Она склонила голову набок и окинула меня сострадающим взглядом, как поступала всегда, если разговор заходил о моей матери. Мадам явно ждала, что я продолжу разговор, но я не снизошла. Меня интересовала только ты. Я осторожно погладила тебя по щеке и порадовалась, что ты спокойно спишь.
– Со временем забываешь, насколько они маленькие в самом начале, – тихо произнесла твоя бабушка.
Она выглядела взволнованной. Я вообразила, какой ты станешь в тридцать лет, будешь выше меня ростом, заведешь свою семью, перестанешь нуждаться в моем тепле, и почувствовала некоторую близость с этой женщиной.
– Хотите подержать ее на руках?
– О нет, я не слишком уютно чувствую себя с грудничками! Буду бояться сломать ей шею. Когда мой сын был в этом возрасте, мне хотелось одного – чтобы он скорее повзрослел. – Она сделала паузу, потом продолжила: – Я вот о чем подумала… Они тут продолжают давать девочке соску, а это очень плохо для нее. Не хочешь высказать возражения?
43. Элиза
Срываю мой самодельный плакат со стены: ни один сосед не пожелал скинуться на подарок мадам Ди Франческо. Вчера вечером ее племянница приехала за книгами, которые потребовала старушка. Я собрала немножко желудей и попросила передать ей вместе с запиской. Это навело меня на одну мысль. Выйдя с работы, я сделала несколько покупок в супермаркете и с наступлением ночи, когда дом затих, бесшумно прокралась к почтовым ящикам и, не зажигая свет, рассовала по ним гвозди, кружочки моркови, камешки, клейкие листочки для заметок, а в свой бросила желуди.
Совершив этот деликт, я вернулась на цыпочках к себе, хихикая, как восьмилетка (жаль только, что колени чувствуют себя на все пятьдесят!).
Через несколько минут, ровно в девять, кто-то позвонил в домофон. Воображаю, как полицейские надевают на меня наручники, и не знаю, стоит ли отвечать. Человек повторяет попытку, и я откликаюсь.
– Здравствуйте, я пришел посмотреть собаку.
Вот ужас, совсем забыла… а ведь утром Тома мне напомнил.
Появляется мужчина лет сорока с двумя мальчиками. Эдуар, конечно же, прыгает вокруг них. Дети хихикают.
– Папа! Он похож на бабулю Усачку!
– Ваш сын прислал мне фотографии, – улыбается отец. – Вообще-то, он еще уродливее.
Он садится на корточки и чешет псу голову, тот в полном восторге опрокидывается на спину, подставив круглый живот. Посетители в шесть рук дарят ему ласку.
Мужчина рассказывает, что работает на удаленке, а его дом стоит на большом участке. Дети живут с ним. У них был метис, которого взяли совсем маленьким, но в прошлом месяце он, увы, умер. Они очень горюют по нему и сначала хотели купить щенка, но потом решили дать второй шанс какому-нибудь несчастненькому. Брат моего гостя учится с Тома, он и рассказал об Эдуаре.
– Пес чистоплотный? – спрашивает он.
Я смотрю на мою собаку. Его хвост напоминает метроном, пасть раззявлена от счастья, и у меня сжимается сердце. Вспоминаю его в приютской клетке, в кровати Тома, под моим столом на работе, в машине, на лестнице, на прогулке в парке, на сторожевом посту у дверей туалета, спящего на кушетке с самым невинным видом, лижущего мои руки, чтобы уговорить не плакать, и вдруг понимаю, что не хочу с ним расставаться. Можно ответить: «Нет, он грязнуля, писает по углам, грызет мебель, превращает мои кофты в собачьи подстилки, лает дни напролет, боится собственной тени», – но это лишит его счастливых моментов, которые гарантируют эти люди.
– Будет чистым, если не станете оставлять его одного слишком надолго.
Они уходят, пообещав Эдуару забрать его в воскресенье вечером. Пора готовиться к расставанию.
Закрываю дверь и сразу звоню Тома. Пусть скажет, что это хорошее решение и Эдуар будет счастлив в новом доме.
– Я знаю только его брата, он приятный парень. А ты сама что думаешь?
– Мужик вроде милый, а дети просто очаровательные.
– Ладно, значит, так будет лучше для него.
– Конечно, малыш.
Убедить мне хочется не сына, а себя.
Тома говорит, что ему нужно заниматься, но голос дрожит, и мы прощаемся.
Кладу телефон на журнальный стол, ложусь и натягиваю повыше плед. В доме ужасно жарко, но я зябну. Эдуар сидит рядом и наблюдает за мной. Он услышал голос хозяина, и его хвост снова уподобился метроному. Я похлопываю по дивану – приглашаю его присоединиться, не уверенная, что он решится, испугается, что хозяйка снова рассердится, но пес подпрыгивает и обрушивается на меня с изяществом наковальни.
44. Лили
Твоя крестная пришла провести с нами вторую половину дня. Она навещает тебя так часто, как может, и я не жалею, что выбрала ее на эту роль, хотя знаю: эта женщина научит тебя куче ругательств.
Она принесла свои новые фотографии плюс к тем восьми, что уже висят на белой доске.
– Малышка обязательно должна ко мне привыкнуть. Я похожа на брокколи – вводить меня надо осторожно.
Она выпучивает глаза, поняв, как двусмысленно прозвучала последняя фраза. Мы хохочем как сумасшедшие.
Она наконец согласилась взять тебя на руки. Эстель помогла ей устроиться в кресле. Ты немножко поворчала, и я возгордилась – мой характер! Крестная первый раз держала на руках младенца, и это выглядело трогательно, но и ужасно забавно. Видела бы ты ее – спина прямая, ноги согнуты под прямым углом, длинные руки тоже, словно она обнимает не тебя, а ядерную бомбу. Ровно через три минуты она решила, что тебе неудобно и опыт лучше прервать и не длить твои мучения. Ты снова выразила недовольство.
Она захотела покурить и предложила выйти на улицу. По дороге мы заглянули в семейную комнату, чтобы выпить кофе, и встретили там маму тройняшек.
– Скажи-ка, Лили, Круэлла и капитан Крюк все еще у тебя? – поинтересовалась твоя крестная.
Я хихикнула, поняв, что она имеет в виду родителей твоего папы.
– Да, я сложила оружие: пусть остаются до тех пор, пока мы не выйдем отсюда.
– Не понимаю, как ты справляешься! Я бы уже пустила их на рагу.
Тут вмешалась мама тройняшек:
– Не жалуйтесь, у меня тоже есть Круэлла – моя собственная мать. Сегодня утром она явилась с маленьким подарочком, принесла дренирующие капсулы и фотографию – мою, на ней я худая.
Моя подруга расхохоталась:
– Ты их приняла?
– Ни в коем случае! Сохраню и когда-нибудь подарю будущей невестке.
Мы захватили по дороге папу Мило и маму Клемана и вышли на воздух. Странно было видеть себя в другой обстановке.
Погода стояла замечательная, и мы устроились на скамейке около стоянки. Твоя крестная рассказала последние сплетни о звездах, она с юности интересуется жизнью знаменитостей, знает все об их карьере и романах, возмущается адюльтерами и радуется рождению детей. Так она отвлекается от собственной жизни, отказывается покупать глянцевые журналы – «Вот еще, не стану я поддерживать этих стервятников!», – но тайком листает их в магазинах, когда никто ее не видит.
Мы около часа не говорили ни о тебе, ни о Мило, Клемане, Инес, Лине и Соан. Солнце ласкало кожу, мимо проезжали машины, шли люди, пели птицы. Жизнь продолжалась и была прекрасна.
Перед тем как вернуться в отделение, мама Клемана вытащила из кармана ножичек, напугав меня. Присела на корточки и принялась вырезать буквы. Закончив, она довольно улыбнулась и отодвинулась, продемонстрировав плоды своих трудов. Мама тройняшек увековечила на спинке скамьи имена всех наших малышей, потерпевших кораблекрушение и оказавшихся на спасательном плоту отделения неонатологии.
Шарлин, Тома
08:44
Доброе утро, мои дорогие, это мама.
Хотела сказать, что люблю вас. Целую. Мама
21:56
Добрый вечер, милые, это снова мама.
Беру свои слова назад.
Целую. Мама
45. Элиза
Мюриэль позвонила мне из Лос-Анджелеса. В два часа ночи, забыв о разнице во времени, но я была не в претензии.
– С днем рождения, старушка!
Пришлось напомнить, что она на год старше меня.
Мне ужасно не хватает Мюриэль. Мы вместе росли, и я всегда думала, что и состаримся тоже вместе. Получилось иначе. В день своего сорокалетия она получила подарки, поздравления и… ясно осознала, насколько печальна реальность. Она не любила свою работу, своего партнера и ненавидела свое тело, отказывавшееся зачать ребенка. Несколько месяцев Мюриэль разбиралась с иллюзиями и планировала ближайшее будущее, а потом улетела в Лос-Анджелес. Сериалы обещали, что жизнь там понравится ей больше, чем в Бордо, и Мюриэль примирилась с собой, хотя работа не вдохновляет, как и новые возлюбленные.
Я была счастлива слышать ее голос. Она жила за океаном, но каждый наш разговор начинался так, словно мы расстались накануне:
– Ну ладно, пока, дорогая, скоро увидимся. Где-нибудь…
Шарлин позвонила до полудня, сказала, что едет в аэропорт, чтобы лететь на юбилей свадьбы деда и бабушки.
Часом позже доставили букет из пятидесяти роз с карточкой, вставленной между стеблями.
Веселого дня рождения лучшей из мам.
Мы тебя любим. Шарлин и Тома.
Ближе к вечеру позвонила моя подруга Лейла.
– С утра собираюсь набрать номер, но дочь подкинула мне внуков – с ними даже в туалет не сбегаешь. Али, вынь пальцы из носа брата!
Разговаривали мы недолго, зная, что скоро увидимся на ежегодной встрече с нашей маленькой, но дружной компанией из четырех человек.
Двое остальных тоже обо мне не забыли.
Фредерик прислал сообщение – поздравил со вступлением в клуб «Полтинников». Софи, ее муж и четверо детей спели мне «С днем рождения тебя!» на всех языках, записав себя на видео.
Мой телефонный оператор и какой-то неизвестный мне интернет-магазин подарили промокод.
Нора чмокнула меня пятьдесят раз.
Сын позвонил незадолго до полуночи – я уже и ждать перестала.
Чуть не забыл, тяжелый день,