– Тело на обследование, девчонку в камеру, – отрывисто бросил помощнику Корд. Вслух. Ментально же добавил: – «Там подложишь муляж с магической ловушкой. Принцессу ко мне, так, чтобы никто не видел».
И, не дожидаясь стражников, вместе с трупом перенесся в лабораторию. Активизировал оповещатель помощника, уже через пять минут явившегося на рабочее место.
– Так, слюну под увеличитель, тело на вскрытие, я к королю.
Успокоить монарха оказалось куда сложнее, чем он думал. Нет, тот не пылал большой любовью к недотепистому наследнику, но теперь встал вопрос о престолонаследовании, а это – дело серьезное.
– Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что сейчас понабежит желающих целая свора. – Борода тряслась от ярости, слюна брызгала в разные стороны.
– Да, и в первую очередь – твой бастард, – ядовито заметил главмаг.
– Точно! Хорошо, что остальные – девки. – Монарх снял корону и устало отер лоб. – Слушай, неужели пройдоха Брэг думал, что мы не заметим его интриги и допустим Вилдара к власти?
– А у нас есть выбор? – меланхолично протянул брюнет. – Кто еще? Племянников по крови у тебя нет, а те, что со стороны почившей королевы, еще более бестолковые, чем Мир. Восьмидесятилетний кузен со дня на день обещает преставиться, пара внучатых племянников под стол пешком ползают, даже не ходят. Только сын Флазары и остается.
– Категорически нет! – взорвался его величество.
– Успокойся, – вконец обнаглевший Ворон поднялся и направился к двери. – У меня нет ни времени, ни сил сейчас с тобой спорить. Дела, знаешь, – коротко кивнул главный маг и вышел.
– Вот наглец! – Подлокотники жалобно затрещали под пальцами Базальда.
Неожиданно дверь снова отворилась, явив нахальный нос-клюв.
– Не вздумай принимать никаких решений, пока я не допрошу Грэзиэну! – и маг хлопнул дверью.
– Разбаловал я его, – проворчал король и двинулся в сторону бара. – Совсем от рук отбился!
В тиши кабинета раздалось многозначительное бульканье.
– Стража! – заслышав торопливые шаги, король продолжил: – Леди Шалырду в мою опочивальню. Живо!
Люба сидела тихо, как мышка, окончательно перестав понимать суть происходящего. Куда ее привели? По чьему-то приказу или она просто понравилась бородатому мужику? Чего еще можно ожидать от этого распроклятого мира? Ее так достали эти американские горки, что она с удовольствием послала бы всех в ад и собственноручно захлопнула за ними дверь. Если потребуется – изнутри. Зябко обхватив плечи руками, Люба продолжала накручивать себя, погружаясь в пучину собственной мнительности, так что к тому времени, когда в дверь вошел не кто иной, как сам герцог Дагонский, она подскочила, словно освободившаяся наконец из тисков пружина.
Сердце ходит ходуном, глаза пылают, кулаки сжаты до побелевших костяшек. Лишь в общей нервозности движений угадывается страх.
– Не бойся. – Корд протянул к Любе руки. – Пока все думают, что ты под арестом, тебе ничто не угрожает.
И устало улыбнулся. Из Любы как будто весь воздух вышел: запал потух, а с ним покинули и последние силы. Корд едва успел подхватить потерявшее опору тело.
– Все хорошо, результаты вскрытия и анализа слюны показали, что принц умер от банальной аллергии. Реакция произошла настолько быстро, что даже целительская магия не помогла. Представляешь? Мы с тобой ломали голову, как бы его спасти, ты рисковала своей жизнью, я вывихнул мозги в поисках выхода и таки нашел его, а он… у него оказалась острая непереносимость желчи богомола.
Параллельно с объяснениями Ворон аккуратно усадил Любу в уютное кресло, открыл шкаф, где хранил запасы готовой еды в стазисе, быстренько сервировал стол и устроился напротив.
Облегчение позорно затопило все муки совести. В данный момент ей было нисколько не жалко усопшего, она ощущала лишь безмерное счастье, что завтра ее не отправят на плаху.
Конечно, позже, когда сильные эмоции улягутся, она еще не раз вспомнит о неплохом, хоть и слабохарактерном парне. Помянет, поставит свечку в храме за упокой души.
Ели жадно, молча, наслаждаясь приятным ощущением наполняющегося желудка. Лишь после того, как была съедена последняя крошечка последнего кусочка, они осмелились перейти к разговору.
– Даже не знаю, с чего начать, – резко выдохнув, приступила к объяснениям Любаня. Теперь, когда с ее стороны контракт был реализован, ограничения снимались. Вот если бы Брэг успел выполнить свою часть обязательств, тогда она не смогла бы даже матери ничего рассказать, а так… так дело зависло на промежуточном этапе, что развязывало ей руки. Точнее, язык.
– Может, с самого главного? – не стал теряться главмаг. – Или хотя бы с простого, – заметив смущение, добавил он.
– Черт. – Она в волнении закусила губу и лихорадочно выбирала: говорить о ребенке или сразу приступить к тому, что она иномирянка.
Если бы дело касалось кого другого, вопрос бы даже не стоял (кому какое дело до ее личной жизни?), но этот мужчина совершил в ней настоящую гормональную революцию. А уж как смотрит, чертяка…
– Занимательное начало, – не дождавшись продолжения, пошутил Корд. – Давай ты скажешь, как тебя по-настоящему зовут.
– Люба, – с облегчением выдохнула лжепринцесса, а потом поправилась: – Любовь.
– Любовь. – Он смаковал, перекатывал буквы по языку, наслаждаясь красотой звучания. – Интересное имя, но странное. Я такого даже в других языках не встречал.
– Оно нездешнее, – сцепила пальцы в замок Люба. – Я сама нездешняя.
– Понятно, – кивнул главный маг, наклоняясь все ближе к прекрасной незнакомке. – А как же генетический анализ?
– Подделка.
– Это я и так знал, – ехидно ухмыльнулся Ворон. – Вопрос – откуда образцы?
– От короля Меравии.
То, что Люба удивила, – это слабо сказано. С учетом того, что меравийское посольство изрядно тогда потрепало нервы.
– Гмыр, я так не могу, это просто какая-то невообразимая бесконечность! – Внезапно он оказался совсем рядом, схватил Любу в охапку и запечатал рот обжигающим поцелуем.
Стоит ли говорить, что коленки у бедняжки, и без того ослабшие, подкосились, голова закружилась, а гормоны с криками: «Наконец-то! Давно пора! Гип-гип ура!» – и прочими непатриотичными лозунгами заполонили мозг.
Очнулись они в кровати, запыхавшиеся, как два сердечника, с частичной потерей одежды. У нее куда-то таинственным образом исчезли чулки (странно, что не халат – любимый, точнее, нелюбимый, учитывая то, что снимать его обычно спешили в первую очередь, предмет одежды у мужчин), у Ворона отсутствовал камзол и пара верхних пуговиц на рубашке. Люба определенно не испытывала страсти к чулочно-носочным изделиям.
– Давай сэкономим время нам обоим, – коварно предложил товарищ следователь. – Ты откроешь мне свое сознание, я быстро посмотрю, что мне нужно, и мы вернемся к твоей первой брачной ночи.
И так при этом горячо улыбнулся, что даже Фаина Григорьевна не смогла бы ему отказать.
– Давай, – облегченно вздохнула Люба, радуясь, что не придется подбирать слова и тянуть кота за хвост.
А что, скрывать ей от него нечего, терять – тоже. Хуже не может быть точно, потому что куда еще?
– Расслабься. – Корд слегка отстранился и вновь посмотрел на нее своим проникновенным взглядом. Завораживающим. Обещающим. Обжигающим. – Ничего не бойся. Доверься мне, я не обижу.
Люба буквально тонула в черных очах притягательного, как медовый торт, мага. Она мысленно считала звезды, отражавшиеся в бездонных омутах, пока ее саму в них не засосало. Перед глазами замелькали, словно в ускоренной перемотке, кадры ее дурацкой жизни, замедляясь в самых неожиданных местах. Например, Люба увидела, как прыгает с трансформаторной будки в сугроб или как на пару с подругой собирает по пустырю бутылки. Она тогда долго искала открытый прием стеклотары, выбирала, что купить… а потом стояла в углу с выпоротой задницей, глотая горькую слюну. Отец так и не позволил съесть ни кусочка из того небольшого тортика, на который ей все-таки хватило денег. В воспитательных целях, чтобы впредь помнила о времени и не опаздывала с прогулки. Как сам не подавился, когда ел? Потом – развод родителей, облегчение матери от гнета давно не работающего, но много о себе мнящего мужчины, занятия танцами, учеба, институт, несделанный аборт, гонка за выживание и отчаянное сопротивление одному наглому, беспринципному магу. И тут ее накрыло ответкой.
Совершенно другие картинки понеслись перед внутренним взором: жестокий отчим, исполосовывающий худую мальчишескую спину за невинные проказы, муштра в магической школе, драки за место под солнцем. Недетские, до крови, до сломанных ребер и перебитых конечностей. Снова проказы, только уже совсем иные. Вовремя остановившийся парень, едва не переступивший через последнюю черту, после которой трудно вернуться, по крайней мере нормальным. Ссора с Брэгданом, давно нарушившим все мыслимые табу. Прием на работу в королевскую службу безопасности, пока – рядовым сыскарем. Трагический брак и полная пустота в выжженной от боли душе.
Они потерялись друг в друге как две реки, слившиеся воедино. Казалось, будто воспоминания перемешались до такой степени, что уже не отличить, где заканчивается ее жизнь и начинается его. Жаль, Люба не успела досмотреть до того момента, как он ее встретил. Она вообще много чего не успела, но поняла главное: этот мужчина как никто другой заслуживает счастья. Простого, человеческого, без условностей и вранья. Он же в полной мере осознал, что не в силах оставить ее на произвол судьбы. Ни в одном из миров. Хватит! Эта самая судьба и так вдосталь наигралась девчонкой, проверяя на прочность силу воли. И не важно, кто, откуда и зачем пришел, у кого какой багаж за плечами, главное – есть они и их близкие, а все остальное – пыль под подошвой сапог.
Как ни хотелось Корду остаться с Любой, пришлось выбираться из мягких объятий постели. Только тонизирующего эликсира хлебнуть – и вперед! Но сперва – прикрыть одеялом хрупкую фигурку, в последний раз поцеловать влажный висок и, преодолевая сопротивление собственного тела, выйти вон.