– Не сразу. Я подожду, пока студия и канал определятся с линией защиты.
– Они уже что-то предприняли?
– Да. Бланше сделал заявление и сказал, что он стремился создать достойную программу, главной ценностью которой была бы взаимопомощь. И он крайне огорчен.
– Пустая болтовня.
– Я знаю. Но нам надо дождаться, чтобы они официально сформулировали свою позицию. Они будут продолжать настаивать на своих добрых намерениях и на том, что их неправильно поняли. И тогда уже я обнародую материал, который их дискредитирует. На этом канале работают могущественные люди, и мы должны действовать обдуманно и взвешенно.
– Согласна. Я сделаю все, что в моих силах.
Мне стало легче. Я рада была помочь Антуану, а он был готов на все, чтобы помочь Алисе. Но главным утешением для меня было то, что в жизни Алисы наконец появился такой человек. Я и раньше замечала, что он к ней неравнодушен. У него менялся взгляд, когда он на нее смотрел. А теперь он делал все, чтобы ей помочь. Каждое его действие, каждое слово говорило о том, что ничего другого для него не существует. Любовь Антуана стала для меня источником утешения, потому что я чувствовала себя очень виноватой перед Алисой.
Сандрина
Ну и кутерьма, батюшки мои! После того вечера завертелось такое, что ни в какой сказке не описать, и все это время я, Сандрина, остаюсь в эпицентре событий. И я соврала бы, если бы сказала, что я этим очень недовольна. Начнем с того, что моя физиономия появилась во всех газетах. Безвестная, незаметная, никому неведомая Сандрина в одночасье стала звездой (ну почти).
Никогда в жизни я не мечтала оказаться в свете софитов. И если бы мне кто-то сказал, что я благодаря Алисе стану известной на весь свет, я бы умерла со смеху.
Но вот, пожалуйста – обо мне пишут во всех газетах, в каждой – мой портрет, у меня просят интервью. Понятно, что настоящая звезда – Алиса. Но в ожидании суда, пока Алиса находится в предварительном заключении, СМИ набросились на ее подружку, которая убедила отчаявшуюся девочку положить пистолет и которая очень понравилась телезрителям, устроив головомойку этой Кандис. Поначалу я всех посылала. Выступление моей непредсказуемой куколки и все, что я пережила в тот кошмарный вечер, напрочь лишило меня сил. Я не поддавалась ни на какие уговоры и только шарила по полкам, ища, чего бы мне поесть, чтобы немного успокоиться. Но два факта заставили меня изменить мою позицию. Первый состоял в том, что в газетах чего только обо мне не наврали: напридумывали, кто я и какая я, опубликовали фотки, сделанные в тот вечер, где я совсем на себя не похожа. Так что я должна была заговорить, сказать свое слово и положить конец досужим домыслам. А второй – это, конечно, Антуан. Вот это человек! Познакомься я с ним пораньше, я бы дала хороший подзатыльник голубушке Алисе, чтобы вернуть ее из заоблачных высот на грешную землю. Вот за кого ей надо держаться, да как можно крепче. Я вообще не понимаю, как она держала такого красавца во френдзоне, поддавшись дурацкой выдумке, которую ей подсунули эти негодяйки?
Антуан позвонил мне через два дня после того вечера, когда Алиса разыграла террористку. Он сказал: «Я хочу обсудить положение Алисы, чтобы вытащить ее из осиного гнезда». Я пригласила его к себе и просто ахнула, когда увидела перед собой такого красавца мужчину. Я сварила ему чашечку кофе, села напротив и старалась не слишком пялиться. Я уж и забыла, когда сидела рядом с таким мужчиной. Я, конечно, не имею в виду кино, когда крупным планом на экране Антонио Бандерас.
– Нам надо постараться, чтобы общественное мнение было на стороне Алисы.
– Оно и так на ее стороне, разве нет? – ответила я.
– Пока да, конечно. Но на этом канале работают могущественные опытные люди, они пустят в ход все средства, наймут лучших адвокатов, только бы вернуть себе лицо. И списать все на Алису.
– И что тут можно сделать?
– Вы сыграли решающую роль в тот вечер и вызвали необыкновенную симпатию и у зрителей, и у журналистов.
– Потому что я в принципе симпатичная.
– Очень! – горячо подхватил он. – Потому я к вам и обратился. Я понимаю, как неприятно общаться с журналистами и как это нарушит ваш привычный образ жизни. Но мне кажется, будет очень полезно, если вы появитесь перед публикой и расскажете все, что знаете. Вы нравитесь людям, а значит, они будут на стороне Алисы.
– Но я не умею разговаривать с журналистами. Я боюсь их как чумы.
– А вам и не надо ничего уметь. Будьте самой собой. Вы яркая личность, у вас доброе сердце. Все, что вы скажете, найдет отклик у людей, а журналистам ничего другого и не надо.
Мне понравилось, что он меня так расхваливает, и я даже, кажется, слегка покраснела. Не будь я человеком, верным в дружбе, честное слово, соблазнила бы его тут же у себя в гостиной.
– Ладно, согласна. Ради Алисы готова платить натурой. И что мне надо будет говорить?
– Отвечайте на вопросы журналистов с присущей вам прямотой, вот и все.
– А себе вы какую роль выделили?
– Подготавливаю кое-какие документы, которые помогут Алисе в ходе следствия.
Я предложила ему еще одну чашечку кофе, и он согласился.
А когда я вернулась с кофе в гостиную, он сидел очень озабоченный.
– Эти подлецы у нас землю будут есть, – пробормотал он.
– А что будет с моей голубушкой, как вы думаете?
– Не знаю. Сегодня во второй половине дня я должен встретиться с одним адвокатом. Он большой дока в своем деле и, надеюсь, возьмется ее защищать.
Мне понравилась его решительность и то, с какой горячностью он взялся за дело.
– Думаю, сейчас она растеряна, – сказал он, и голос у него страдальчески дрогнул.
– Когда я в участке давала показания, я спросила, как Алиса себя чувствует. Мне сказали, что она погрузилась в полное молчание и, похоже, до конца еще не осознала, что с ней произошло. Но я поняла, что они обращаются с ней по-человечески. Полицейским, как и всем нормальным людям, не понравилась шутка, какую сыграли с моей Алисой.
– Но закон есть закон.
– Это точно.
Антуан поднялся, он был весь занят своими соображениями и мыслями.
– Я с вами прощаюсь. Держите меня, пожалуйста, в курсе дела.
Я проводила его до двери и, когда он со мной прощался, задала ему вопрос, ответ на который знала заранее.
– Вы ее любите, так ведь?
Его губы дрогнули в улыбке.
– Да, – сказал он и втянул голову в плечи, словно давая мне понять, что речь идет о неизбежности, над которой он не властен и которая не нуждается ни в каких других словах, кроме искреннего и короткого «да».
И в эту минуту я увидела во взрослом мужчине подростка. Подростка, одержимого своей любовью, но не уверенного в ее взаимности. Антуан боялся за Алису и боялся, что она его не любит.
Он протянул мне руку, и я взяла ее обеими руками.
– Она вас тоже полюбит… Думаю, что уже вас полюбила.
Он положил свои лапищи мне на плечи, а потом обнял. И я почувствовала, что он сильный и надежный.
Черт побери! Беда бедой, а ей крепко повезло, моей голубушке!
Антуан
Сандрина проделала невероятную работу. Она давала интервью и говорила с обезоруживающей прямотой. Она защищала Алису и не уставала повторять, какая та чувствительная, уязвимая, хрупкая и какая чуткая и добрая. Говорила она и об одиночестве Алисы, но очень деликатно и бережно. Говорила, что, когда в жизнь Алисы вторгся безликий претендент на ее сердце, в ней вспыхнули надежды, но она осталась самой собой. Ее грела мысль, что нашелся человек, который заинтересовался не нарядной, скромной, застенчивой женщиной. Она ждала человека, с которым ей не нужно будет изменять себе, который будет для нее опорой. Как можно было так поступить с такой-то Алисой?!
Благодаря Сандрине Алиса стала живой и настоящей, чего в помине не было в том ролике из телепередачи, потому что там до нее никому не было дела. За непосредственность и сочную речь Сандрину мгновенно все полюбили, в глазах общественности она заняла место главного свидетеля. Как с ней могли тягаться свидетели со стороны Бланше или адвокаты канала? Их волновала юридическая сторона вопроса, каждое их слово было проверено и перепроверено кучей специалистов, они сами себя выставляли идеальными объектами обвинения. Сандрина одна победила в битве, которую вели против Алисы СМИ.
Но я прекрасно понимал, насколько кратковременна и эфемерна наша победа. У поддерживающей нас толпы такая короткая память! В любую минуту она готова найти новую сенсацию, переметнуться и забыть о нас. Как только станет ясно, что все косточки обглоданы, толпа найдет себе новую игрушку. Пока публике есть дело до Алисы, она кидается на новую информацию, собирает слухи, ищет темы для обсуждения и поводы для возмущения в социальных сетях. Но скоро она устанет, ее внимание привлечет новое событие, и она с тем же пылом займется им.
Наши противники прекрасно знают об этом, они затаились и ждут своего часа. Часа, когда чувства остынут, эмоции останутся в стороне, и нужно будет рассматривать только факты. Борьба на почве закона предстояла жестокая. Я был рад, что общественное мнение на стороне Алисы, но сосредоточился на другой, более важной задаче.
К моему величайшему огорчению, Алиса дала согласие на услуги государственного защитника. Почему? Устала или у нее нет средств? Скорее всего, и то и другое. Я попросил Сандрину убедить Алису взять хорошего адвоката. Но Сандрина допустила промах, сказала Алисе, что я готов его оплатить (у меня еще остались кое-какие сбережения), она отказалась наотрез. Тогда я сообразил, что мы можем устроить сбор средств. Фил запустил в интернете краудфандинг, и собранная сумма превзошла все наши ожидания. На этот раз Алиса позволила себя убедить, мэтр Лансон встретился с ней в тюрьме.
Он сообщил мне, что она выглядела очень усталой, но совершенно спокойной.
«Она не была готова к подобному испытанию, ей в голову не приходило, что ее будничная однообразная, лишенная красок жизнь может привести ее в тюрьму. Она мало спит, мало ест, но, как мне показалось, вполне адекватно оценивает события и принимает их со смирением», – сказал он мне.