Со всех сторон теперь палили, вся деревня. Можно было на слух различить тонкий голос Кочета, хрипловатый — Чумазого, голос Янки. Янки не ухал, как все. У него был свой особый крик — на родео вроде этого кричат, когда кто-то объезжает норовистую лошадь. "О-го-го"… и выстрел. Рассредоточились наши старики и по всей деревне ухают и стреляют. Я уж и не помню, когда мне было так хорошо. В последний раз, наверно, на войне, когда я был молодым. Господи Иисусе, смилуйся над нами!
— Остались у тебя патроны? — спрашивает Клэту.
— Еще два, — говорю.
— Что ж, стрельни разочек, а последний оставь.
Он стал на колени, оперся на локоть, а другую руку к губам приложил, чтобы было слышней:
— Мэт, Жакоб, Дин, Дон, по трактору стреляйте.
Они ухнули и выстрелили. Можно было подумать, это налет индейцев… Господи, спаси нас! Клэту глянул на меня. Мы привстали быстренько, дали по выстрелу и хлопнулись на землю. Клэту повернулся боком, приложил руку ко рту: "Эй там, в деревне, — огонь!" Он не договорил еще, а в деревне уж открыли огонь.
Кукиш
Ух как стреляли, откуда только не стреляли! Шериф упал, и тут же все давай палить. Из передней двери, из окошка, в потолок палили… уж не знаю куда. Стреляют и орут во все горло. Я говорю себе: эй, парень, сматывайся-ка отсюда. Бабушка схватить меня не может — держит за руки Тодди и Минни, — а мне только кричит, чтобы не смел уходить, но я подумал: нет уж, лучше я, пока можно, смоюсь, прошмыгнул через кухню — и под дом. Там я сразу пополз вперед. Полз без остановки, пока до крыльца не добрался.
Устроился под крыльцом и вижу: Мейпс, шериф, на дорожке сидит и не может встать. Уж так старается подняться: качается из стороны в сторону, то туда, то сюда. Но без помощи ему не встать, очень он большущий, а я вовсе не собирался ему помогать.
Старики эти все орут и стреляют. Слышно хорошо — шумят-то прямо у меня над головой. Еще я слышу: бабушка меня зовет; его преподобие Джеймсон зовет бога, а все остальные стреляют и орут.
Потом я увидал, как за домом пробирается куда-то Лу. Ползет на четвереньках, быстро так ползет. Остановился вдруг и заглянул под дом. Там темно, он не сразу меня увидел.
— Кукиш, это ты под крыльцом сидишь?
— Да, сэр.
— Тебя бабушка зовет, разве не слышишь?
— Слышу, сэр.
— Иди в дом, — говорит.
Я не ответил. Вовсе я не собирался возвращаться. Бабушка, конечно, потом поколотит, только это ведь не в первый будет раз.
— Ладно, сиди тут, — говорит Лу и ползет на четвереньках дальше. Вижу, в руке у него пистолет. Подполз туда, где Мейпс сидит, раскачивается на дорожке.
— У вас все в порядке? — спрашивает Лу.
— Конечно, — отвечает Мейпс. — Я просто так присел, полюбоваться видом.
— Ваш помощник подал в отставку, — говорит Лу и показывает Мейпсу пистолет.
— Оставьте у себя, — говорит Мейпс. — Еще кто-нибудь ранен?
— По-моему, нет.
Мейпс снова попробовал встать, но очень уж он большой.
— Вам нужна помощь? — спрашивает Лу.
— Больше, чем вы в силах оказать, — говорит Мейпс. — Будете сегодня заменять меня. Правую руку поднимите. Поклянитесь…
— Черта с два, — говорит Лу.
— Все равно я передал вам полномочия, — Мейпс говорит. — И сегодня меня больше не беспокойте.
— Интересно, что я должен делать?
— Сами разберетесь, — отвечает Мейпс. — А меня больше не тревожьте.
Хорас Томпсон,он жеЖук
Лероя ранило. Несильно, царапина просто, но он развел скулеж, как пес с распоротым брюхом. Льюк велел ему заткнуться, все мы велели ему заткнуться, а он скулит, скулит, скулит, как издыхающий пес.
— Помираю, — говорит. — Помираю. А вам наплевать.
— Если не заткнешься, в самом деле помрешь, — говорит ему Генри. — Вояка из тебя вышел тот еще.
— А чего вы не сказали, что у этих у всех ружья, — скулит он.
— Не сказали, и все, говнюк, — говорит Генри.
Этот снова за свое:
— Помираю…
— Пусть он заткнется, — шепчет Льюк. — Пусть он затнется, говорю.
— Заткнись, — прошипел Генри. Потом слышу, по роже ему съездил. — Заткнись, падло.
Ну, уж тут он и вовсе сопли распустил.
— Я хочу сдаться, — скулит, — хочу сдаться.
— Попробуй отойди отсюда хоть на шаг, я тебе в спину пальну, — говорит Генри. — Влез в дело по уши, сопляк, теперь сиди не рыпайся.
— Мейпс! — кричит Лерой. — Мейпс!
— Заткнись, — говорит Генри и с размаху бьет его по зубам.
— Не надо! — всхлипывает Лерой. И снова: — Мейпс!
— Что? — отвечает Мейпс со двора. Нам его не видно, только слышно. Судя по голосу, он ослаб. Льюк, когда стрелял, не хотел убивать его насмерть, только остановить. — Чего тебе надо? — спрашивает Мейпс.
— Это Лерой говорит. Лерой Холл. Мейпс, я ведь почти ребенок.
— Это печально, — отвечает Мейпс.
— Я совсем еще ребенок, Мейпс, и белый вдобавок, — кричит Лерой.
— И это печально, — отвечает Мейпс.
— Доволен, засранец? — спрашивает Генри.
А тот совсем уж чокнулся от страха. Прямо корчит его всего. Кашляет, слюной брызжет. Если черномазые не знали до сих пор, где мы прячемся, теперь наверняка узнали.
Льюк высунулся из-за заднего колеса и осторожно вылез на дорогу. Поглядел направо, поглядел налево и снова за трактор заполз.
— Кого-нибудь увидел? — спрашиваю.
— Как можно ночью увидеть нигера? — спрашивает он меня. Потом кричит: — Эй, Мейпс!
— Что тебе нужно, Льюк Уилл? — отзывается Мейпс.
— Тут у нас парнишку ранило, довольно сильно. Я хочу его переправить к вам.
— Тащи его сюда, — говорит Мейпс.
— Нас пристрелят эти нигеры.
— А ты отстреливайся, — отвечает Мейпс. — Стреляй в них, как в меня стрелял.
— Вас подстрелил какой-то черномазый. Мы в вас не стреляли.
— Вы стреляли, у меня свидетели есть, — отвечает Мейпс. Передохнул минутку, потом продолжает: — И вы заплатите за это. Все как один. — Опять передохнул. — Если выберетесь живыми.
— Он хочет, чтобы эти черномазые поубивали нас, — снова заскулил Лерой. — Он хочет, чтобы эти черномазые нас поубивали.
— Тебе сказано: заткнись, — говорит Льюк Уилл, а потом как даст ему ногой. И еще раз, и еще. — Тебе сказано: заткнись, заткнись, заткнись, — повторяет он и с размаху бьет ногой Лероя.
Генри, Олси и я схватили Льюка и попридержали, пока Лерой не отполз на безопасную дистанцию.
— Не психуй, Льюк, — говорю ему. Я держал его за плечи. — Не психуй, Льюк. Спокойно.
Он ничего не отвечает, только дышит тяжело. Уморился, когда Лероя пинал. Но силенка кой-какая осталась — размахнулся да как врежет мне кулаком. В другой раз мы бы подрались, но сейчас я понимал, отчего он сам не свой. Он привел нас сюда, а здесь вдруг вон как обернулось, и он не знал теперь, как эту кашу расхлебать.
Лерой съежился в канаве, в землю вжался. Внимания на него никто не обращал.
Льюк снова вперед вышел, встал перед колесами.
— Мейпс! — кричит. — У меня патроны кончились. Неужели вы позволите этим черномазым перестрелять нас как собак?
Мейпс ему не ответил. Ответил — со стороны деревни — Чарли. Слышать-то мы его хорошо слышали, да только разве эту черную гориллу в темноте углядишь.
— У меня есть лишние патроны, — кричит Чарли Льюку. — Сколько тебе надо, Льюк Уилл? Пришли кого-нибудь из своих парней ко мне за патронами.
— Интересно, чего эти черномазые нахлебались, что стали вдруг такие храбрые? — я Льюку говорю.
Льюк немного отошел от колес и стал вглядываться в темноту, в деревню; потом опять прижался к колесу.
— Они по всей деревне, Льюк, — говорю я. — Не выбраться нам отсюда.
— Ты что, тоже на попятный? — спрашивает он.
— Нет, — отвечаю.
Я его знаю как облупленного. Он такой иногда злобной сволочью бывает. Самого близкого друга не пощадит. Он сперва поглядел на меня, внимательно так поглядел; потом на Генри и на Олси, даже нагнулся — они лежали под первым прицепом.
— Ну что, мальчики, хорошенького понемножку? — спрашивает. — Как вы считаете, пора кончать?
Мы все считали, что пора кончать, но никто не смел сказать это прямо.
— Надеюсь, вы догадываетесь, как на это посмотрит Клайд, — говорит Льюк и снова вперед вышел. — Знаете что, Мейпс? — кричит он в сторону дома. — Отзывайте своих нигеров, мы сдаемся вам.
Мейпс не ответил.
— Мейпс, вы меня слышите? — снова крикнул Льюк Уилл.
— Я тебя слышу, — отозвался Мейпс. Голос у него совсем стал слабый. — Разговаривай с Даймсом. Он сегодня за меня.
— Эй, Даймс! — крикнул Льюк.
— Я вас слышу, Льюк Уилл, — отозвался Даймс. А через секунду мы услышали, как он зовет: — Эй, Чарли… Мистер Биггс.
— Да чего уж там, называйте меня Чарли, — подал голос тот. — Мы все повязаны — какие уж тут "мистеры" и "мисс". Только переговоров никаких не будет. Меня за одного посадят на электрический стул, пусть уж сразу за двоих сажают. И никаких тебе переговоров.
— Этот черномазый, похоже, решился на все, — говорю я Льюку.
Сзади нас, в канаве, хлюпает Лерой. Генри и Олси высунули головы из-под прицепа и ждут, что Льюк надумает. Он тоже поглядел на них, а потом на меня — таким я его никогда не видел. Льюк — он больше, он сильнее всех, он никогда ни перед кем не пасует. Но сейчас он волновался… очень.
— Если вы отсюда выберетесь, а я нет, позаботься о Верне с детишками, — говорит он мне.
— Чего? — спрашиваю. Никак не ожидал такое от него услышать.
— Сколько у тебя осталось патронов? — спрашивает.
— Два, — отвечаю. — Может, смоемся? Кроха Джек поклянется, что мы просидели у него всю ночь.
— А как с этим быть? — Льюк кивнул на Лероя.
— Чтоб он сдох, — говорю. — Кто его просил под пулю лезть?
А сам слышу все время, как он скулит.
— Дай мне свои патроны, — сказал Льюк.
— Тогда у меня не останется.
— А ты возьми у него. Ему-то они без толку.
Я отдал ему свои два патрона, и он зарядил ружье.