Ворон в ответ окинул ее фигурку жарким взглядом, хитро прищурился и колданул. Хорошо, что жрец как духовное лицо не посещает светские мероприятия, а то возник бы очередной скандал. Правда, служитель богов все же скривился от неканонической расцветки доброй половины платья, но промолчал, памятуя о святой миссии избавления от грехов несознательного населения. В данном случае грех предотвращался, превращаясь в святую обязанность семейной пары. Да и белый цвет все же присутствовал на том самом маскарадном наряде, который стал связующим звеном для этих двух разных и очень одиноких людей.
В отличие от первого раза сейчас церемония прошла куда скромнее, без излишней велеречивости и музыкального сопровождения, но Люба ее запомнила на всю жизнь! Теперь она слышала все, ибо хотела слушать, да и чрезмерные украшательные фигуры речи сегодня заметно сократились, значительно упрощая понимание.
Слова о том, что теперь они единое целое и как на собственную руку или ногу не обижаются, так и на супруга своего зла не держат, впечатлили ее куда больше, чем торжественное: «Сегодня вы вступаете в новую жизнь, создаете ячейку общества…» – от тетеньки из загса в ярко-красном костюме, с алой помадой и старомодной бабеттой из трех волосин, из-под которой просвечивает поролоновый валик. Волос выжило бы куда больше, если бы не давняя привычка тетеньки издеваться над ними лаком «Прелесть», плойкой «Юность» и зверской процедурой начесывания.
Боль от пореза воспринималась уже чем-то привычным, зато ощущение полного единения стало неожиданностью. Казалось, будто из солнечного сплетения протянулись тонкие, но прочные нити, связавшие Любу с Кордом крепче, чем любые заговоренные оковы. Грудь резко зажгло, а спустя пару минут потихоньку отпустило, пока не осталось лишь приятное, согревающее тепло и странное чувство, будто тебя стало больше. Эмоционально, энергетически, физически. С Миральдом такого не было…
Сразу после церемонии Корду пришлось вернуться к разработке плана ловли на живца. В качестве приманки выступал Брэгдан, ибо даже в мыслях Ворон не мог допустить малейшего риска для Любы. Требовалось срочно связаться с графом Герардусом Москополикусом, тем самым членом совета Независимой Семерки, что приезжал на проверку принцессы Грэзиэны, дабы договориться насчет судебного процесса. Почему именно с ним? Да потому что только самые сильные маги способны снять ограничения кровного контракта, правда, лишь при добровольном согласии допрашиваемого. На последнее не стоило даже рассчитывать, да только этого и не требовалось. Суть задумки была в том, чтобы пустить слух о перспективе переговоров арестованного герцога с властями. Будто бы тот пытается выторговать себе жизнь и свободу за информацию о заговорщиках. Те, в свою очередь, начнут волноваться, попытаются перехватить предателя в процессе транспортировки, где их и будет ждать сюрприз. Вот только знать об этом сюрпризе никто не должен во избежание утечки информации, поэтому приходилось по-настоящему договариваться о слушании.
– Славный день, господин Москополикус! – поприветствовал Кордаван мага.
– Славный, – коротко кивнул тот в ответ, – можно просто Герард, мы ведь не на приеме.
– Прости, замотался. – Ворон запустил руку в волосы, разлохматив строгую прическу. – Что там по нашему делу?
– Ты ведь и сам знаешь, какая у нас очередь. – Москополикус досадливо поморщился. – По полгода люди ждут.
– Не пойдет, – отрицательно мотнул и без того лохматой шевелюрой Корд. – Во-первых, принцесса под ударом, во-вторых, за это время заговорщики раскатают королевскую тюрьму по камушкам.
– Да ладно тебе прибедняться, – усмехнулся Гер. – Твоей силы на многое хватит. Плюс помощники…
– Эх, знал бы ты, кто за этим стоит и какие у них возможности…
– Брось, ни один меравийский маг не способен справиться с выпускником Кординской академии магии, тем более лучшим в своем выпуске.
– А я не о захватчиках трона соседнего государства сейчас говорю, а о деньгах Торговой гильдии.
– М-да, – почесал седую бороду собеседник. – У этих везде есть свои люди, могут и раскатать.
– Поэтому тянуть никак нельзя! – добивал Корд.
– Ладно, тут на подходе дело по одному артефакту. – Гер хитро подмигнул. – Тролли подали в суд о хищении национального достояния. Дело темное, свидетелей нет, только косвенные улики в виде отрезанного щупальца стража реликвии. Его, кстати, тоже похитили.
– Вот-вот! – обрадовался Кордаван. – Потяните время. Кстати, а когда точно он пропал?
– Около трех-четырех месяцев назад.
– Хм, примерно в это время посольство Бравондии было у нас, планировались переговоры о помолвке с их принцессой, но неожиданно они собрались и уехали обратно. Посол что-то мямлил о деле государственной важности. И Летиэсса как-то подозрительно быстро выздоровела.
– Отлично, спасибо за наводку!
– Кстати, она плотно общалась с Грэзи, – потарабанил пальцами по столу Корд.
– Если узнаешь что-то дельное, я твой должник.
– Договорились!
Поздно вечером, когда Ворон смог наконец-то оторваться от бесконечной череды дел, он застал жену сидящей под торшером и рисующей набросок детского личика.
– Я тебе говорил, что ты очень талантлива? – Он опустил ей руки на плечи и огладил вздрогнувшую Любу.
– Скорее намекал. – Она улыбнулась и, отложив листок, потянулась в ставшие такими родными объятия.
– Ты невероятно, потрясающе, – комплименты он перемежал жаркими поцелуями, заставлявшими Любу плавиться от наслаждения, – удивительно талантлива. В танцах, в живописи, в ткачестве.
– Мрр, – сама от себя такого не ожидав, замурчала жена лорда. – Это ты еще не все обо мне знаешь. – Шаловливая ручка скользнула вниз, к органу, отвечающему за продолжение жизни на земле.
– После нашего ментала? – зарылся пальцами в густые золотистые локоны Корд.
Не в силах сопротивляться невероятной тяге, они слились в долгом, сладостном поцелуе. Жадные, нетерпеливые движения, периодически разрывающиеся объятия, чтобы вновь соединиться, еще ближе, без лишних преград. Ощущать друг друга всей кожей, соприкасаться каждой клеточкой, каждым волоском, каждой мурашкой.
Протяжный стон, томный, полный неги и желания штормовым ветром сносил остатки самообладания новоиспеченного мужа.
– Милый, я больше не могу терпеть. – Страстный шепот вспухших губок донесся до сознания Ворона. – Возьми меня.
– Прости, – из последних сил сдерживаясь на краю пропасти, ответил Корд, – тебе снова придется через это пройти, но я все предусмотрел, – и отпустил себя, погружаясь в сладкую негу обладания женщиной. Прекрасной, трепещущей, страстно отзывающейся на каждое движение.
Как ни странно, но боли практически не было. Видимо, сила желания блокировала неприятные ощущения, а может, срослось по минимуму. Кто его знает? Впрочем, все это мелочи, которые волновали Любу в последнюю очередь. Главное, что она в объятиях любимого мужчины: сильного, порядочного и так чудесно владеющего техникой…
– О-о-о, да, милый, не останавливайся! Я сказала: не отвлекайся! Потом залечишь, мне не больно. Да, дорогой, вот так!
И он не останавливался, проникая все глубже и глубже, преобразуя хаотичный трепет женского тела в ритмичный отклик, сливаясь, резонируя, отчего даже неподъемная кровать из массива дуба скрипела, как колченогий табурет.
К слову сказать, лечащий амулет им все-таки пригодился. Обоим. Причем не столько по первоначальному назначению – устранению последствий от потери невинности (хотя и для этого – тоже), сколько на залечивание укусов, царапин и прочего. Не то чтобы Ворон был против многочисленных меток, поставленных увлекшейся супругой в порыве страсти, но пока лучше держать интимные подробности при себе. Разве что царапины на спине можно не трогать – под рубашкой не видно. Про Любу и говорить нечего – синяки женщину не украшают.
Жреца Ворон уговорил не выдавать их никому, даже монарху, а тот и не сопротивлялся, прекрасно понимая, что сам в первую очередь нарушил установленные правила. Да и увесистый мешочек с золотом оказался очень убедительным аргументом. Гнева богов Корд не боялся, ибо лучше многих знал, что им плевать на такие мелочи, главное, чтобы общую гармонию не нарушили, а остальное – дело десятое.
– Милая, – провел он шершавой рукой по мгновенно покрывшейся мурашками груди, – ты не устала?
– Ну-у-у, – задумчиво протянула Люба, – я даже и не знаю, – и застонала от новой, совершенно бесстыдной ласки. – Ладно, уговорил!
Последнее она уже прохрипела, не в силах сдержать нахлынувшее наслаждение.
И он отогрел ее душу в своих горячих объятиях, расплавил лед, сковывавший много лет искалеченное сердце, вымел лишний сор сомнений и прогнал всех тараканов из мнительного мозга. Вот такая вышла генеральная брачная уборка, само собой, взаимная. Конечно, она имела локальный характер, относящийся лишь к внутрисемейным отношениям, но не это ли главное в нашей жизни?
К сожалению, все последующие дни семейная жизнь ограничивалась несколькими часами совместного сна. Корд уходил на рассвете и приходил далеко за полночь. Мылся, пристраивался под бочок к любимой женушке и отрубался. От жарких объятий Люба просыпалась, оплетала его руками и ногами и гладила, гладила… Только благодаря ее ласкам он нормально высыпался: тревожные морщины разглаживались, тремор, мучивший Корда по десять раз за ночь, сократился до пары приступов дрожи.
– Господи, что с тобой, милый? – шептала в темноту Люба, каждый раз собираясь утром спросить, но не выдерживая и засыпая за пару минут до того, как он вставал.
День, значительно сокращенный из-за поздних побудок, протекал вяло и однообразно. В целях безопасности она не покидала пределов башни, которую полностью занимал маг, и ей было абсолютно нечего делать. Она могла бы попросить привезти ткацкий станок из старого дома, но боялась, что помимо рабочих чар Брэг наложил на него какую-нибудь дополнительную пакость, с него станется. Нет, рисковать она не собиралась, особенно сейчас. Рисовать одним углем ей быстро надоело, красок она нигде не нашла, а попросить горничную сходить в художественную лавку стеснялась. В конце концов, у нее даже не было наличности, чтобы дать девушке денег. Единственное, что хоть как-то спасало, – это книги, но от них ее уже ощутимо подташнивало. Хотелось банального детективчика, на худой конец – приключенческого романа, а не «Истории политических отношений стран Беруанского материка» или «Тенденций и перспектив развития некромантической магии в рамках конвенционных ограничений три тысячи шестьсот девяносто седьмого года».