– Да. Те, кто мог, смешались с пылью Глубокого Бестиария, это позволяет оставаться в живых очень долго, а остальных усыпил Носящий Желтую Маску. Только он не потерял надежду. Только его ненависть заставляла нас верить, что Великий Господин жив и вернется к нам.
Ктулху снова замолчал.
– И что было дальше? – спросила Вероника.
– В Глубоком Бестиарии нет времени, нет жизни, нет ничего. – Погонщик рабов вздохнул. – Носящий Желтую Маску призвал меня незадолго до того, как ты открыла Врата Нанна. Он предвидел это. Может, это предвидение и питало его все эти столетия.
– А Великий Господин?
– Я ничего не слышал о нем с тех пор, как он запечатал за нами врата в Глубокий Бестиарий.
– Почему он остался?
– Мраморное небо недостойно Воплощенной Ненависти.
– Пусть его проклятие коснется нас, – услышав главный титул Азаг-Тота, Вероника машинально прошептала ритуальную формулу.
– Носящий Желтую Маску иногда общался с Великим Господином. Он рассказал мне, что Великие Дома так и не сумели уничтожить нашего повелителя, – жестко усмехнулся погонщик рабов.
– И где он сейчас?
– Здесь, в Тайном Городе.
– Неужели? – Вероника возбужденно поднялась на колени и, опершись руками на грудь Ктулху, заглянула в его глаза: – Ты не врешь?
– Даже лишившись нас, Великий Господин оставался серьезным противником для Тайного Города. Тысячи лет он воевал и убивал, тысячи лет он пытался окутать своей ненавистью этот мир. В конце концов, враги сумели одержать временную победу. Они думали, что справились, но Великий Господин заботливо посеял семена ненависти. Он вернется.
В глазах Вероники загорелись огоньки.
– Мы вернем его!
– Кортес, я на сто процентов уверен, что в этом гадюшнике никто не слышал о «стиме», – веско произнес Муба. – Здесь его никто не продавал и никто не употреблял. – Хван переложил телефон в другую руку и медленно огляделся. – Абсолютно точно.
Небольшая двухкомнатная квартира была хорошо известна всем окрестным наркоманам. В любое время дня и ночи здесь можно было разжиться и «герычем», и «салютом», и «джефом» для особо одаренных. Хозяева квартиры, опустившаяся супружеская пара неопределенного возраста, всегда «входили» в положение навещающих притон торчков и брали за «балду» не только деньгами, но и «натурой»: любопытный Лека разглядел на антресолях целый выводок видеоплееров и два компьютерных монитора. Откуда взялось это добро, хваны у барыг не спрашивали. Некогда было, они едва успели задать интересующие их вопросы.
– Ну, хорошо, – помолчав, сказал наемник. – Насчет «не продавал» я понимаю, это тебе доложил барыга. А вот откуда ты знаешь, что его не употребляли?
– Торчки поведали, – ответил Муба, сосредоточенно вытирая лезвие черного навского ножа. – Мы допросили всех, кто здесь был. Ты же сам сказал – искать любые следы.
Кортес снова помолчал.
– Кто-нибудь выжил?
– А какая разница? – Четырехрукий спрятал клинок в ножны и теперь вытирал нижние конечности вытащенной из шкафа наволочкой. – Тебя интересовал «стим»? Им здесь и не пахло.
Четверо из пяти человек, находившихся в притоне до прихода хванов, были свалены в большой комнате, на дешевом, уже пропитавшемся кровью паласе. Последний, хозяин квартиры, тихо стонал, лежа у ног Мубы. Несмотря на то что организм барыги был насквозь пропитан героином, он, к безмерному удивлению хвана, оказался поразительно живуч и никак не хотел умирать, хотя, по расчетам четырехрукого, должен был отдать концы еще семь минут назад. Маршалы хамелеоны отдавали предпочтение древней методике ведения допросов, действенной, но несколько грязноватой.
Кортес, разумеется, не мог видеть происходящее в квартире, но по интонации хвана наемник понял, что стало с притоном.
– Артем и Яна нащупали слабый след, поэтому можешь забыть о притонах.
– И что будем делать?
– Ближе к вечеру соберемся в одном клубе. Я перезвоню и скажу, куда подъехать.
– Понял.
Муба отключил телефон, убрал его в карман, посмотрел на все еще дышащего барыгу, покачал головой и прошел на кухню.
– Дозвонился? – Из ванны появился Лека, на ходу вытирая полотенцем руки. – Ты, кстати, ботинки испачкал.
Муба придирчиво осмотрел свою обувь, взял у напарника полотенце и тщательно стер с туфель бурые пятна.
– Дозвонился.
– И что?
– У нас есть время перекусить.
Несмотря на то что прошло уже много лет с тех пор, как Кортес оставил службу в военной разведке, его старые пароли и старые способы связи оставались действительными. Они были законсервированы, но не отменены, и Система в любой момент могла связаться со своим ветераном и попросить о содействии. И наоборот. Военная разведка никогда не забывала своих.
Особое место в способах связи занимала организация личных встреч. Необходимость их была очевидной: сообщение, пришедшее после длительного перерыва даже по самому законспирированному каналу связи, нуждалось в подтверждении, поэтому, покидая Систему, Кортес предусмотрел несколько вариантов встреч, известных только ему и еще одному человеку, которому наемник полностью доверял. «Точка три» была одним из этих вариантов.
Кортес припарковал «Навигатор» на улице, чуть помедлил, машинально разглядывая стоящие вдоль тротуара автомобили, хмыкнул и прошел в ворота Парка имени Баумана.
«Если не доверять этому человеку, то кому тогда вообще можно верить? А в случае подвоха им меня все равно не взять».
Уютный садик жил своей полусонной жизнью. Щебетали детишки, радостно шныряющие по детской площадке, со стороны летней эстрады доносились звуки попсовой мелодии, несколько бабушек лузгали семечки, азартно обсуждая превосходство старого «имперского» молока над нынешней «химией», а неподалеку от них, на скамеечке, сидел одинокий старичок в летнем костюме и забавной шляпе панамой. Казалось, он тихо дремлет, ожидая партнеров на партию в домино, но Кортес точно знал, что генерал-лейтенант русской армии Генрих Карлович Бергер терпеть не мог эту игру, отдавая предпочтение бриджу.
Наемник присел на скамейку и развернул принесенный с собой журнал.
– Добрый день, Генрих Карлович.
– Добрый день. – Старик едва шевелил губами. – Ты совсем не изменился.
– Вы тоже.
Старик улыбнулся:
– Рад тебя видеть, Кирилл. Давно в Москве?
– Не очень.
На этот вопрос Кортес не счел нужным ответить правдиво, а его плотный загар, полученный во время недавнего отпуска, только подтверждал версию о том, что наемник проводит в столице не так уж много времени.
– Еще не на пенсии?
– Беру пример с вас, Генрих Карлович.
– Ты всегда был игроком, – старик чуть улыбнулся. – Не знаю, насколько тебе это интересно, но три месяца назад ЦРУ удвоило награду за твою голову. Американцы не оставляют надежд поймать Чуму.
– Они упорные, – зевнул Кортес. – И до сих пор свято верят в то, что осел, груженный золотом, может взять любой город.
– А разве не так? – весело прищурился Бергер. Было видно, что общение с давним сослуживцем доставляет генералу настоящее удовольствие.
– Чтобы груженный золотом осел мог взять город, его должны защищать ослы. А их легко вычислить и уничтожить до того, как враг подойдет к стенам.
– Приятно видеть, что твое мировоззрение не изменилось.
В свое время наемник был лучшим специалистом военной разведки по «деликатным» мероприятиям. Границы, службы безопасности, противодействие лучших профессионалов мира – ничто не могло остановить Кортеса, и громкое прозвище, данное ему газетчиками, подтверждало бессилие врагов империи перед неумолимым, как бубонная чума, киллером. Кортес ушел из Системы вскоре после распада страны. Ушел чисто, не оставив никого, кто мог бы навести на его след. А желающих изловить Чуму хватало до сих пор – в мире спецслужб он был легендой, – но их груженные золотом ослы понапрасну топтали землю.
Старик вздохнул и бросил взгляд на часы:
– Чем я могу тебе помочь, Кирилл?
Затягивать встречу было опасно.
– В настоящий момент я улаживаю довольно деликатную проблему, – скупо ответил Кортес, – и нуждаюсь в некоторой информации.
– Какого рода?
– Я разыскиваю одного человека, крупного специалиста в области фармакологии, предположительно получившего образование и начальный опыт во времена империи. Он неизвестен в научных кругах: то ли не был признан, то ли не успел придумать ничего серьезного. Скорее всего, он перестал заниматься научной деятельностью во время распада Союза. Я знаю, что на Систему работали сильные фармакологи, поэтому и обратился к вам.
– Лучшие, – поправил наемника старик. – На нас работали самые лучшие.
– Тем более. Мне нужно знать, кто из них ушел в то время.
Генрих Карлович задумчиво пожевал губами:
– Никогда не поверю, Кирилл, что ты начал работать на наркобизнес.
– И правильно сделаете, – твердо ответил Кортес. – Интересы тех, кого я представляю, лежат принципиально в иной плоскости. Но в мире все взаимосвязано, и один из наркокартелей стал путаться у них под ногами.
– Не стоит на вашем пути? – уточнил старик. – Вы не конкуренты?
– Совершенно верно, – подтвердил наемник. – Он просто путается под ногами. Человек, которого я разыскиваю, разработал очень мощный и опасный наркотик, и мы хотим его остановить.
– В чем причина подобного альтруизма?
– Я не хочу вам врать, Генрих Карлович, – честно сказал Кортес, – а сказать правду не могу. Но еще раз хочу уточнить, что речь идет не о конкуренции.
– Я тебе верю, – медленно произнес старик. – У тебя есть какие-нибудь зацепки?
– Возможно, сейчас этот человек выглядит вот так. – Наемник передал генералу полученную от Сантьяги фотографию. – Снимок неважного качества, но это все, что у нас есть.