленым фаршем. И не жалко было с добром расставаться? Может, кидавший таким образом намекал на излишнюю худобу будущей матери дюжины детей? Хотел поддержать монаршее потомство, так сказать превентивно? Или оказал высшую честь, разделив последний кусок хлеба? В общем, смысл действа канул в Лету, или через что здесь мертвяки переплывают.
Наконец, бесконечная череда вспотевших от яркого летнего солнышка людей закончилась. Под сенью величественного храма стояла приятная прохлада. Высокопоставленные счастливчики смогли избежать перегрева, посему выглядели куда бледнее и приличнее простого люда. И высокомернее.
Люба шла по центральному проходу, проклиная местную моду и боясь споткнуться в самый ответственный момент, а многочисленные взгляды обжигали интересом или презрительной холодностью. Никто не остался равнодушным, ибо начиналась новая веха в истории государства, и какой она будет для каждого из них – пока непонятно. Обретая жену, а впоследствии и наследников, принц Миральд становился куда более весомой политической фигурой, чем был. Впрочем, был он практически пустым местом, зато теперь с ним придется считаться, хотя бы как с промежуточным звеном между поколениями.
И лишь один взгляд рождал в Любиной груди приятное тепло и томительный трепет. Пусть в нем горело множество вопросов, мелькали сомнения, но пронзительные глаза цвета беззвездной ночи жадно всматривались в милые черты, искали соответствия, ждали подтверждения. Смело встретив немой вопрос, она аккуратно кивнула и дошла наконец до румяного жениха. Кудрявый, в белоснежном камзоле с золотым позументом, он выглядел краше самой разнаряженной девицы.
Обряд Любе практически не запомнился, только момент с разрезанием ладоней и орошением кровью древнего алтаря. Смысл сего действия ей давно объяснил Брэг, не преминув поглумиться, а также побахвалиться собственной прозорливостью. На самом деле такое бракосочетание давало многое: гарантию, что невеста невинна, а значит, родит кровного наследника, уверенность в том, что муж, насытившись женой, не решит развестись и взять более молодую женщину. Также обряд исключал саму возможность измены, хотя, говорят, некоторые умудрялись и здесь выкручиваться, ведь суть преграды заключалась в том, чтобы не наплодить бастардов, а какие могут быть дети от однополых интрижек?
Раньше венчаться на древнем алтаре было почетно, и допускались к этому только дворяне, но сейчас большинство старалось избегать сомнительных последствий «благословения». Зато к святому таинству стали допускаться простые горожане, которые, наоборот, стремились подражать древним дворянским обычаям. Почувствовать себя аристократами простолюдинам дозволялось лишь за хорошую плату, разумеется. Куда мир катится? И только члены королевской семьи в обязательном порядке соединялись со своими супругами в соответствии со старинными традициями.
Закономерный вопрос о дальнейшем будущем Любани оказался легко решаемым, примерно тем же способом, что и отсутствие девственности. Достаточно не консумировать брак в течение месяца, либо согрешить с другим.
Следует отдать должное деликатности жениха – первый брачный поцелуй был легким и ненавязчивым. Чего нельзя сказать о последующих, которые пришлось вытерпеть за этот воистину бесконечный день. Отвращение Люба, как могла, маскировала скромностью: румянец, потупленный взор, главное – губы расслабить, чтобы не выдали недовольными складками. В какой-то момент она осознала, что не чувствует их, как будто те онемели от творящегося над ними слюнявого издевательства. Естественно, в таком предрвотном состоянии кусок в горло не лез, лишь невероятное количество бокалов с напитками, которыми она пыталась замаскировать чужой вкус.
– Дорогая, с вами все в порядке? – обеспокоенно взглянул на прелестную супругу принц. – Вы так бледны.
– Простите, я просто переволновалась. – Последствия от чрезмерного потребления жидкости не заставили себя ждать. – Мне надо припудрить носик.
Еле успев добраться до вожделенной сантехники, Люба облегченно вздохнула и истерически рассмеялась. Воистину эпическая картина: молодая красавица в сногсшибательном во всех смыслах этого слова платье сидит на горшке и радуется, что смогла хотя бы на минутку улизнуть с собственной свадьбы. А что вы хотели? Взять тот же танец молодоженов – жених, путающийся в ногах и потеющий от счастья, и невеста, изо всех сих расслабляющая то спину, то руки (все вместе не получалось), чтобы не показаться совсем уж деревянной. Малоприятные воспоминания прервал настойчивый стук в дверь. Пришлось оперативно оправляться, выходить из временного убежища в комнату и спрашивать:
– Кто там?
– Опекун, – раздалось насмешливое.
Делать нечего, надо впускать. К счастью, за Брэгданом следовала вездесущая Ждара, и Люба была ей за это бесконечно благодарна.
– Ты как? – сочувственно спросила компаньонка.
– Держусь, – для убедительности Люба даже кивнула.
– Хочу тебе напомнить… – Маг приподнял пальцами ее подбородок и вымораживающе посмотрел на подопечную своими белесыми глазами. – Один неверный шаг – и все, о чем мы говорили в самом начале нашего увлекательного знакомства, я сделаю без малейших колебаний.
– Не сомневаюсь, – вздрогнула принцесса.
– Это так, – он провел жестким пальцем по Любиной нижней губе, – вдруг забыла.
И наклонился, чтобы вновь испытать еле державшийся организм на прочность, но очередной стук заставил отвлечься.
– Ваше высочество! – донесся до них резкий, словно взмах шпаги, голос, пронзающий до самого нутра.
– Надо открыть, – шепотом уведомила мучителя Люба. – Иначе шум подымет.
– Проходите, господин главный маг, – учтиво промолвила Ждара, распахнув дверь.
– Вас потеряли. – Не обращая внимания на гневное сопение бывшего приятеля, Ворон галантно подал руку заробевшей принцессе. – Скорее, муж ждет.
Легкая складка, через мгновение убежавшая со лба, не осталась незамеченной.
– Из вас плохая актриса, – доверительно шепнули обжигающе горячие губы в миллиметре от изящного ушка.
Шея тут же покрылась мурашками, к счастью не замеченными вездесущим Брэгом, ибо по каким-то необъяснимым для попаданки причинам они оказались далеко впереди.
– Каюсь, – в том же звуковом диапазоне ответила Люба, – нижайше прошу прощения и жажду искупления.
– В таком случае позвольте пригласить вас на танец. – Ворон вовремя уловил начальные аккорды вальса, прозвучавшие совсем близко.
– Как мы так быстро дошли? – изумилась давно на все согласная принцесса и заморгала от яркого света, дезориентирующего после полумрака коридоров.
– Секреты мастерства. – Корд улыбнулся уголком губ и, не дожидаясь ответа, обнял ее за талию. От первого же прикосновения все окончательно встало на свои места. – Почему вы сразу не сказали, что были той самой, а дали знать лишь сегодня утром? Я мог бы многое исправить, например, жениха.
– Мне нельзя срывать миссию, а рот перекрыт конт… ну, вы и сами знаете, – в который раз повторила она.
– Кто был на маскараде вместо вас? Компаньонка? – Согласный кивок. – И что нам теперь делать?
– Мм… – Люба даже облизнулась от предвкушения. – Прощальный секс?
На большее она даже не смела надеяться. Да и Зойка с мамой ее ждут.
– Что? – не поверил своим ушам Корд.
– Понимаете, – старательно подбирала Люба слова, чтобы не произнести ключевых терминов контракта, – мое исходное состояние несколько отличалось от нынешнего, и я бы хотела его восстановить именно с вашей помощью.