Я уже ничего не понимала. Он наблюдал за мной.
— Однако я хочу, чтобы союз с цветными хвостами вы отложили — всего лишь на время. На этот период я хочу заключить с вами договор.
— Какой договор?
У меня не осталось идей.
— Ничего невыполнимого, леди, — вежливо сказали мужские губы. — Стандартный брачный договор.
Задохнувшись, я несколько секунд таращила глаза на сидящего напротив мужчину. Вариант, когда передо мной падают на колено и признаются в любви, неожиданно проявился, но в воображении рисовался несколько иначе. Ингренс прозрачно смотрел на меня с таким видом, будто ничего особенного не предложил.
Пятна. Я точно знала, что в этот момент щеки покрываются пятнами.
Рот. Закрыть рот.
Мне радоваться или нет?
И что значит «на период»?
Радость мялась в дверях, не решаясь пройти «всего лишь на время».
Руки... Руки?
Приподнявшись, Ингренс перехватил бокал, который в моих ослабевших от новостей пальцах, оказывается, угрожающе накренился, переходя из строгой вертикали в нетвердую диагональ.
— Леди, если вы чувствуете себя нехорошо, лучше останьтесь в кресле, — заботливо произнес он. — Так мягче падать.
— Я не падаю! У меня крепкое здоровье! — вспыхнула.
— В этом я не убежден. Ваша мать вернулась. Ведите себя как обычно. Меня не заметят, не почуют, не услышат.
«Да, зелье призрачной тени», — ощущая испуганно прыгнувшее сердце, вспомнила я. Повернувшись к двери, я буквально силой вернула себе отключившиеся от шока уши, и действительно услышала во дворе речь мамы и Агни. Конечно, в основном говорила мама. Я едва проглотила крик: «Король, в окно!».
В руки опустилась тяжелая книга, которая все это время лежала тут же, на подлокотнике кресла. Проявленная недавно роза осыпалась пеплом — король предусмотрительно не оставлял следов.
— Внимательно смотрите в книгу, будто читаете, — подсказал Его Величество, оставаясь в кресле. Он заглянул в текст сверху, воздушно мазнув белой прядью волос по моей руке. — О-о-о, «Слово о докторе»? Не ожидал такого выбора от леди. Шедевр змеиной литературы. Сложный, глубокий. В нем затрагиваются немало важных тем о жизни, смерти, и, кстати, о революции. Вы согласны с мнением автора?
Наши колени касались друг друга. Не в силах говорить о литературе, я обратила горящие глаза на белого Дракона.
— Немедленно поясните...! — прошипела, но договорить не успела.
— Обязательно, — получила ответ.
— Клари! — счастливая мама с морозным румянцем на щеках непринужденно распахнула дверь, держа за пазухой толстый рулон ткани. Говорить она начала громко и прямо от входа. — Ты не представляешь, что я добыла!
— Что... — не своим голосом вопросила я, изо всех сил стараясь не коситься на никем не замеченного короля.
Улыбнувшись, Ингренс с интересом обернулся на приближающуюся леди Ровену.
— Невероятную ткань! Шикарная парча, представь! А узоры?! Золотые павлины! ПАВЛИНЫ! Настоящая золотая нить! Я как только взяла ее в руки, испытала экстаз как минимум три раза!
— Три раза? Неплохо, — прокомментировал Ингренс.
Кажется, я изменила цвет лица. Не знаю, на какой.
Не подозревая, что на расстоянии руки восседает король с прекрасным слухом, мама продолжала фонтанировать.
— ...хватит на полноценное платье, на шарфик, и, может останется на платочки! Знаешь, во что мне это обошлось?! Ну? Догадайся, гусеничка!
«Гусеничка...» Мама называла меня так с детства.
— Гусеничка, — тут же с любопытством повторил Ингренс, глядя на меня.
Бездна... Нашел, что повторять! Мама!
— Золотой? — поспешно предположила я, боясь, что мама начнет выдавать новые семейные тайны при монархе.
Видимо, мой севший голос и перекошенное лицо мама приняла за небывалое удивление ее находкой.
— Золотой! Ха! Не угадала! Да ни во что не обошлось! Карита внезапно сошла с ума и отдала мне его за пару шкур! Вот дура! Весь мозг через дырку во рту утек! — кровожадно захохотала она зловещим басом, и с видом завоевателя, скидывающего добычу в сокровищницу, с размаху шлепнула обретенный рулон ткани на папино кресло. То есть на колени Ингренсу.
Я подпрыгнула. Король ухмыльнулся. Мама заторопилась наверх, совершая при этом совершенно неприличные для знатной леди огромные прыжки и выкрикивая на ходу:
— Приспичило! Без меня не открывай! Сейчас вернусь, вместе посмотрим. Ты с ума сойдешь!
Мужские пальцы ласково погладили ткань, завернутую в грубую мешковину.
— Очаровательно... Вставайте, леди Кларисса, — прозвенел серебряный голос. — Вы проводите меня, а я по дороге договорю.
Поднявшись, он переложил рулон на кресло.
— Теперь только слушайте и не смотрите в мою сторону. Будет странно, если вы начнете разговаривать сама с собой.
Он пропустил меня вперед.
— Я предлагаю обоюдно выгодный и безопасный договор. Не покушаюсь ни на вашу жизнь, ни на вашу честь, не настаиваю на консумации брака. Мне нужен союз с живой и здоровой наследницей рода Золотистых. Узнав о нашем браке, общественность будет озадачена. Она разделится в своих мнениях, но это неважно. Главное, что противостоящая мне коалиция станет слабее, а мир — вероятнее. О семье не волнуйтесь. Ваш упрямый отец будет вынужден покориться — вы у него единственная дочь, ему придется смягчиться. С вами под руку я пройдусь по западным лордам, так они послушают меня охотнее. Взамен я обязуюсь погасить долги вашей семьи, открою ранее закрытые финансовые потоки. Что ещё? А! По окончании договора сосватаю вам кого угодно. Любой, на кого укажете пальцем, любого цвета хвоста и положения. Ваше будущее будет обеспечено.
Я напряженно слушала, ловя каждое слово. Мы вышли наружу. Домашние туфли отчаянно скользили по ледяному насту, и мне приходилось идти осторожными маленькими шажками. Ощущения были смешанными: Ингренс предлагал мне то, что мне было нужно, и одновременно совсем не то, что я хотела бы от него.
— А если я отвечу «нет»? — шепотом спросила, глядя вперед на мрачную Лысую гору и чувствуя взгляд Дракона затылком. Снежинки падали на серый подол платья и не таяли. Они тоже прислушивались к разговору.
— В этом случае безопасность и выгода для вас исчезают, а я сам — начинаю действовать другими методами. Хочу напомнить, что вы имеете дело с тем, кого не просто так называют чудовищем Лисагора, — ровно произнес мужской голос за спиной.
Я остановилась.
— Что вы имете в виду?!
Резко развернувшись, я тут же потеряла равновесие. Нога скользнула по льду, неловко взмахнув руками, я пошатнулась и... И меня тут же надежно схватили за локоть и кисть, помогая удержаться на ногах.
От первого прикосновения кожи к коже, руку прострелило так остро, будто я коснулась шипа.
— М-м! — я не удержалась от тихого стона, мгновенно отдергивая руку, но Ингренс не отпустил, крепко до боли стискивая ладонь и пальцы.
Вскинув глаза, я увидела, что зрачки серых глаз резко расширились, превратившись из узких игл в два зияющих бесконечно-черных колодца. Там, внутри них плескалась тьма, в которой было заперто мое отражение.
— С-с-с... С-слишком часто падаете, леди... Это становится опасным, — процедил Ингренс сквозь зубы, стоя надо мной совсем близко, почти вплотную. Не в силах отвести взгляд, я чувствовала как по телу острыми шипами пробежала дрожь, проявляя на коже тысячи крошечных пупырышек. То ли время опять замерло, то ли замерла я, погружаясь все глубже...
Я очнулась, когда он резко разжал руку.
— Леди, тыкву или картошку? — раздался голос Агни. Она вышла из дома, желая знать, что готовить на ужин.
— Первое... — не оглядываясь, ответила ей. Побелевшие от сильной хватки пальцы слиплись, и я невольно потерла их. Сейчас я не чувствовала боли.
Белый Дракон все еще смотрел на меня почерневшими глазами. Его губы чуть подрагивали и сжимались, словно он решал, что именно сказать.
— Я имею в виду, что могу и заставить, — свистящим шепотом, наконец, произнес он. На меня отчетливо повеяло неблагоприятным исходом и закололо тонкой иглой угрозы. — Сейчас внимательно, леди. Я расскажу, что вы должны сделать, что вы делать не должны и что будет, если вы перепутаете первое со вторым...
Глава 7. Неизбежность
Домой я вернулась ошеломленной. Растерянно выслушала маму, старательно восхитилась ее удачным приобретением и похвалила каждого павлина, которого она мне продемонстрировала. Прилагательные при этом я вставляла наугад, случайно употребив даже слово «аппетитный». Мама гордо соглашалась, не замечая моих оговорок. К закату вернулся довольный отец — он тоже получил свои несколько экстазов. Мама любовно обнимала золотых павлинов, папа детально обрисовывал как удачно продал довольно средний лес по хорошей цене, а я... Я смотрела на родителей будто бы немного сбоку, словно мое сознание раздвоившись, глядело и из глаз, и откуда-то от окна. Видела, как оцепенело сижу на кресле в сером платье и белом воротничке, который забыла снять, как похохатывает мать, улыбается отец. Их разговоры беспрепятственно пролетали через мои уши сквозь голову, не задерживаясь ни на минуту.
Не зная, что чувствовать, я плескалась сразу во всех чувствах.
Была жалость к себе. Она настойчиво ныла, охватывая тело плотным коконом с соленым привкусом и погружала в бесконечное «зачем», «почему я», «почему он» и «почему все так». Зачем я только встретила его? Я бы спокойно вышла замуж. Хрисанфр был мне абсолютно по душе... точнее по разуму. До Ингренса... Все из-за него... И наше бедственное положение, и мое...
Была злость. Резко вспыхивая, она искушала местью, желала крови, смерти и погасала так же быстро, как вспыхивала, впрыскивая в кровь причудливое жгуче-сладкое сочетание. Могу ли я жалеть, что встретила «того»? Действительно ли я хочу ему сопротивляться? Не в силах ответить на вопрос «нет», злость сникала, уступая место страху.
Его было больше всего.
Родители... А я? Что мне делать? Молчать? Признаться? А что потом? Что их ждет? А меня? Все варианты сопротивления отдавали металлическим привкусом — противиться воле короля невозможно без ущерба. Я обнаружила, что прикусила щеку до крови, уставившись на пустующую темную спинку второго кресла. Мне казалось, что Ингренс еще здесь, просто выпил еще магического зелья, молча вошел в дом и остался, невидимый для всех. Он смотрит на меня прямо сейчас. А я сижу на кресле под его взглядом и тону в черных колодцах зрачков.