Цветкова ступила на прохладный песок и подошла к воде. Лёгкий прибой лизнул её босые ноги. Вода была словно парное молоко. От луны бежала по воде яркая дорожка, дробясь на серебряные искорки, и это было нобыкновенно красиво и умиротворяюще.
Яна осмотрелась по сторонам, и ей очень захотелось окунуться в манящие морские глубины. Она положила туфельки, которые держала в руках, около какого-то валуна, скинула халат и обнажённая вошла в тёмную воду.
«Какое чудо! Какое счастье, – думала Цветкова. – Вот оно – слияние с природой! Простите меня за всё, что я сделала не так… Какое блаженство…»
Она входила всё глубже в ласковую воду и вскоре поплыла, стараясь, как все женщины, не намочить длинные волосы, которые она сколола заколкой на затылке. Она плыла, не чувствуя под собой морского дна и вскоре потеряла бдительность и перестала следить за линией берега.
Море мягко качало её на тёплых волнах, которые уносили всё дальше и дальше от берега. Яна совершенно забыла о времени, она не знала, прошёл час или десять минут, сказочная прохладная нега манила её в безграничное морское пространство.
Внезапно острая резкая боль полоснула её по правой ноге, и она даже вскрикнула. Дыхание у неё сбилось, а сердце заколотилось так, что было готово выскочить из груди.
«Господи, что это такое? Я на что-то наткнулась или меня кто-то укусил? – мелькнуло у Яны в голове, и она приостановила движение в тёмную пустоту моря. – Надо возвращаться. Да, да надо немедленно возвращаться!»
Но только она пустилась в обратный путь, как и левую ногу полоснула та же сильная боль. Яна забила руками по воде, так как ноги отказались ей повиноваться.
«Судорога в обоих ногах? Не может быть!» – успела подумать Яна, гребя к берегу изо всех сил. Ноги налились огненной болью, которая пульсировала и жгла, не давая дышать и двигаться. Ее худые руки хоть и производили какие-то плавательные движения, но ни на миллиметр не продвигали ее к спасительному берегу. То ли слабые были руки, то ли сильное течение, то ли еще что-то…
Яна почувствовала жар и дурноту. Она вообще не понимала, что происходит, только ясно чувствовала, что попала в беду, а помощи ждать неоткуда.
«Что же не так? Что не так? Так больно… Мамочка моя!» – стонала Яна.
Она внезапно поняла, что это солёная морская вода, которая должна была держать её тело на поверхности по законам физики, совсем не хочет следовать этому закону. Вода внезапно стала вязкой, тяжелой и горькой. В ней невозможно было передвигаться и существовать. Она заливала глаза, нос и рот. Яна глотнула раз, второй и поняла, что больше не может этого вынести.
«Нет… Я умру?.. Только не это. Нет… Как глупо. Борись!» – метались мысли в голове у Яны, и она слабо барахталась, понимая, что неизбежный конец близок. Ноги и руки окутывали какие-то водоросли, походившие на волосы русалок. Сознание уходило. Водоросли обнимали её всё крепче и крепче, они внезапно, словно стальная проволока, куда-то поволокли с такой силой, что Яна поняла, что сопротивляться бесполезно. Ей показалось, что она слышит чей-то крик, но вода заливала уши, и Яна медленно и неотвратимо стала погружаться в чёрную страшную глубину…
Сознание возвращалось к ней медленно, словно какими-то яркими всполохами. Кто-то делал ей искусственное дыхание. Яна с трудом открыла глаза и услышала:
– Яна, Яночка… Ты как? Слава богу, глаза открыла!
Глаза обрели фокус, и она увидела Мартина, который нежно держал её лицо в своих ладонях, убирая со лба длинные пряди прилипших волос. Она слабо шевельнула рукой и поняла, что лежит на песке.
– Мартин… – Из её груди вырвалось какое-то бульканье.
– Тише-тише, – прижал он её к себе. – Как же так…
Яна в эту минуту поняла, что не умерла.
– Жаль…
– Что жаль? – заволновался он.
– Что я не умерла… Я бы тебя там, на небе, дождалась, и мы вечность были вместе.
Лицо Мартина просияло.
– Ты уже шутишь! Это замечательно. На небе мы всегда успеем, а мне бы хотелось с тобой на нашей грешной земле пожить.
Внезапно Яна поняла, что она совершенно обнажена. Она шевельнулась и попросила:
– Не смотри.
– Не смотрю, – он нагнулся и поцеловал её.
– Около какого-то камня валяются мои халат и туфли. Ты не мог бы их отыскать, а то мне что-то холодно.
Действительно, Яну колотила крупная дрожь.
Мартин нагнулся к ней, и его губы коснулись её губ.
Она еле вырвалась из его объятий.
– Ты меня задушишь…
– Я так соскучился по тебе, куничка моя, – поцеловал он ее в макушку.
– Меня так никто ещё не называл, – замерла она. – Куничка. Мне нравится.
Мартин встал с колен, и Яна увидела, что его одежда насквозь мокрая. Она даже заметила мокрые бинты у него под рубашкой. Мартин быстро отыскал приметный валун и принёс ей туфли и махровый халат, в который она мгновенно закуталась.
Мартин сел рядом с ней на песок и спросил:
– Ну как? Тебе легче?
– Да, спасибо. Смерть отступила, – Яна даже попыталась улыбнуться. – Как ты здесь оказался? Ты же должен лежать на больничной койке?
– Я сбежал… – Мартин коснулся поцелуем холодной щеки Яны. – Устал там находиться. Заштопали, и ладно.
– У тебя серьезное ранение! Задето лёгкое.
– И что? Уколы я и сам себе могу ставить. Кроме того, мне надоел этот тип, твой женишок, Виталий Николаевич. Редкостный зануда!
Яна засмеялась.
– Это точно. Он такой.
– Ты серьезно собралась за него замуж? – заглянул ей в глаза Мартин. – Это что, теперь такой приз за терпение?
– Собралась, – строго ответила Яна. – У тебя есть возражения?
– Он мне целыми днями по ушам ездил, что столько лет тебя добивался и наконец добился. А я женат и должен отступить и не пудрить тебе мозги. Я думал, что переломаю ему еще и челюсть.
– Он боксом занимался, – ответила Яна, обнимая его за шею.
– Ничего. Меня прошлые спортивные успехи Лебедева не остановят. Этот наглец утверждает, что тебя никому не отдаст. Ну, это мы ещё посмотрим… Надо будет, я тебя силой умыкну. Знаешь, Янка, это издевательство какое-то. Как ты считаешь, пляж – это романтичное место для любви?
– Давай поговорим об этом позже. Сейчас я не готова.
Мартин ласково провёл рукой по её ноге, и Яна взвилась от боли:
– Ай! Больно! Очень больно! Не трогай меня! Я не шучу!
– Где? Как больно? – заволновался Мартин.
– Везде… Святая Дева, Мартин, у меня горит всё тело! Что это?
Яна села и осмотрела руки, ноги, грудь… Даже в неясном лунном свете было видно, что на теле яркие высыпания.
– Мартин, что это? Дотронуться нельзя… Ай!
Мартин внимательно осмотрел Яну.
– Думаю, что ты запуталась в красных ядовитых водорослях, их научное латинское название я сейчас тебе не назову. Но я такое видел. Вызывают аллергический шок.
Она беспомощно, словно маленький ребенок, посмотрела на него.
– Жжёт… – проговорила она.
– Потерпи, милая. Это серьезно, – запахнул Мартин на ней халат.
– Что делать? – спросила Яна.
– В больницу надо. Принять антигистаминные препараты. Надо спешить – Он поднял ее на руки и поспешил по склону вверх.
– Мартин, что ты делаешь? – заволновалась Яна. – Немедленно поставь меня, я пойду сама.
– Молчи…
– Мартин, ты ранен! Отпусти меня! Ну что ты делаешь? Как ты, вообще, здесь оказался? Что ты тут забыл? Ты же второй раз меня спас! Ты мой ангел-хранитель… – Яна крепко обняла его за шею.
– Молчи, любимая… Если будет надо, я сто раз тебе жизнь спасу. Я не мыслю жизни без тебя… Ты обиделась, когда увидела, что мы с Виталием играем в шашки? Решила, что тебя разыгрываем? Ну, ты даёшь! Как вообще такое могло в голову прийти, скажи! Тихо-мирно играли, никого не трогали, и вот вам, пожалуйста…
– Ладно, не гуди. А кто хоть выигрывал? – спросила Яна, чувствуя, как у нее поднимается жар и выступает пот.
– Вёл счёт я, если это тебя как-то утешит, – ответил Мартин.
– Очень утешит, – вздохнула она и коснулась губами его щеки. – Тебе же тяжело, дурачок. Отпусти!
– Мне с тобой классно! – улыбнулся Мартин.
Яне становилось всё жарче. В ушах загудели колокола, и сознание стало куда-то уплывать. Она обмякла в руках Мартина. Перед её затухающем взором, в горячем бреду возникло белое лицо Виталия Николаевича, и почему-то в какой-то странной короне из игральных карт.
– Ты почему в короне? – спросила она у него.
– Я карточный король, – ответил Лебедев. – Ты знаешь, что я выиграл тебя в шашки? – вопросом на вопрос ответил он.
– В шашки? Меня невозможно выиграть, – сказала Яна.
– Мы с Мартином будем драться, – заявил он. – Я буду драться руками, ну а он – ногами.
– Чего ты несёшь? – удивилась Цветкова. – Белиберда какая-то! Ты же бывший боксёр, это нечестно! У Мартина прострелено лёгкое!
– А у меня трещина в ноге! – не унимался Виталий Николаевич.
– Не смей! Слышишь? Не смей! – кинулась на него Яна.
Но он отстранился и стал уплывать от неё всё дальше и дальше и вскоре превратился в далёкую точку, пропал, словно растаял.
Яна застонала и тут же ясно услышала женский голос:
– Смотрите! Она приходит в себя. Наверное, температура спала. Яночка, голубка, открой глаза! Давай-давай, возвращайся! Кризис миновал! Вот-вот… веки дрогнули, реснички вверх. Ну, умница, ну, красавица. Мартин, еще бы полчаса и было бы поздно. Очень ядовитая гадость! А кожа у твоей нимфы очень нежная, да и купалась она голышом. Поле поражения велико. Но теперь дело пойдёт на лад.
Яна открыла глаза и увидела Любовь Петровну в белом халате и взволнованного Мартина, склонившихся над ней.
– Солнце… – прошептала она.
– Что? – нагнулся к ней Мартин.
– Ты – мое солнце. Я когда вижу твое красивое лицо с веснушками, то ты напоминаешь мне солнце. Большое, тёплое, ослепительное, жаркое… Солнце… Горят руки… Горит тело…
– О-о, Мартин, давай скорее её в реанимационный блок. Опять началось, шпарит температура, – скомандовала Любовь Петровна, перед тем как Яна снова увидела Виталия Николаевича, продающего шашки на рынке, словно семечки, стаканчиками.