— Агарт! Ну что это? Что? А это? Так можно заблудиться!
Белокожий альбинос розовел, будто он рисовал план лично, и виновато пожимал плечами.
— Полагаю, замок не раз перестраивали, леди...
— А план забыли перечертить? Как так можно?! План замка — это же святое... — я быстро шагала вперед. — А если пожар? А если новая перестройка? Как планировать? Это же бессмыслица!
Я все больше распалялась.
— Леди, лучше свернуть сюда, — Агарт приглашающе повел рукой налево. Глянув налево, я уставилась вперед. Прямо перед нами расстилался неведомый коридор, естественно, не обозначенный на бумаге.
— А что впереди? — я скептически покрутила бесполезную папку.
— Ничего интересного, леди. Вот если заглянете налево, то найдете фехтовальный зал. Его белейшее Величество иногда тренируется в нем.
Фехтовальный зал — это интересно. Фехтующий Ингренс — еще интереснее, я до этого времени не замечала в нем любви к тренировкам. Но соблазнительно пахнущий пылью полутемный коридор, не обозначенный на карте, гостеприимно расстелившийся передо мной, сделай только шаг...
— Сначала хочу сюда! — быстро решила я, сделала уверенных несколько шагов вперед и тут же столкнулась с молниеносно вставшим на пути Агартом. Чуть не ткнулась в плечо.
— Прощу прощения, леди Кларисса... Но вам запрещено идти дальше. Мне жаль, но я не могу вас пропустить. Невыразимо жаль, леди.
Ворон покаянно склонил белую голову.
— Кто запретил? — я нахмурилась, уже зная ответ.
— Его белейшее Величество.
— А давай мы ему не скажем, — улыбнулась я, попытавшись миновать Ворона, но тот снова загородил мне дорогу, извинительно качая головой.
— Нельзя, леди.
Я еще раз глянула в белую пасть коридора, утопающего в заманчивом мраке.
— Что там находится, Агарт? — прямо спросила я.
Ворон колебался несколько секунд.
— Белый сад, леди.
«Белый сад». Миара говорила о нем в самый первый день.
Я запомнила ее слова «В белый сад никому не охота». И предупреждающий кашель Стиниры следом. Теперь это показалось мне подозрительным.
— Что такого в белом саду, от чего мне туда нельзя?
Агарт воровато забегал по сторонам красноватыми глазами.
— Леди... — по виду и голосу было понятно, что третий советник очень-очень не хочет отвечать на этот вопрос.
Я подбоченилась.
— Тебе запретили меня туда пропускать. А говорить о нем запретили?
— Нет, но... Я не хотел бы. Пожалуйста, спросите у Его Величества, — спрятав глаза отступил Ворон, и еще раз протянул руку налево. Практически умоляюще.
Колеблясь, я посмотрела в опасную темноту коридора. Ингренс, Ингренс...
***
На следующий день, когда мы лежали в лицом к лицу, когда капли пота уже совсем высохли, а пульс утихомирился, я задала очередной вопрос. Точнее, попросила.
— А ты можешь дать мне актуальный план замка? Не тот, который создан лет триста назад и предназначен для запутывания противника, а актуальный. Последний.
В ответ Ингренс развернулся на спину и широко улыбнулся — лукаво, по-мальчишечьи. Это означало, что он схитрил намеренно.
— Умница... — мурлыкнул. — Первое, что я потребовал, когда сел на трон — карта страны, столицы и план замка. Мне понравилось, что ты тоже пожелала план. Когда Агарт сообщил, я сразу понял, что мы поладим.
— Так ты мне его дашь? — я улыбнулась.
— Нет. Могу позволить тебе его изучать, но не позволю выносить за пределы кабинета. Актуальный план относится к числу секретных документов, Ри.
— Тогда я буду его изучать в кабинете, — утвердилась я.
Поколебавшись совсем немного, я попросила еще кое-что. То, что важнее.
— Расскажи мне... О своем саде. И о нем, — я тронула пальцами теплый мужской висок, намекая на живущего внутри «врага», о котором он говорил.
Ингренс прикрыл глаза ресницами, двинул бровями — чуть беспокойно, нервно.
— Что ты хочешь знать? — коротко спросил, не открывая глаз.
— Не знаю... Все, что ты можешь рассказать.
Я подперла голову рукой, во все глаза глядя на мужское лицо. Ингренс в ответ хмыкнул, но говорить начал на удивление без сопротивления.
— «Его» не существует, есть просто я, — он помолчал. — А сад... История довольно типична. Корни того сада растут от роз моей матери.
Сегодня он был щедр на ответы, не уворачивался.
— Где она сейчас? — я смотрела на Ингренса с любопытством.
— Когда была война, ее убил один из эльзасцев. Отец уже пал к тому моменту, — холодные льдистые глаза приоткрылись, уставшись в потолок. — Чужой убил ее когтем в живот. Я все видел. Она была такой красивой, лежа в белых розах...
Ингренс тепло улыбнулся воспоминаниям. Он говорил легко, без усилий — для него это уже было прожитым, принятым. Мне же стало тяжело. Я машинально потерла грудь, представляя маленького белого мальчика, наблюдающего за остывающим телом матери в цветах.
— Детские впечатления оставляют четкие отпечатки... — с кривой ухмылкой произнес он, продолжая расслабленно лежать на спине и воздушно поглаживать собственный плоский живот. — В молодости я пытался с собой справиться. Несколько лет даже провел в воздержании в лесу.
Пораженно воззрилась на своего спутника. Он улыбнулся, забавляясь моим удивлением.
— Имеется и такой период в моей биографии. О, у меня был мудрый наставник, Ри. Старый тысячелетний Дракон. Каждое его слово звучало как истина... Я не знал никого мудрее, слушал его часами, практически боготворил его. Наставник сказал, что я должен убрать искушения, а для этого надо обратиться к природе. Тогда она исцелит меня.
— Порядок мудр, — брякнула я, имея в виду природу. Ингренс глянул на меня снисходительно.
— Мудр, — не стал отрицать. — Вот только нам не всегда дано постичь его мудрость. Я обратился к природе. Годами я никого не трогал, жил среди зелени лесов, коричневых стволов деревьев, под разноцветным небом. Я состриг волосы, а то, что осталось, обмазывал рыжей глиной; носил только тряпье на бедра, чтобы прикрыться. Одной травой я не питался, но охотиться мне было запрещено, чтобы не стимулировать мои сложные инстинкты. Мне приносили вареное мясо раз в неделю. Если бы ты встретила меня в то время, то увидела бы не Дракона. Я был подобен кроткому лесному оленю, который смиренно кланяется каплям росы и собирает губами ягоды.
Ингренс опять закрыл свои почти прозрачные глаза, а я живо представила его там, в лесу.
— Занимательный опыт... — он продолжал неспешно говорить. — Все вокруг преображалось, меняло краски, а я был частью круговорота. Я почти не обращался, не видел крови, никого не трогал, искренне желая достигнуть мудрости учителя и желая измениться. Читал, слушал деревья, наставника, пение птиц, ход воды... Часами сидел под дождем, воспитывал тело до изнеможения. И, знаешь... На пятый год получилось: я достиг просветления.
Я только хлопнула глазами, стараясь не удивляться.
«Да?!»
— ... я понял, что я — убийца, который жаждет крови, и ничто этого не изменит, — легко завершил рассказ Ингренс, и все мои вопросы испарились. — Я пошел к учителю, и насадил его на когти. Затем полетел на охоту... Мне попалось стадо оленей. Я сожрал сразу трех сырыми вместе с кишками, остальных втер в деревья и зелень, смешал с землей и растворил в воде. Я окрасил все в красный. После... Х-м-м, пожалуй, не буду рассказывать, чтобы не пугать, — Ингренс быстро кровожадно облизнул губы, на секунду оскалившись, но тут же сменил оскал на обычное сдержанное лицо. — Это был самый счастливый день за те проклятые годы. С тех пор я больше не изменял себе.
Мы помолчали. Я — ошарашенно переваривая рассказ, Ингренс — мечтательно улыбаясь. Он первым нарушил тишину.
— Мое воздержание попросту опасно для окружающих, — голос опять лился ровной серебряной рекой. — Я теряю самообладание, если долго не получаю того, в чем нуждаюсь. Конечно, я сожалею, что убил учителя. Зато очень хорошо, что тогда мне попались олени, а не невинные люди или великородные.
— Да... Славно, — только и смогла вымолвить я.
Перед глазами у меня еще алел звонкий лесной ручей и чернели открытые глаза мертвых оленей, на которые, довольно жужжа, садились ненасытные мухи.
— После я установил cебе рамки и ритуал, — Ингренс говорил без смущения. — Теперь я убиваю только преступников, только в саду. Никакой крови вне сада. Так продолжается давно... Я уже привык рассматривать тех, кто попадает в сад, как расходный материал. Поэтому тебе нельзя заходить туда, Ри. Никогда.
— Поняла... — пискнула я, вычеркивая белый сад из списка «к посещению».
— У нас есть то, что мы приобрели, а есть то, с чем мы родились. Боюсь, изменить второе практически невозможно, — Ингренс внимательно посмотрел на меня. — Думаешь, почему я рассказываю тебе это?
Вопрос застал меня врасплох.
«Чтобы я ни на что не надеялась?» — умоляюще глянула на него.
— Чтобы ты понимала, что существует то, что не изменить. И отличала это от того, что можно попробовать исправить.
— Но как отличить одно от другого?!
Ингренс чуть приподнял пепельную бровь.
— Естественно для понимания нужно достичь некоторого просветления.
Глянув на белоснежного убийцу, я фыркнула, не сдержав смеха. Он повел уголком рта, показывая, что пошутил намеренно.
— ...требуются усилия, мудрость. Наставник, годы. Порой не помешает провести их в лесу.
— Предлагаешь мне отправиться в лес?
— В лесу было бы легче проявлять безумие.
Кивнула, соглашаясь. Вести себя безумно, будучи спутницей короля, я не могла. В рамках комнаты я могла ходить хоть на ушах, но этого было недостаточно.
Услышав что-то, ведомое только ему, Ингренс поднялся, лениво нащупывая халат.
— Время, одевайся. Нам снова пора жениться.
Он поднялся, собираясь удалиться.
— Подожди! — Я остановила его. — Что стало с Драконом, который убил твою мать?
Уже подходя к стене, Ингренс безмятежно оглянулся.
— С тем? Когда подрос, я нашел его. Вырезал весь его род, самого оставил. Кстати, он еще жив.