Мне совсем не хотелось об этом спрашивать — я слишком боялась не того ответа. Но без понимания будущего тоже было страшно, зыбко. Будто стоишь не на твердой земле, а на шатающейся доске. Сорвешься — не сорвешься?
Времени, чтобы говорить, у нас было не так много. Большую его часть занимали поцелуи — по той простой причине, что из вариантов «поговорить» и «занять рты друг другом», мы единогласно выбирали второе. Еще и Ингренс увиливал от уточняющих вопросов с виртуозностью матерого дипломата.
Сейчас он ответил с ироничной улыбкой:
— Потом? Жизнь день за днем. Однажды ее сменит смерть.
И не поспоришь.
— Что будет после того, как мы смешаем кровь? — нахмурившись, уточнила я, уже понимая, что мой мужчина не настроен на разговор. Он тут же подтвердил догадку, притянув меня за пальцы к себе. Внимательно, глядя в глаза, медленно и откровенно погладил подушечкой пальца мои губы, чуть оттягивая нижнюю.
— Брак, — с усмешкой сообщил очевидное, не отрываясь от своего дела. Он облизнулся.
— Ренс, я не шучу. Ты знаешь, о чем я... — старательно стоя на своем, я мужественно продолжала, стараясь не поддаваться на очевидную провокацию. — Ты же поклялся отцу...
— Боишься остаться неудовлетворенной? — Ингренс не хотел говорить серьезно. — Я показал тебе мало способов?
— Не боюсь... Да я не о тех способах!
Серебряные глаза затопили меня бликами играющего на солнце снега.
— Раз вы в нетерпении, продемонстрирую новый способ прямо сейчас, леди...
Он опять не дал мне ничего выяснить — увлек в очередную развратно-захватывающую игру. Ингренс был в своем репертуаре — сам разрешил мне задавать вопросы, и сам же в половине случаев от них уворачивался. Может быть он не хотел отвечать вообще, а может не хотел нарушать внезапно воцарившуюся между нами идиллию. Наверное, второе, потому что я тоже не хотела менять хоть что-то. Нам было слишком хорошо.
А когда слишком хорошо, пробуждается страх потерять обретенный рай.
День официального смешения крови стал самым несчастливым за последнее время. Колокол звенел, хор пел, снег шел, юбки шелестели, жители города на площади торжествующе кричали, а я думала только о том, что обещал отцу Ингренс — никакой консумации брака. Может быть из-за этого, я никак не могла заглушить противное чувство, что все идет не так. Крошечные разрозненные детали со всех сторон настойчиво шептали мне: «Неправильно, неправильно».
Белоснежный хор тянул гимн. Слаженные голоса с силой пронизывали пространство в церемониальном храме и вокруг него, но мне настойчиво слышались выбивающиеся из общей массы нотки фальши.
Розы пахли так густо, что мне хотелось вытащить из носа этот запах.
Мама выглядела взволнованной, а отец — отчетливо не радостным или... несчастным? Сложно было опознать его эмоции, потому что в них сквозило слишком многое — и недовольство, и беспокойство, и нежелание, и вина, и страх. Чувства, чем-то сходные с моими. Я же сердилась сама на себя.
Я хотела не таких чувств!
Момент, который в мечтах виделся самым счастливым, кульминацией мечты, в реальности отдавал горьким привкусом подлога и металлом договора. Мне не верилось, что это происходит именно со мной, что в главной роли кто-то другой, не я, что все это просто театр, не по-настоящему. Как две иллюзии драконов, вместе сделавших круг над площадью. Это ведь не мы с ним.
Настоящие мы прятались в тесной секретной нише, спрятанной между огромным дверями храма, с человеческий рост толщиной, и ждали, когда иллюзии приземлятся сюда. В нише царил ледяной холод — зима снаружи злилась, осыпая белые стени храма бесконечной снежной крупой. Частички залетали даже сюда и хрустели под ногами. Я не мерзла, но все равно зябко поежилась.
— Лучше бы ты нес меня в когтях, — тихо озвучила я белой спине Ингренса. — По крайней мере это было бы честно.
Одетый в торжественную сутану до пят, с острой сверкающей диадемой власти на голове, король не отрывал внимательных глаз от двух иллюзорных драконов — караулил момент.
— Плохой вариант. В когтях носят добычу, — отозвался он, сощурился и потянул меня к дверям. — Пора. Улыбайтесь, леди.
Ингренс выглядел собранным — не юноша, который еще вчера со смехом пытался втиснуть меня на узкий подоконник, а истинный король — сильный, хладнокровный. Ледяной пик, до которого не дотянуться.
Вместе мы двинулись по длинному проходу, в конце которого нас ждал высший маг Дэр Хойл, который проводил церемонию.
— Его Величество Ингренс, правящий король Лисагора рода Белых, из ветки изначального Порядка. Леди Кларисса, дочь лорда Арсиния рода Золотистых, из ветки изначального Порядка, — слова, произнесенные мощным голосом Клириса летели нам в спины как стрелы. Хор запел еще громче и проникновенне. Казалось, даже розы запахли сильнее.
Торжество не имело статуса государственного, все было организовано подчеркнуто сдержанно, без излишеств. Строго избранные гости, присутствовавшие лишь для того, чтобы засвидетельствовать почтение и — событие. Никаких подарков. Даже наши брачные клятвы состояли из одного предложения. Мы должны были произнести: «Клянусь хранить верность». И все. Я старалась не обращать на это внимания, но и одобренные первым советником лаконичные клятвы легли в мою копилку «неправильного».
Моя рука лежала на локте Ингренса, когда мы неторопливо шагали вперед под прицелом десятков глаз высокородных гостей. Среди них были мои родители, высокородные Драконы, представители знати других родов, несколько западных семей. Мы направлялись к Книге. Огромная священная магическая книга, которая фиксировала смешение крови каждого великородного, лежала в центре зала на каменном постаменте. Испещренные записями страницы были бесконечны, на страницах навсегда оставались записанные кровью союзы великородных — книга хранила все. Ее нельзя было унести или уничтожить — вечный артефакт, созданный изначальными.
На мне были накладные когти, когда Ингренс взял мою руку. Еще один подлог из многих... Ощущая на языке смешанную с горьким радость, я тихо кольнула собственную ладонь. Темно-красная капля крови тут же налилась на испуганно запульсировавшей коже.
Взгляд Ингренса прилип к этой капле. Узкие зрачки расширились, жадно впитывая блестящий темно-красный шарик, серебро радужки опять начало покрываться мутью матовой патины. Ингренс замер.
Потянулись несколько длинных секунд.
Церемониальный зал был полон гостями, которые молча смотрели, как король медлит. Смотрели — и делали выводы. Я сглотнула.
— Ренс... — тихо позвала.
Ингренс с трудом перевел взгляд на меня. Не улыбнувшись, сжал руку, наконец, накрывая своей.
— Прими мою руку, леди Кларисса из рода Золотистых. Клянусь хранить тебе верность, — четко произнес он заготовленные слова, взирая на меня сверху вниз. Голос лился серебром, но был подчеркнуто равнодушен и отстранен. Взгляд — тоже.
Меня кольнули и взгляд, и голос. Неужели он ничего не чувствует?
Неправильно...
— Принимаю твою руку, король Ингренс из рода Белых. Клянусь хранить верность... и любить тебя всегда, — я отклонилась от клятвы, желая проявить настоящее хотя бы в такой малости.
Глаза Ингренс остро сверкнули льдом, губы сжались в тонкую полоску. Теперь мы должны были развернуться к гостям рука к руке — по программе значилась благословляющая молитва от высшего мага, но Ингренс помедлил. Затем вдруг наклонился и надолго прижался губами к тыльной стороне моей ладони. Кожу опалило огнем дыхания Дракона.
Я не удержалась от счастливой улыбки. В момент все неправильное стало неважным. Ингренс тоже нарушил программу соединения — выражение чувств не предполагалось. Передо мной стоял он, мой тот самый. Он целовал мне руку, а поцелуй горячим клеймом отпечатывался у меня на щеках, губах. А затем и в сердце.
В священной книге проявилась запись о нас.
— Кстати, моя леди... — невозмутимо произнес Ингренс, когда нам опять пришлось втиснуться в темную нишу, потому что по традиции мы должны были совершить совместный полет над городом. — В эту секунду все часы в городе переводят на час назад. У нас будет один час вне брака завтра... Каждые два дня. Если вы пожелаете.
— Вы... ты... Ты — аферист, Ренс! ...Да, я пожелаю.
— Не преувеличивайте, леди. Всего лишь временная уловка.
— А что дальше?
— Жизнь день за днем, а однажды... — он опять не желал отвечать.
Поцелуй в той промерзшей нише был сладок, как сорванная с голой ветки редкая зимняя ягода.
...
Я не знала, что до момента, когда я увижу чудовище, остается только пять месяцев.
Глава 24. Третий день замужем
— Это не смешно, Агарт! — я ходила по замку, уткнувшись носом в добытый план, и ругалась.
Ингренс с отцом заперлись в приемной, решая какие-то свои организационные дела. Я надеялась, что они друг друга не разорвут. Узнав, что я собираюсь ходить по замку с планом, мама поскучнела и воодушевленно пожелала мне интересно провести время.
По замку меня сопровождал только Агарт, который наблюдал, как я увлеченно изучаю замок и периодически приподнимал белую бровь.
Чертежи были моей слабостью: я изучила все документы по нашему дому, исследовала каждый миллиметр старых рассыпающихся карт, нашла несоответствия между тем, что планировалось построить, и тем, что построили на самом деле. В итоге начертила актуальный план дома. А затем дополнила его по своему вкусу пристройкой. Отец одобрил проект, но — наступили тяжелые времена и проект остался жить только на бумаге.
Но меня это не остановило. Я чертила днями, ночами, выдумывая все новые и новые проекты. Показывать их было некому, потому я складывала листки под кроватью и они копились там, ожидая лучших времен.
План замка, который выдал Ингренс, меня разочаровал — он совершенно никуда не годился. Во-первых, на нем не были обозначены крайне интересующие меня скрытые ходы. Во-вторых, план оказался в принципе неверен. Уже на первом повороте первого этажа, я обнаружида, что поворот на плане есть, а по факту — его не существует. В результате мы уперлись в тупик. Следующий поворот был верным, но поворачивал вовсе не туда. Вместо сквозной комнаты я обнаружила тупиковую. Простукивание стен ничего не дало — дверь не проявилась. Понимая, что мне выдали какую-то подделку, я уже запланировала стрясти с Ингренса другой — настоящий план. А пока вовсю жаловалась Агарту, возмущенно тыкая пальцем в папку.