сота и роскошь. А цены? Господи! Да чтобы одеться парижанкой, нужно себя в рабство продать! Алиса растерялась не меньше меня. И я не большой специалист, чтобы помочь ей в выборе. Продавщицы-ловкачки готовы были воспользоваться ее простотой и втюхать что ни попадя, но я смотрела за ними в оба.
Мы прошлись по Большим бульварам, перешли площадь Республики, поднялись по улице с тем же названием и наконец в одном маленьком магазинчике с очаровательной дамой-хозяйкой нашли черное платьице – не вычурное и приятное. Хозяйка сумела успокоить Алису, дала ей несколько советов, как его носить, посоветовала парикмахера и визажиста по соседству на улице Сен-Мор. Я ее туда проводила, оставила украшаться, а сама пошла подкрепиться в кондитерскую «Жак».
Когда Алиса появилась, я ее не признала. Только по смущенному виду и неловкости, с какой она меня искала, я ее и узнала. Ей покороче подстригли волосы и уложили, как у телеведущей, так что стало видно наконец ее лицо. И какое! Тушь подчеркнула ее прекрасные глаза, подкрашенные веки придали взгляду томность, как у киноактрисы, благодаря румянам стали видны скулы, а помада показала, до чего у нее красивые губы. В общем, Алиса моя преобразилась. Я приподнялась и махнула ей, а когда она ко мне подошла, я поняла, что она совсем не рада.
– Это не я, Сандрина, – сказала она. – Я себя не узнаю.
– Да ты красавица! Настоящая звезда!
– Нет! Мне это все не нравится. Я не могу идти в таком виде.
Мне понадобились вся моя дипломатия и все познания в психологии, чтобы убедить ее, что она похорошела. На обратном пути мне помогли мужички-прохожие: все на нее оборачивались.
Когда вернулись, она отправилась готовиться, а я – готовить к себе на кухню. Мне же тоже нужно было украсить чем-то свой вечер.
И вдруг она стучится ко мне в дверь.
– Он написал, – говорит, а сама чуть ли не дрожит от волнения.
Алиса
Сообщение! Я уже надела платье, слишком рано собралась и зашла на Фейсбук, только чтобы подевать куда-то время. И вдруг сообщение от Романа.
Добрый вечер, Алиса! Как ты? Мне очень жаль, что не смог тебе ответить как следует, – работы было невпроворот. Канал чуть было не отказался от репортажа, и мы сидели днями и ночами, переделывали. Скоро закончим, и я буду свободен.
Он отправил сообщение час тому назад. Я удивилась, обрадовалась и чуть ли не полетела. Перечитала сто раз. Значит, дело не во мне. Он был завален работой и пишет, что скоро будет свободен… Для меня? Я ответила сразу же.
– Я решила, что ты меня забыл.
Вот. Очень простая емкая фраза новой Алисы. Той, какую я увидела в зеркале, которая меня напугала, но в конце концов мне понравилась. Алисы – без пяти минут красавицы и гораздо более уверенной в себе. Вот только краски на лице, пожалуй, слишком много, но ничего, послужит мне маской, за которой я буду прятаться. На вечеринке буду краснеть сколько угодно, и никто этого заметит.
Через несколько минут Роман ответил.
– Извини, пожалуйста, я совсем не хотел, чтобы тебе так показалось. Я сумею сделать так, что ты меня простишь.
– Хорошо. А теперь, когда у тебя появилось время… Мы сможем встретиться?
– А ты хочешь?
– Очень. Хочу узнать, кто ты такой.
Я сама себе удивлялась. Я была счастлива, что он вернулся, и писала (почти) без стеснения и даже предложила увидеться…
– Что ты делаешь сегодня вечером?
Это вопрос или приглашение? Я запаниковала. С тех пор как я перебралась в Париж, все субботние вечера у меня были свободны. И вот в тот единственный раз, когда мне представилась возможность пойти повеселиться с подругами, как делают все одиночки, не желающие упустить парижские радости, меня собирается пригласить на свидание мужчина. Нужно найти ответ, который поможет мне сойти за живущую нормальной жизнью девушку, и в то же время даст ему возможность пригласить меня еще раз.
– У меня вечер с подругами. Я не очень-то хотела идти, но они меня уговорили, и я к ним присоединилась.
– Ну и хорошо.
Как это «хорошо»? Он что, сразу сдался? Надо его подстегнуть! И я вполне на это способна!
– А почему спрашивал?
– Я тоже должен был идти сегодня на одно мероприятие и подумал, что мог бы пригласить тебя пойти со мной. Но мне еще надо повозиться с репортажем.
Он подумал, и это меня порадовало, но он не может, и это меня огорчило.
– Значит, у вас девичник?
– Не совсем. Вечер, организованный фирмой, которая конкурирует с нами.
– Вечер надежд?
– Да.
– Я как раз на него и должен был пойти.
И что ответить? Удивиться, что мы приглашены на один и тот же вечер («Ах, как тесен мир!»), или огорчиться, что он на него не идет?
– Вообще-то ничего удивительного, мы же оба работаем на телевидении. Жаль, что ты не сможешь прийти.
– Слушай, а вообще-то здорово получилось! Если сумею побыстрее все закончить, я тебя там найду.
И снова я во власти противоречивых чувств. Увидеться с ним сегодня же вечером – это то, чего я так хотела! Я же хотела наконец-то с ним познакомиться (тем более что сегодня я, можно сказать, очень даже неплохо выгляжу!) Но с другой стороны, я представляла нашу первую встречу совсем по-другому. Не посреди толпы, когда с тебя глаз не сводят любопытные подруги. Нет, я вовсе не так представляла себе идеальное первое свидание.
– Гениально!
– Но я тебе ничего не обещаю, о’кей? Я сделаю все, что смогу, но не все зависит от меня.
– Я понимаю. Но если ты придешь, как я тебя узнаю? Я же видела только одну твою фотографию.
– Мою фотографию?
– На аватарке.
– А-а! Знаешь… это не моя фотография.
– ……
– Это фотография Джоша Хартнетта[40], из одного репортажа, снятого в Голливуде.
Я чуть в обморок не упала. Вот уже две недели, думая о Романе, я представляла себе это лицо. Он казался мне красивым, с ним я хотела увидеться. Я почувствовала себя обманутой, даже хуже – преданной. Ну и спрашивается, на кого похож этот самый Роман?
– Нечестная игра. Я тебя представляла таким с тех пор, как увидела твою аватарку.
– Извини. Я никогда не выкладываю своих фотографий.
– И на кого же ты похож?
– Но ты же не из тех девушек, для которых красота на первом месте?
Типичный вопрос для людей с невыигрышной внешностью. И одновременно коварный, намекающий, что моя внешность не играла решающей роли в его интересе ко мне (и это я прекрасно понимаю). (Ладно, так и быть, надежда умирает последней, так ведь?)
– Красота, конечно, не на первом месте, но она играет свою роль в физическом влечении.
– У тебя на все есть ответ?
– Нет, не всегда.
(Вообще-то только сегодня вечером.)
– Хочу тебя успокоить, про меня говорят «красивый мужчина».
Кто говорит? Мать? Сестра? Может быть, мне попросить у него фотографию? В конце концов, разговор просто подводил к этому. Но мой запас смелости иссяк, я больше ни на что не могла решиться.
– Значит, у меня нет ни малейшей возможности узнать тебя сегодня.
– Но так даже интереснее, разве нет? А вот я, я тебя узнаю.
Он интриговал, завлекал меня, и эта игра мне даже понравилась. Главное, я снова чувствовала, что он влюблен. И это мне тоже понравилось.
– Не уверена. Визажистка отнеслась ко мне как к полотну и создала абстрактную картину.
– Не беспокойся, я узнаю тебя под любой маской.
– Значит, мне придется ждать и надеяться?
– Нет. Если хочешь, можешь дать мне номер своего мобильного, тогда я смогу тебя предупредить.
Наконец-то. Важный шаг в наших отношениях. Мне это так понравилось! Хотя в то же время, если быть совсем уж честной, мысль, что мы будем говорить по телефону, меня еще и встревожила. Сидя перед экраном, я могла подбирать слова для ответов и оставалась невидимой. Говорить с человеком в реальном времени – значит давать мгновенный ответ, а я этого не умею, я сразу выдам свою неуверенность, свои колебания. Но, как бы там ни было, отношения не стояли на месте.
Мы обменялись телефонами.
Вечеринка, на которую я собиралась, виделась мне в каком-то карикатурном свете. Сандрине тоже. Но реальность оказалась чуть ли не картинкой из популярного американского журнала.
В великолепном зале в стиле Второй империи под величественным куполом разные разодетые люди толпились вокруг буфетов. Человек триста, не меньше. Одни выставляли себя напоказ, другие во все глаза за ними следили. И с какой же изобретательностью избранные подчеркивали свою значимость – театральные позы, нарочитая изысканность жестов, демонстративное высокомерие у одних, напускная сердечность у других… Они самоутверждались за счет друг друга, говоря о своей славе и известности, трепетали, когда в зале появлялся босс какого-нибудь канала, заигрывали с одними, не замечали других.
Я молча следила за актерами, удивляясь многообразию. И уже могла различить опытных, с отработанной мимикой, пренебрежительно равнодушных к своему воображаемому окружению и дебютантов, возбужденных, старающихся оценить свое влияние и воздействие на соседей.
Мне сразу же стало очень тоскливо. Мне нечего было здесь делать, не о чем говорить, нечего изображать. Я не знала протокола и не интересовалась им. Я оказалась здесь по ошибке. Проникла под чужой маской, и очень скоро меня разоблачат. Вскоре я обнаружила других чужаков на этом празднике жизни, одни так же, как я, пытались обрести равновесие, другие прятались по углам, а кто-то, наоборот, разыгрывал непринужденность, ритмично двигаясь под музыку. Я сразу вспомнила чудесное описание Альбера Коэна в романе «Солаль» – герой счастлив, оказавшись на великосветском вечере, но он никого там не знает, и его тоже никто не знает, и он ходит по залу, делая вид, будто идет к кому-то навстречу, улыбается соседям, как будто участвуя в разговоре. Но я предпочла спрятаться в спокойный уголок и дождаться, пока придут мои подруги.