– О! – оживилась Люба. – Мне теперь можно выходить?
– Пока нет. – Румянец смущения залил щеки горничной. – Но через два часа господин Кордаван просил вас быть готовой.
Обрадовавшись, попаданка почти бодро сползла с кровати и потопала в ванную, где ее уже ожидала горячая, умопомрачительно пахнущая розами вода. Плотный завтрак, макияж, маникюр и прочие женские радости говорили сами за себя – ее ждет свобода! Ну не будут же ее наряжать для судебного процесса? Да и Корд бы тогда предупредил… В общем, что бы ни предполагала Люба, то, что ее ожидало, не входило ни в белый, ни в черный список. И когда она это поняла – в комнату внесли черное, словно сажа, траурное платье, – то выматерилась так, как не выражалась лет десять. Вслух. На себя и свою глупость.
Встревоженная служанка тут же кинулась к кувшину с питьем и подала стакан с соком.
– Ваше высочество, пожалуйста, успокойтесь. Вот, выпейте, вам сразу полегчает!
– Спасибо! – Она приняла напиток и залпом его выпила. – Что ж ты сразу не сказала о похоронах? А я, ворона, совсем об этом не подумала.
Искреннее раскаяние охватило Любу. Да, она потеряла ощущение времени, да, более животрепещущие чувства заполонили сознание, но принц мертв, причем по ее вине, пусть вынужденной, но прямой.
– Дура! – простонала Люба. – Большая эгоистичная дура с дырявой головой и потерянной совестью!
Если в сок добавили успокоительное, то оно явно не подействовало. Она обхватила себя руками за плечи и затравленно посмотрела на служанку. Муки совести накатили так неожиданно, что она с трудом справлялась с эмоциями. Да, Брэгдан знатно расшатал ее психику, пусть она и держалась стойким оловянным солдатиком.
– Ваша светлость, – пугливо затараторила горничная в служебный амулет. – Пожалуйста, вы срочно нужны.
Не прошло и минуты, как Кордаван материализовался посреди комнаты. Взглянул на потерянную пичужку, удивленно приподнял бровь, на что горничная лишь недоуменно пожала плечами.
– Корд, – жалобно прошептала принцесса, – я такая тварь…
Он стремительно шагнул к Любе, укутал в теплых объятиях и вдохнул аромат, который узнает теперь из тысячи.
– Что ты, милая, – обеспокоенно прошептал Ворон. – Что случилось?
Служанка тактично удалилась из спальни, хотя уши так и зудели от любопытства.
– Миральд, – тяжкий всхлип, – я совсем о нем забыла. Убила и забыла! Понимаешь? – Судя по тону, истерика намечалась знатная.
– Посмотри на меня. – Корд слегка отстранился, не выпуская Любу из рук. – Ты сделала все, что могла, и даже больше! Я сделал все, что мог. Это судьба. Поверь, мы и так пытались отсрочить его смерть. Ты думаешь, это было первое покушение? Отнюдь!
Все это он страстно высказал в зовущие губы, а потом не выдержал и приник к ним, словно изголодавшийся по влаге бедуин. Отвлекая Любу, подавляя своей волей, не давая погрузиться в бездну ненужного самобичевания.
Она цеплялась за него как за спасительный буй, подвернувшийся в штормовом море. Корабль ее беспутной жизни давно утонул в его безжалостных волнах, и сейчас она барахталась, оглушенная, беспомощная, потерявшая ориентир. Хотя нет, вон он, черный Ворон – указующий перст. Прямо как у викингов, выпускавших этих птиц для определения близости суши и верного направления.
Глава 14Корабли в море лавировали, лавировали…
Слегка пошатываясь от поцелуйной терапии, Люба шла впереди траурной процессии между королем и главным магом. Его величество галантно поддерживал несостоявшуюся невестку, показывая окружающим, что к смерти сына та непричастна. Безусловно, он знал и о ее роли, и о происхождении, и о том, как мужественно она преодолела узы кровного договора. Знал, но молчал. Более того, намеревался воспользоваться сложившейся ситуацией.
Жара стояла невыносимая. Она давила на темя, жгла кожу сквозь темную ткань одежды и не давала нормально дышать. Хвала богам, королевская усыпальница находилась недалеко от дворца, в пределах его комплекса, иначе ни труп, ни провожатые долго бы не продержались.
Наконец процессия достигла прохладных сводов величественного сооружения, хранившего в своих недрах все поколения усопших монархов и их семей. Остановившись под сенью душистой яблони, люди окружили гроб, почтительно предоставив центральное место Базальду.
– Давайте почтим память усопшего… – Стандартные фигуры речи перемежались прочувствованными моментами, что создавало впечатление искренней печали сильного отца по пусть и слабому, но любимому отпрыску. – Он был хорошим сыном, послушным и преданным. К сожалению, такие уходят от нас первыми…
Слова лились рекой, мимика соответствовала содержанию, но Любу что-то смущало. Очень. Как будто король умело играет на публику. Приглядевшись повнимательнее, она заметила, что одна рука, та, которая не жестикулировала, покоилась в кармане брюк. Это придавало некоторую небрежность общему облику и намекало, что слова словами, но…
Увиденное покоробило Любу, и она потихоньку стала отступать к Корду. Тот нарочито заботливо поддержал вдову, всем своим видом показывая, что его действия мотивированы лишь простым человеческим милосердием. Наконец речь завершилась, тело торжественно отнесли в склеп, засунули в свежевыдолбленную нишу и отправились на поминальный обед. К счастью, традиции целовать покойника здесь не водилось, что позволило Любане избежать совершенно ненужных волнений. И без того она едва держалась на ногах и, судя по лицам и позам присутствовавших, больше всех переживала за Миральда.
По настоянию Корда в конце трапезы его величество официально объявил о невиновности принцессы Грэзиэны и о происках врагов, а также гарантировал дальнейшее покровительство. Естественно, Любе ничего не оставалось, как поблагодарить. И вот тут-то началась импровизация… незапланированная и малоприятная. Король выразил желание осуществить третий пункт «Соглашения о матримониальных намерениях», тот самый, который гласил: «Если по независящим причинам, как то: неизлечимая болезнь или смерть, принц Миральд Варокский не сможет заключить брак с принцессой Грэзиэной Дарийской, все его права переходят к главе рода Варокских». А поскольку они даже успели пожениться, логично будет повторить обряд, тем более что дева хороша собой и до сих пор невинна.
– Прошу прощения, ваше величество, – чуть не поперхнувшись от неожиданности, выдавил из себя Корд, – но ведь сейчас траур.
– Да, я понимаю, но наследника у меня теперь нет, а это дело серьезное, – насупил брови Базальд.
– Именно, – многозначительно проинтонировал главмаг. – Нарушивший святое правило рискует впасть в немилость богам, и тогда ни одна жена не поможет.
Король упрямо выпятил подбородок, но решил не настырничать, а то мало ли.
– Хорошо, но я готов ждать лишь сорок дней, ни часом больше, – сказал он как отрезал.
Люба с силой сжала кулаки под столом, дабы ненароком не выдать свою реакцию. Что там, ее чуть не передернуло от отвращения при одной мысли о близости с королем! Ворон еле сдержался, чтобы не обнять лжепринцессу, и тоже сжал кулаки.
Не теряя времени даром – счет шел на дни, – Кордаван сразу же после обеда отправился в храм. Естественно, прихватив с собой Любаню. Жрец изумленно уставился на брачующихся, с трудом переваривая поступающую информацию. Как так: сегодня утром он отпел его высочество, а сейчас к нему явилась молодая вдовица, не удосужившись переодеться, и собирается выходить замуж за герцога Дагонского! Наглость девицы просто зашкаливала!
– Как вам не стыдно! – патетически всплеснул руками жрец. – Тело вашего супруга еще не остыло!
– Во-первых, брак не был подтвержден, – жестко ответил главмаг. – Во-вторых, тело мало того что давно остыло, так еще и пережило вскрытие, зашивание и стандартные предпохоронные процедуры.
На втором пункте старика чуть не стошнило, лишь многолетняя выдержка и храмовая гордость не позволяли ему опустить планку.
– Корд, право слово, зачем такая спешка? – попыталась возразить новобрачная.
– Ты забыла? – Он взял ее личико в ладони и проникновенно произнес: – Я люблю тебя, девочка, и не собираюсь давать ни малейшего шанса никому: ни королю с его повышенной тягой к женщинам, ни врагам, жаждущим твоей смерти.
Дыхание перехватило, сердце сделало болезненный кульбит и остановилось. Все-таки одно дело – ощущать ментально, а другое – услышать вслух. Как будто целый мир открылся после трех заветных слов!
– Милая! – обеспокоенно встряхнул замершую невесту Корд, запуская кровообращение. – Ты что, испугалась, маленькая?
– Нет. – Конечно, конец фразы о врагах не доставил ей удовольствия, но и удивления не вызвал, она и без того догадывалась, что, избежав казни, автоматически стала угрозой для всех заговорщиков. – Я… я тоже тебя очень люблю! – пролепетала она как пугливая малолетка в пору первой влюбленности, трепетной и робкой.
– Еще вопросы есть? – не поворачивая головы, обратился к жрецу довольный как слон Кордаван.
– Нет, – надул губы брюзгливый мужчина. – Но как же приличия?
– А вы никому не рассказывайте, – лихо подмигнул черным глазом Ворон. – Мы потом еще одну свадьбу справим, без ритуала.
Жрец аж задохнулся от возмущения.
– Не доводите до греха, отче, – намекнул Корд на не меньший, чем у монарха, темперамент. – Вы ведь не хотите, чтобы по вашей вине сегодня свершилось прелюбодеяние?
Жрец зарделся то ли от гнева, то ли от смущения. Казалось, его сейчас инфаркт хватит.
– Любимый, – Люба с таким видимым удовольствием произнесла это слово, что даже блюстителя правильного поведения проняло, – мне вообще-то все равно. Ты ведь и сам знаешь…
– Как все равно?! – Красный цвет лица служителя богов плавно перетек в бордовый, устрашая своим нездоровым оттенком. – А ну быстро жениться!!!
– Солнышко, ты гений стратегии, – восхитился брюнет и повел будущую супругу к алтарю, пока никто не передумал.
– Подожди! – уперлась Люба, вдруг вспомнив что, собственно, на ней надето. – Ты мне даже переодеться не дал!