— На них не смотрите, — отмахнулся Куратор. — У них свои задачи. Вы проектировали сам узел и коммуникации, они же над всеми системами для этого узла работали. По профилю, в соответствии с уровнем знаний своего курса.
— Но, как же, не смотреть-то…
— Это да, — согласился Куратор. — Смотреть придётся. И взаимодействовать тоже.
— А Рональд? — снова уточнил всё тот же Шенк.
— А Рональд вмешается только, если вы начнёте весь проект запарывать. Вперёд! Время не ждёт, солнце поднимается. Академии не нужна неустойка за нарушение сроков выполнения муниципального контракта! Там такие суммы, что вы вряд ли хотите их слышать…
Что ж, снимаю шляпу перед руководством Академии. Это было эффективно. Круто, неожиданно и действенно. Нигде и никогда ты так быстро и качественно не обучаешься, кроме, как будучи поставленным в жесткие, почти экстремальные условия, перед конкретной прикладной задачей! Никакая зубрёжка, никакие отработки и семинарские занятия не сравнятся с этим! Даже сами «курсовые» и «диплом» не сравнятся! Ведь, кто бы что ни говорил, ни думал, но они ведь тоже — по сути своей, теоретические разработки. Не практические. Их не воплощают, а защищают! И это разница.
А нынешняя ситуация… совсем иное дело! Тут конкретный контракт с конкретными неустойками и санкциями!
А, если учесть, что сама Академия — организация коммерческая, а не государственная, зарабатывающая на своё существование и свою репутацию такими контрактами… то неустойку, к гадалке не ходи, повесят именно на нас!
Хм? Стоп! А ведь, там, где неустойка, там и гонорар! А, если неустойку, в теории, вешают на нас… то и к гонорару наши руки тоже должны иметь доступ! Где риск — там и выгода! И это тоже закон.
Я поделился этой, пришедшей мне в голову, мыслью с остальными, когда произошедшее и наше положение сколько-то уложились в голове. Мысль остальным понравилась.
Немного посовещавшись, единогласным общим решением, мы выдвинули Герина, как самого титулованного и «потомственного», при этом финансово хваткого, на выполнение задачи по качанию прав и вытрясанию для нас гонораров из начальства.
Нет, ну а что? Я не говорил, но Герин у нас — то ещё «еврюга»! Помните, я упоминал, что в первый день занятий, на первой утренней лекции, одним из немногих, кто записывал за Лектором Пинсом, как раз и был Герин?
Вам не показалось это странным? Нет? А вот мне показалось. И я этот моментик запомнил… Каково же оказалось моё удивление, когда я, наконец, узнал, зачем он так мучался!
Он продал потом свои конспекты!
Точнее, продавал их! Копировал и продавал! Раз за разом! «Боевикам», «Целителям», «Стихийникам»… Лекции Пинса же были «сквозными», сразу для всех Факультетов! А сам Пинс — та ещё тварь: не повторяется, не отвечает на вопросы, если уже раньше давал ответы в своём излагаемом материале, а знаний требует! И доподлинно известно, что обожает валить студентов на экзаменах…
В общем, конспекты его лекций, особенно самых первых, тех, на которых присутствовавшие или, тем более, отсутствовавшие студенты ещё не знали его, не осознавали серьёзности ситуации, были поистине «золотыми»! И даже без кавычек.
Герин на них неплохо так приподнялся… ну и я вместе с ним. Мои-то конспекты круче — они машинописные. И копировать я могу легче, не сидя с пером над пергаментами, в ручную переписывая их с листа на лист. Вот и скооперировались. Я готовлю — Герин продаёт, Пинс — в пролёте…
Ладно, это дело прошлое. Нынче не важное.
В общем, Герин послан был окучивать начальство. Остальные же…
Остальные, опять же, единогласно, назначив нашу Старосту старшей над нами, так как сразу двадцать человек не могут быть старшими — нужен какой-то единый руководящий центр, а она — фигура привычная на этой роли, даже «компромисная», принялись распределяться и кооперироваться по задачам уже непосредственно и конкретно. Ведь время-то, оно же действительно не ждёт. И солнце показалось над горизонтом.
Глава 60
Почему-то я не был удивлён. Раздражён — да. Озадачен — да. Возможно, что даже и разозлён. Но не удивлён точно, хотя вроде бы должен был. Это было бы логично — удивиться, когда выковыриваешь свою голову из камня, изо всех сил упираясь в него по бокам руками.
Правда, следующая мысль, пришедшая в мою застрявшую голову, заставила начать мою диафрагму судорожно дёргаться и сокращаться — я представил, как выгляжу со стороны. «Страусов не пугать — пол бетонный» — эта короткая фраза с концерта Задорнова, всплывшая из глубин памяти, лучше всего описывала то положение, в котором я оказался. Можно даже сказать, что: я, в этот момент, был иллюстрацией этой фразы.
Что вообще произошло? Пожалуй, ничего неожиданного: мы копали, и мы докопались. Точнее, конкретно я докопался. Вроде бы других криков и звуков падения я не слышал, пока летел вниз после того, как провалился…
Но, лучше, наверное, я начну с начала. Шёл третий день строительства. Вечер третьего дня. Коллекторный узел был уже практически готов…
Хотя, всё равно, пока застрявшие уши не позволяют мне выдернуть голову из дыры, время у меня есть, так что вернусь ещё немного назад.
После того, как Куратор сообщил нам свою веселую новость, прошли первые шок и растерянность, прошли «выборы Главного» и дальнейшее распределение обязанностей, началась, наконец, работа.
Не зря говорят: «Потенциал важности рассеивается в процессе действия». И это действительно так. Ведь, стоило начать делать что-то уже конкретное, ощутимое, простое, видимое, как стайкой воробьёв разлетелись все только что одолевавшие тяжёлые мысли, утренним туманом истаяло пораженческое настроение. Каждый стал видеть свой фронт работы, свои задачи. И они не казались теперь такими уж невыполнимыми.
Никогда не забуду, как работают «Земляки». То есть, студенты с Факультета Стихийной Магии, имеющие сродство с Землёй. Студенты старших курсов, понятное дело. Первачки, пока что, мало чем вообще от нас отличались — у них ведь тоже, только вводный теоретический материал идёт. А вот «старшеки»…
До этого дня, обращаясь к ним за помощью в подготовке своего проекта, что мы видели? Да, считай, ничего. Выходил «Земляк» на место, сосредотачивался, иногда садился на корточки и прижимал ладонь к земле, потом диктовал породы и глубины их залегания. Мы записывали. Буднично, не зрелищно, скучно.
Нынче же… Стоило нам с Герином (а мы закономерно попали в одну пару) разметить колышками и верёвочками на местности направление и габариты основного центрального «русла» коллектора, сразу пятеро студентов третьего курса засучили рукава своих форменных пиджаков и курток. А дальше… я не знаю, с чем это можно сравнить! Экскаватор, самый крутой и мощный, нервно курит в сторонке, глядя на то, как они работали.
Земля сама, повинуясь их воле и усилиям, начинала ползти, плыть, разверзаться и образовывать геометрически правильные ямы. Точнее, рвы… много сот метровые длиннющие рвы!
Без грохота, треска, любых лишних визуальных эффектов. В молчании зрителей, напряжённо глазеющих на их работу. Единственным звуком, который сопровождал действо, был шелест. Тихий, но пронзительный и пробирающий до костей шелест-шорох ползущей, трущейся земли…
Этот звук я теперь никогда не забуду. И ни с чем не спутаю. Он мне в кошмарах звучать будет. Ведь, при взгляде на то, как образуются рвы по нашим с Герином меткам, сами собой лезли в голову предательские мысли, и рождались пугающие образы. Образы того, как вот такой же само-поднявшийся пласт земли, ночью, в тишине, нарушаемой лишь этим вот шелестом-шорохом, опускается на палатку с находящимися внутри солдатами, заживо хороня их, погребая под собой, превращая палатку в братскую могилу. Не просто опускается, а накрывает, словно одеяло, и разравнивается сверху, принимая вид такой, словно бы и не было тут никогда никакой палатки.
И, опять же, ни крика, ни стона. Один только шорох-шелест в ночной тишине…
Да уж, страшные люди — «Земляки»! Ни за что не буду с ними ссориться! Уж лучше с «Боевиками» вздорить. Те то хотя бы понятны, со всеми своими огненными шарами, ледяными копьями, лезвиями и взрывами. Нет — не менее опасны, но именно, что понятны. Так-то, какая разница, от чего погибнуть: от того, что тебе отрезало/оторвало голову взрывом, или от того, что тяжесть накрывшего земляного пласта переломала кости и выдавила из легких весь воздух? Так и так сдохнешь. Но вот психологический эффект… несравним.
В практическом плане… это было намного удобнее трактора, бульдозера, экскаватора ил какой бы то ни было ещё Земной тяжёлой строительной техники. Но! Требовало постоянного контроля качества и сверки с проектом. «Земляки» ведь люди, а не машины — у них встроенных измерительных приборов и «стандартных» режимов нет — на глазок и приблизительно всё копают.
Роль измерителей и контролёров, в результате, доставалась нам же — первачкам «Бытовиков». Приходилось вниз-вверх по этим самым траншеям прыгать с рулетками и нивелирами. Углы и глубины мерять — та ещё морока, мгновенно превращающая чудо в утомительную рутину.
Утомительно… и очень стрёмно. Особенно по началу. Первый раз спускаться на дно только что откопанной ямы было очень… очень неуютно. Это, если подобрать самое мягкое из возможных определений. Клаустрофоба бы вообще удар хватил от такого. Почему? Так яма-то глубокая! Метров восемь, в полном соответствии с проектом. Глубокая, относительно узкая… а ещё сверху, кучи извлечённой из этой ямы земли… и маг, эту землю извлёкший.
И, как не напрягайся, как не расслабляйся, как не концентрируйся, не пытайся отвлечься, всё одно: воображение рисует картины того, как те несметные тонны земли, с тем самым характерным шелестом-шорохом, погребают тебя на дне этой ямы…
Засыпают, давят, наваливаются, душат, погружают в вечную темноту… Брр!!!
Ещё одна фобия к моему набору…
Однако, как уже говорилось ранее: «Потенциал важности рассеивается в процессе действия». Очень стрёмно было спускаться первый раз. Очень стрёмно — второй. Просто стрёмно — третий. Не очень стрёмно — четвёртый. А на пятидесятый, было уже по херу. Просто — заёбисто. Восемь метров вверх-вниз по сброшенной верёвочной лестнице — это, блин, ни фига не легко… когда пятидесятый раз такое проделываешь!