- Я сказала, развяжи меня!
На этот раз я подбежал и развязал ее. Она вытащила член Джимми с хлюпающим, маслянистым звуком, как засорившийся слив после того, как его прочистили. Она бросила его на пол, рядом с ним.
Она долго смотрела на меня. Я был в ужасе. Обосрался. Я не помню, как я это сделал, но это было... Я знаю, что кто-то другой не пришел и не набил мои боксеры, чувак.
Она взяла свою одежду с полки, где она пролежала несколько недель, и оделась. Кровь все еще струилась по ее ногам, и она вытерла ее небольшим участком простыни, на котором не было крови. Очень маленькой частью простыни. Она была почти вся пропитана кровью. Затем она натянула брюки.
- Что случилось? - прошептал я.
Я посмотрел на свой собственный член. Я вытер почти всю кровь, и когда я посмотрел на него, я понял, почему он раньше болел. Он был покрыт крошечными следами от зубов.
Почему она ждала до сих пор, чтобы сделать это? Почему она не сбежала сразу? И как ей удалось...
Но у меня не было возможности задать ей свои вопросы. Может быть, это было удачей. Не похоже, чтобы она была в настроении отвечать на двадцать вопросов.
- Это было плохо, мальчики. Очень плохо, - oна обула свои кроссовки. - Я еще не решила, что буду делать с этим....
Она переступила через тело Джимми, стараясь избегать растекающихся луж крови.
- Помни, что я сказала. Это еще не конец!
Она улыбнулась и провела грязной рукой по моему лицу.
Затем она ушла. Вот так, просто ушла.
И вот мы здесь. Я, Джоуи, Мукии и Джимми. Мы думали, что Джимми умер, но он все еще корчится. Его пенис все еще был на полу, прямо рядом с его коленом. Вы не можете себе представить, как смешно это выглядит. Мы даже не можем отвести его к врачу. Как, блядь, мы это объясним?
Интересно, что она имела в виду, когда сказала, что это еще не конец.
Интересно, что она имела в виду?
Мне так страшно, что, кажется, я опять обосрался.
Ⓒ Someone’s Sister by Monica J. O'Rourke, 1999
Ⓒ Дмитрий Волков, перевод
Танцы в стране Октября
Он танцевал в городе на разбросанных листьях; оранжевые, красные и желтые цветы прокладывали дорожку вдоль улиц и тротуаров. Головокружительные вихри смятой и высохшей скошенной травы, сладковатый запах сена ласкал воздух, словно нежные поглаживания пальцев.
Дети с ликованием бежали за ним и его красочным мешком с фокусами и конфетами.
- Следуйте за Хэллоуином! - кричали они смеясь, прыгая и радуясь.
Потому что Хэллоуин - это время конфет, костюмов, сюрпризов и фокусов, отсутствие школы и домашних заданий. Хэллоуин - это свобода, Хэллоуин - это молодость.
Человек Хэллоуина превращал разноцветные шарики в пуделей, попугаев и скрюченных гоблинов, а когда дети принимали его творения, их встречали мерзкие ухмылки и протянутые когти, которые тянулись и хватали, крали их приятные мечты и ели их как конфеты.
Он скакал по улице, как ребенок-переросток, его пастельные одежды переливались и блестели под полуденным солнцем, которое нагревало смолу и грело юную кожу.
- Ловите меня, ловите меня, дети! - кричал Человек Хэллоуина, убегая все быстрее и быстрее, слишком быстро, чтобы дети могли за ним угнаться.
Всегда оставаясь вне досягаемости, всегда на таком невыносимом расстоянии.
Дети падали на колени и рыдали, желая поймать Человека Хэллоуина. Того, кто хранил секреты, кто понимал ход вещей, кто жаждал поделиться своими знаниями.
Но он был слишком быстр.
И все же, они побежали за ним, как это всегда делают дети. Веря, что именно они наконец-то поймают его и его уходящую фантазию. Недолговечный праздник, который могут понять только самые маленькие.
И для тех редких немногих, кому посчастливилось наконец поймать Человека Хэллоуина, тех редких самоцветов, отверженных теми, кто не понимает... Хотя и делает вид, что понимает... Именно они будут преследовать Человека Хэллоуина в забвении и за его пределами, следуя по его следам, как лемминги в море.
Ⓒ Dancing into October Country by Monica J. O'Rourke, 2002
Ⓒ Дмитрий Волков, перевод
Кормящий желание(c Джеком Фишером)
В эпоху Рубенса Диана считалась бы богиней.
К сожалению, она жила не в эпоху, когда толстые считались красивыми, а во времена, когда худые были в моде.
Для Дианы худоба была так же далека, как Европа, и не достижима. Складки плоти покрывали каркас, который после того, как черви и личинки однажды попируют на ее трупе, окажется со средней костной структурой. Это означает, что она никогда не будет изящной или миниатюрной, независимо от ее веса. И она никогда не сможет попробовать себя в женском регби.
Но Диана не думала о регби. Ее занимала еда. Хотя у нее не было никакого желания увековечивать миф о том, что все люди, страдающие ожирением, стали такими потому, что зациклены на еде, или что все они ленивые неряхи без самоконтроля.
Диана, будучи прикованной к постели из-за своего довольно тучного тела, мало чем занималась, кроме как смотрела телевизор и ела. Это были две ее константы и два удовольствия.
Диана жила в однокомнатной квартире и проводила свою жизнь, растянувшись на раскладном диване, который уже полдесятка лет не стоял на своем месте. Простыня под ее мокрой и испачканной плотью была грязной от крошек и пятен фекалий, до которых она не могла дотянуться, чтобы стереть. Простыни не менялись уже несколько месяцев.
Задача, конечно, была выполнима, но для ее решения требовалось четыре человека. Они должны были перевернуть ее, пока вытаскивали постельное белье и стелили новую простыню, а затем перекатить на другую сторону матраса на раме, которая кричала от смещения ее плохо сбалансированного веса. Четыре человека, которых нужно было попросить о помощи, а потом как-то не умереть от смущения, когда они придут. Друзья или родственники, которые добродушно кивали и улыбались, но втайне недоумевали - и Диана знала, о чем они думали - как она могла стать такой чертовски огромной толстухой? Да еще в ее возрасте. Такая молодая, столько всего пережила, вся жизнь впереди...
Простыни гнили под ней, квартира гнила вокруг нее. Кучи мусора рождали новые формы жизни, загнивая по несколько дней подряд, пока по четвергам не приходила домработница Кандида. Диана не могла дойти до мусоросжигательной трубы - да что там, просто дойти до туалета, расположенного в десяти футах от нее, было непросто. Чаще всего, ей удавалось дойти только один раз.
На ужин - китайская еда. Разносчики знали этот распорядок. Входная дверь никогда не запиралась - безумие на Манхэттене, но у нее не было выбора. Кроме того, что у нее было такого, что стоило бы украсть? Телевизор, компьютер. Их можно было заменить. Диана происходила из богатой семьи и могла позволить себе заменить пропавшие вещи. Могла позволить себе жизнь без работы. Ее семья, разочарованная размерами Дианы и ее безразличием, отчаянно хотела помочь и отправляла ее к специалисту за специалистом. Или посылали их к ней. Сначала Диана пыталась сесть на диету, потом пробовала более экстремальные процедуры, такие как сшивание желудка - но все закончилось неудачей, а настояния семьи обратиться за профессиональной психической помощью были проигнорированы. Прятаться за своим обхватом стало удобно, и теперь она довольствовалась тем, что жила, как жила.
Завтрак - это быстрый звонок в "Stuyvesant Square Deli". Обед - то же самое. Ужин - что попадется под руку. Жизнь стала еще лучше, когда "McDonald's" начал доставлять еду.
Молодой курьер-азиат с черными волосами дважды постучал из вежливости, прежде чем войти. Он остановился в кухоньке, расположенной рядом с фойе. Диана навострила уши, как шавки Павлова при звуке захлопнувшейся дверцы морозильной камеры.
Она показала ему, чтобы он поставил все на крайний столик.
Он подчинился, положил пакет и достал меню.
- Шестьдесят три шестьдесят.
В "Lucky Dragon" не было скидок, даже для лучших клиентов.
Она протянула ему семьдесят долларов.
- Сдачу оставьте себе.
Он улыбнулся, кивнул и ушел.
Снова одна. Вот тебе и светский час. С годами она убедила себя, что не возражает. Так было проще, легче, чем беспокоиться об отношениях, работе, друзьях. Сейчас, в тридцать четыре года, она считала себя пенсионеркой. На покое от работы, которую она никогда не делала, на покое от жизни, которую она никогда не прожила.
Она открыла пакет с покупками и собрала свой ужин. Кисло-сладкая свинина. Стейк с перцем. Отбивная. Свинина "Му-Шу" с дополнительными блинчиками. Жареные ребрышки и закуска из жареных пельменей. Миндальное печенье. Печенье с предсказаниями. Двухлитровая бутылка "Pepsi". Странная и эклектичная смесь запахов и цветов капала из маленьких белых контейнеров: курица, свинина, перец, сладкий и уксусный, острый и терпкий. Она вытерла слюну с уголков рта.
Она ела, пока ее разум и эмоции оставались в оцепенении, успокаиваясь и развлекаясь с огромным количеством еды. Спустя несколько часов она доела последнюю порцию и погрузилась в почти наркотический ступор.
На следующее утро она снова позвонила в закусочную, чтобы позавтракать. Через полчаса раздался стук в дверь. Только на этот раз разносчик не вошел.
Она ждала растерянная, откинув голову назад на толстой шее, пытаясь заглянуть в дверь.
- Войдите! - крикнула она, раздраженная этим нарушением привычного распорядка. Все что мешало приему пищи, раздражало ее. - Господи!
Она услышала, как открылась дверь, услышала его тяжелое дыхание позади себя. Он смотрел, она была уверена. Пялился. Смотрел долго и внимательно. Пялился... Пялился, впитывая это тошнотворное зрелище, словно усмехаясь над чудаком на представлении. Она была толстой дамой, только толстой - это не совсем то, что нужно. Она была удивительной, колоссальной, огромной женщиной, восьмым чудом света! Зрелище слишком нереальное, чтобы его представить. Поднимитесь друзья и посмотрите на Диану, самую толстую в мире...