Накануне она припарковала машину на соседней улице, потому что на улице Флойда не было места. Чтобы добраться до стоянки, надо сделать крюк – вернуться на главную улицу и опять повернуть налево. Взгляд Лорел задерживается на мужчине, стоящем возле небольшого филиала Tesco[44] на углу. У него на поводке маленькая черная собачка. Он высокий и стройный. На вид лет двадцать пять. Огромная куртка на меху с отороченным мехом капюшоном и темные джинсы. На ногах кроссовки. Мужчина чрезвычайно привлекателен. Вдруг Лорел понимает, что обратила на него внимание вовсе не из-за симпатичной внешности. Она знает его, но не может вспомнить. Через несколько мгновений детали становятся на свои места – это Тео. Тео Гудмен. Возлюбленный Элли.
Лорел видела его мельком в октябре, на похоронах. Он был где-то сзади, разговаривал со старыми школьными друзьями Элли. Он выглядел больным и опустошенным от горя. Лорел помнит, как удивилась, когда он не приехал к ним домой в тот день, чтобы выразить соболезнования. Просто растаял в эфире.
Лорел прикидывает, стоит ли пересечь улицу и поздороваться, но боится, что прямо сейчас не сможет справиться с пустой светской беседой, и потому продолжает идти. В этот момент из Tesco выходит женщина. В руках у нее две холщовые сумки, набитые бакалеей. Женщина высокая, белокурая, в такой же, как у Тео, меховой куртке, в мешковатых штанах для бега. На ногах черные угги. На голове зеленая шапка с помпоном сверху. Широко улыбаясь, женщина вручает Тео одну сумку и останавливается, чтобы погладить маленькую собачку. Та радуется хозяйке. Все трое оправляются в путь. Прекрасная молодая пара со своей собакой.
И только тогда до Лорел доходит, кого она только что видела.
Улыбка той женщины сбила Лорел с толку.
Она так давно не видела улыбку Ханны, что забыла, как та выглядит, когда улыбается. И потому только, что не узнала собственную дочь!
Часть четвертая
36
В прошлом
Дом Ноэль Доннелли был небольшим и опрятным, и в нем стоял точно такой же запах, какой исходил от Ноэль Доннелли.
– Давай я угощу тебя сквошем[45], – сказала Ноэль в прихожей. – А ты проходи и садись.
Она взмахнула рукой в сторону небольшой гостиной. Элли заглянула туда через приоткрытую дверь и вежливо улыбнулась.
– Пожалуй, будет лучше, если я сразу уйду, – произнесла она. – У меня куча работы.
– Чепуха, – отрезала Ноэль. – Удели мне всего пару минут. Больше мне и не понадобится, чтобы найти то задание. Ты бы пока присела и утолила жажду. Какой напиток хочешь? Апельсиновый? Или бузинный?
Элли кисло улыбнулась, чувствуя, что ее загнали в угол.
– Бузинный, пожалуйста. И спасибо.
Ноэль послала ей странную улыбку.
– Ну, конечно, бузинный. Я буду ровно через минуту. А ты садись.
Элли бочком прошла в гостиную и примостилась на самом краешке коричневого кожаного дивана. Комната была до предела забита растениями в горшках. Пахло влажной землей. И еще чем-то кисловатым. Стена вокруг камина облицована кирпичом, а топка украшена букетами сухих цветов и терракотовых животных – они выглядели так, будто Ноэль сделала их сама. Над головой Элли лампочка в шаровидном бумажном абажуре, на окнах подъемные деревянные жалюзи. Они загораживали свет. Одна планка отсутствовала, вероятно, давно, и были видны цветы вишни, залитые солнечным светом. Элли смотрела через щель в жалюзи, представляя мир за пределами гостиной Ноэль Доннелли.
– Держи, – сказал Ноэль, ставя стакан сквоша на столик перед диваном.
Напиток в красивом прозрачном стакане с зелеными точками выглядел соблазнительно. А пить и в самом деле хотелось. Девочка взяла стакан и начала жадно глотать сквош. Ноэль не отводила от нее глаз.
– Спасибо.
Элли поставила почти пустой стакан.
Ноэль перевела взгляд на стакан, затем на Элли.
– О, моя дорогая, всегда пожалуйста. Подожди немного здесь, а я возьму бумаги и сию же минуту вернусь.
Ноэль вышла из комнаты, и были слышны ее тяжелые шаги. Поднимается по лестнице, поняла Элли. Как слоненок, добавила бы мама Элли.
Топ-топ-топ-топ…
Элли потеряла сознание еще до того, как Ноэль добралась до лестничной площадки.
Элли услышала тихий писк, будто подвинули стул, затем чье-то дыхание.
– Уже проснулась? – голос Ноэль раздавался откуда-то из темноты. – Теперь послушай. На самом деле я очень хочу извиниться перед тобой. То, что я с тобой сделала, ужасно. Абсолютно непростительно. Но надеюсь, со временем ты все поймешь.
Со временем.
Элли попыталась двинуть рукой или ногой. Хотя бы открыть глаза или рот. Ничего не вышло. Она напряглась. Опять то же самое.
– Действие лекарства скоро закончится. Или, ну, – Ноэль засмеялась, – по крайней мере, я надеюсь, что закончится. В Интернете сказано, от трех до двенадцати часов. Ты была в отключке как раз двенадцать часов. Вот так.
Ноэль опять захихикала, а Элли подумала – я вышла из дома в десять утра, значит, сейчас почти одиннадцать вечера. Бедная моя мама.
Надо еще раз попробовать открыть глаза. Веки уже не такие тяжелые. Сквозь щелочки Элли теперь могла разглядеть часть комнаты. Холодное сияние лунного света сквозь узкое окно, находящееся довольно высоко на облицованной деревом стене. В нише за занавеской – унитаз и раковина. На стене – пустые полки. Маленький шкаф для одежды. И перед закрытой дверью очертания сидящей Ноэль Доннелли. Нога на ногу, руки на коленях.
Элли еще раз попробовала поднять голову и на этот раз сумела сдвинуть ее на миллиметр или два.
– О, ну вот и прекрасно, – произнесла Ноэль. – Ты уже приходишь в себя. Прекрасно. Я посижу здесь с тобой еще немного, а затем, когда ты сможешь сесть, принесу тебе чего-нибудь перекусить. Ты пропустила ланч и ужин, и ты, верно, голодна. Чего бы ты хотела? Может, просто сэндвич? У меня есть хорошая ветчина. Пожалуй, я сделаю его тебе.
Она встала и взяла чашку со стола у кровати.
– На. – Она повернула соломинку с гофрированным изгибом ко рту Элли. – Попей воды. У тебя, должно быть, внутри все пересохло.
Элли всосала через соломинку прохладную воду, распределяя ее по сухому, как полотенце, языку и по небу, словно сделанному из бумаги.
– Моя мама, – прохрипела она, – моя мамочка.
– А, знаешь, да не волнуйся ты о маме. Скорее всего, она думает, что ты любезничаешь с тем твоим мальчиком. Сегодня прекрасный вечер. Точно такой же, как и вчера. Летний, понимаешь, вечер. Такой, что хочется продолжать подольше.
– Нет. – Элли с трудом продавливала слова через пергаментное горло. – Она будет волноваться. Моя мама.
И в этот момент, как укол иглой в самое сердце, Элли почувствовала любовь, о которой всегда говорила мама. Ты не поймешь, как сильно я люблю тебя, пока сама не станешь матерью.
Но Элли поняла это теперь, и в ее сердце была боль за маму. Она – Элли это точно знала – будет плакать, и тревожиться, и чувствовать, что смысл жизни ускользает от нее. Она просто не вынесет этого. Она и вправду не переживет такое.
– Уж, конечно, волноваться она не будет. Не сходи с ума, девочка. Давай лучше посмотрим, удастся ли нам посадить тебя. Ты уже можешь пошевелить пальцами ног? Рук? О, да! Вот это совсем другой разговор! Видишь? Ты же умница. А это действительно здорово.
Затем руки Ноэль Доннелли обвили талию Элли и нежно потянули вверх по кровати. Теперь Элли смогла увидеть больше. То, что было в комнате ниже уровня земли – стены, облицованные грязной золотистой сосной.
– Где я?
– В подвале. Кажется хуже, чем есть на самом деле. Ты в комнате для гостей. Не то чтобы у меня бывают гости. Раньше я хранила здесь ненужные вещи. Ну, знаешь, всякий старый хлам. Но зная, что здесь появишься ты, я устроила генеральную уборку. Отнесла все в магазин Красного Креста. А здесь оставила самый минимум. Ну давай же! – Ноэль поправила подушку под головой Элли. – Вот так тебе будет гораздо удобнее. Пойду сделаю тебе сэндвич. Ты же немного отдохни. Но не пытайся встать, а то упадешь с кровати и повредишь что-нибудь. Ты ведь еще не до конца пришла в себя.
Ноэль снисходительно улыбнулась Элли, как доброжелательная медсестра.
– Вот и молодчина. – Она провела рукой по волосам Элли. – Умница.
Повернулась и вышла из комнаты.
Элли услышала щелчок замка. Затем другой. И еще один.
Элли не смогла съесть сэндвич. Несмотря на боль в пустом желудке, она не была голодна. Ноэль тихо убрала еду и сказала:
– Ну, что ж, я уверена, к утру проголодаешься. Тогда попробуем еще раз, да?
И нежно посмотрела на Элли.
– О, какое наслаждение, что ты здесь. Подарок судьбы. Теперь крепко спи. А с утра пораньше я снова увижу тебя.
– Я хочу домой! – крикнула Элли в спину Ноэль. – Я очень-очень хочу домой!
Ноэль ничего не ответила. Опять один за другим щелкнули три замка. В комнате стало черным-черно.
37
В прошлом
Солнце взошло рано. Элли взяла стул, на котором Ноэль сидела накануне вечером, и потянула его к окну. Забралась на него и всмотрелась в грязные, закопченные стекла. Она увидела сплетения кустарника, кирпичную стену, покрашенную в кремовый цвет, и водосточную трубу, испещренную зелеными полосами. Она глянула вверх – там были розовые облака цветущей вишни, голубое небо. И больше ничего.
Элли поняла, что увидеть ее здесь смогут только те, кто будет ее разыскивать, и написала «Помогите» и «Элли» на грязном стекле.
Больше часа она простояла на стуле, прижавшись лицом к стеклу. Потому что ее должны искать. Иначе и быть не может.
Услышав звук поворачиваемого в двери ключа, она спрыгнула со стула и взяла его обеими руками. При виде Ноэль, одетой в зеленую водолазку и выцветшие джинсы, в Элли проснулся ужас и страшный гнев. Она крепко схватила стул и метнула его в Ноэль. Он лишь скользнул по ее голове, и прежде чем Элли могла бы ударить второй раз, Ноэль поймала его и отшвырнула через всю комнату. Элли бросилась на Ноэль, вскочила ей на спину, сомкнула руки на горле Ноэль и попыталась стукнуть ее головой о деревянную стену. Но Ноэль оказалась сильнее, чем можно было ожидать, и, развернувшись, сама прижала Элли к стене. Сдавив девочке горло, не давала вздохнуть. У Элли вспыхнули искры в глазах, и она начала слабеть, лишаясь чувств. Только тогда Ноэль отпустила свою жертву, и та упала на пол. Ноэль нагнулась, прихватила лодыжки девочки пластиковой стяжкой, подняла Элли и бросила на диван-кровать вверх тормашками.