Но вернемся к нашей героине.
Я объяснила Ладе, что ее болезнь начала развиваться на первом неприятии беременности, что необходимо убрать эту основу, «выкорчевать» корень для того, чтобы лечение было эффективным, и болезнь ушла навсегда. Бедная женщина действительно устала от бесконечного и довольно бесперспективного лечения. Болезнь без конца давала рецидивы (погода, нервотрепка, все было пусковым механизмом). Короче говоря, Лада была готова к работе.
Человек должен понять одну очень простую, но очень важную вещь: никто не может его вылечить (мало того, что не может, но и не должен!), пока он сам не будет готов создавать свое здоровье.
Мы не берем хирургические или травматические случаи, но даже и в таких случаях заживление идет совершенно по-другому, если при этом человек работает над пониманием проблемы. Все работает на исцеление только в том случае, если человек сам нацелен на работу, на усвоение урока.
Так давайте дадим слово самой Ладе, и она подробно расскажет вам, что, для чего и как она делала.
«Ох, и тяжелая это работа – из болота тащить бегемота. Правильно мой Учитель говорит: "Чем серьезнее и тяжелее проблема, тем ленивее душа". Кажется, что уже все поняла, все так четко и ясно растолковали, объяснили, ну, принимайся за работу, делай, и все у тебя получится! Так ведь нет… То начинаешь оттягивать время (потом сделаю, сейчас устала, и прочие отговорки), то вдруг опять одолевают сомнения (а вдруг не смогу).
Одна моя подруга, Рита, как-то раз написала Мире стихотворение. Процитирую его, потому что сама прошла эти этапы:
Много раз такое было!
Мира Рите говорила,
Говорила Рите Мира:
"Не твори себе кумира!"
Рита слушала, внимала,
Все, как надо, понимала —
Одного кумира мало,
Целый пуд насотворяла!
Много раз такое было!
Мира Рите говорила:
"Ты работай каждый день,
Лень тебе, или не лень!"
Рита мыслью проникалась,
Речью страстной загоралась,
Отмечала ряд побед…
И – спускала все на нет…
Так случилось, что на Риту
Мира так была сердита,
Что сказала ей сурово:
"До чего ж ты бестолкова!"
Хоть получено за дело,
Рита все же не стерпела
И в ответ ввернула слово:
"Ты по-своему бестолкова!
Твой блестящий, быстрый ум
Не поймет, как тугодум
Жернова свои вращает,
То найдет, то потеряет!"
Ну а Мире все – пустяк,
Знает – что и знает – как.
Всякий раз "макай мочало",
Начинает все сначала.
И немало бегемотов
Извлекла из их болотов.
Ох, и труден крест сей Миров
Проживать среди кумиров!
Так было и со мной: вроде бы и все понимала правильно, а делала совсем наоборот, и ленилась, и "отмечала ряд побед", а потом скатывалась обратно в болото, запутывалась в тине, захлебываясь собственным бессилием и… начинала все сначала. Но в один прекрасный момент вдруг поняла: мне дали ШАНС, и если я сейчас его не использую, меня это болото засосет и не отпустит НИКОГДА.
Первый этап, пожалуй, был самым трудным, потому что мне было нужно навести порядок в своем внутриутробном развитии. Мне нужно было понять мамино состояние, разобраться в негативных ощущениях моих дорогих и близких мне людей. А главное, не просто поворошить и перекопать все это, но, поняв – ПРОСТИТЬ и ПРИМИРИТЬ это в себе, вернее, примирить это с собой и тем самым стереть боль. Ну, сами посудите – понять и принять информацию, что тебя не любили! Согласитесь, задача не из легких (даже за давностью лет).
Я представила себе, что я разговариваю с мамой, но это как будто не моя мама, а моя подружка или сестренка.
Я взяла мамину фотографию тех лет, и передо мной предстала прелестная девушка с длинной густой косой, с глубокими удивленными глазами, опушенными длинными ресницами. Лукавая улыбка пряталась в уголках губ, и ей как бы вторили своим изумлением немного приподнятые, дивно красивые брови. "Господи, – подумала я, – разве можно было в ТАКУЮ не влюбиться! И могло ли такое чудное и трепетное создание, далекое от всякой корысти и расчета, не ответить на призыв пылкого сердца!" Я стала с ней разговаривать. Знаете, интересно то, что это был не монолог, а диалог. Я увидела, как это чудесное девичье лицо стало меняться: было такое впечатление, что внутри погасла лампочка – глаза затянуло пеленой глубокой тоски и невысказанной боли, а с губ вот-вот готовы были сорваться рыдания. "Катюша, – обратилась я к ней по имени, – расскажи мне, что с тобой. Ведь ты помнишь:
Я одна, голубка-Лада,
Я одна винить не стану…"
И вдруг как будто прорвало плотину: захлебываясь слезами, она стала рассказывать мне о своем горе. Катюша говорила о том, что ей страшно, потому что она не знает, что будет дальше, что ей очень одиноко. Хотя ее по-прежнему окружает много людей, не с кем поделиться своей бедой – с мамой она никогда на эти темы не разговаривала (это считалось стыдным, запретным), а самый близкий ей человек, ее возлюбленный, стал ее сторониться. В ответ на Катино признание он сказал ей, что это вообще-то больше ее проблема, не надо его сейчас отвлекать, так как через месяц он уезжает в Прагу на конкурс.
Я слушала ее, обнимая и вытирая ей слезы. И когда она, выговорившись, затихла у меня на груди, начала свою речь. Я делала так, как учила меня мой Мастер, но, когда я заговорила, то поняла, что это уже мои слова, мое убеждение, это уже мои мысли, это уже моя концепция – такая сила у меня была в этих словах. Прежде всего, я убеждала эту девочку в том, что она не права, называя то, что с ней произошло, "горем" и "бедой". Я рассказывала ей евангельскую притчу о благовещении, о тех словах, с которыми Архангел Гавриил обратился к Марии: Радуйся, Благодатная! Два слова, но в них – ВСЕ! Да, учеба, безусловно, очень важна. Но сыграешь ты сонату Бетховена на год раньше или на два года позже, большого значения не имеет. И если ты не Святослав Рихтер или Артур Рубинштейн, то никакого шедевра ты не создашь и никакой "вехи" в пианизме не оставишь. Но ты – женщина, – говорила я ей, – и ты самой природой призвана быть продолжательницей рода, и уж в этом – точно есть твое предназначение! И если это случилось сейчас, значит, так надо, значит, какой-то Душе в данный момент очень нужен приют, и ты, именно ты, а никакая другая женщина, должна приютить, обогреть и приласкать эту Душу. И вот это-то уже точно будет Твой Шедевр, потому что каждый человек уникален и неповторим, а уж если эта неповторимость помножена на Любовь, то тут и получается шедевр, как у всякого художника.
Я говорила это моей юной мамочке, говорила и плакала. И это не были слезы горя или обиды. О нет! Это было освобождение. Я просто чувствовала, будто во мне, как в старом, заброшенном доме, открываются окна, которые были заколочены долгие годы. Отодвигаются ставни, и все помещения заполняются теплом и светом чудесного летнего дня. Я представляла себе, как мы с ней сидим, обнявшись, на ступеньках дома, залитые солнечными лучами, и нам было хорошо и спокойно. Мы объединились на словах: "Я тебя прощаю, и ты меня прости, и я тебя отпускаю с миром". Мы как будто бы друг у друга просили прощения и прощали друг друга.
И вдруг сама собой возникла эта чудесная Формула прощения ПРОСТИПРОЩАЮОТПУСКАЮ. Она звучала тихо, на одной струне, как звенящая цикада. И было такое ощущение, что эта монотонная струна, которую все больше и больше натягивал колок, вытаскивала из меня последний след боли. Она как будто приятным холодком овевала ссадину и давала тихий и желанный отдых. Внутри меня воцарились покой и безмятежность. И я вспомнила слова своего Мастера: "Если работа сделана честно и скрупулезно, ты почувствуешь результат". Я, и правда, его почувствовала.
Когда я завершила этот этап работы, я поняла, что он был даже не столько сложным, сколько ответственным. Во-первых, потому что он был первым. Начинать всегда тяжело. Во-вторых, от результата многое зависело: он получился хорошим – и хочется продолжать работать. Это теперь я понимаю, что если бы я плохо работала, то результата могло бы и не быть. Ну и, наконец, в‐третьих, и это, вероятно, самый главный итог – появилась уверенность, что ВСЕ СМОГУ! Вспомнила слова:
"Ты работай каждый день,
Лень тебе или не лень!"
Но я вроде бы уже хорошо поняла, что только пойди на поводу у этой коварной барышни, Лени, не успеешь оглянуться, как опять окажешься в болоте.
Да, корень-то я вынула, но, Боже мой, сколько же на этом корне всего выросло за тридцать пять-то годиков!
Я уже говорила, что от этой работы у меня создалось впечатление, что окна открылись и внутри все заполнилось светом. И вот это-то внутреннее освещение вдруг показало, сколько же там беспорядка, пыли, паутины и мусора. Я вдруг поняла, сколько же мое плохое настроение причинило боли и беспокойства моим близким. Как, вероятно, должна была страдать моя светлая и радостная мама, видя всегда рядом с собой мою хмурую и вечно недовольную физиономию. Да, естественно, никому из моих близких не могло тогда прийти в голову, что они сами весь этот негатив сформировали. Даже если бы кто-нибудь им тогда и сказал об этом, то, скорее всего, этого человека посчитали бы сумасшедшим.
Понятно, что Учитель приходит только тогда, когда Ученик готов ко встрече с ним, и какое же счастье, что я созрела и теперь могу эту информацию принять, осознать и отработать.
Итак, следующий этап: анализ всех отношений с мамой. Конечно, впереди будут все остальные, но мой Учитель предостерегал меня от создания кавардака.
Работа, говорила Мира, должна быть скрупулезной, поэтапной, подробной, не надо создавать группировок, партий, компаний, "весь товар – штучный!" Поэтому работай с каждым персонажем отдельно и отдельно по каждой ситуации!
Ну что ж, начинаем археологические раскопки на поле, называемом