- Заходи! - огрызнулась она. - Яйца остывают!
- Я - новенький, - заикался он.
- Я так и поняла.
Она привыкла к пристальным взглядам, даже находясь в своем доме. Привыкла к пристальным взглядам бесконечной череды курьеров, ремонтников, врачей. В ее квартире был "Большой блядский центр взглядов".
- Извиняюсь, - сказал он, его рот был слегка приоткрыт.
По какой-то причине это ее беспокоило. Не то, чтобы раздражало, просто ей было... неловко. Она уставилась на него с той же резкостью, что и он на нее, и поняла, что дискомфорт возник из-за ее влечения к этому молодому человеку. Это был не просто курьер. Это был ее Адонис, с приличными бицепсами, которые только начали расцветать. Вполне, но едва-едва. Она прикинула его возраст - двадцать-двадцать два года. Персиковый пух. Детский жирок там, где когда-то могла появиться очерченная линия челюсти. Глаза, цвета мокко, насыщенные, теплые и маслянистые. Арийский принц. Возможно, его зовут Фриц или Хельмут.
Это смущало ее. Ужаснуло ее. Впервые за многие годы она пожалела, что не прикрыла свое тело.
Он протянул ей счет.
- Тридцать восемь и...
- Я знаю, - oна протянула ему полтинник. - Сдачу оставь себе.
Он уставился на деньги, а затем засунул их в карман.
- Спасибо, - тихо сказал он глядя ей в глаза.
Она кивнула, чувствуя как жар разливается по щекам.
- Mожешь идти.
- Можно я... можно я останусь на несколько минут?
Он застал ее врасплох. Чего он мог хотеть, если не пялиться на нее, придумывать ужасные и жестокие имена, рассказывать своим друзьям о нечеловечески гротескном сгустке, расположившемся на востоке Двенадцатой улицы?
Это было настолько неожиданно, что она не знала, как реагировать.
- Я причинил вам неудобства, - сказал он, закрыв глаза и наморщил лоб. - Простите. Я просто подумал, что вам может понравиться компания, хотя бы на несколько минут. Мне все равно рано возвращаться.
Он неуверенно передвинулся на своих ногах.
- Они рассказали мне о вас. Как вы... живете одна. Как бы застряли в своей постели... - oн побледнел, полагая, что сказал ей что-то ужасно обидное. Ей было все равно. - Я просто подумал, что вам может быть одиноко.
Ее глаза увлажнились, и она отвела взгляд. Ей казалось, что она забыла как плакать. Прошло столько лет. Даже, когда ее отец умер три года назад и она была слишком большой, чтобы покинуть свою квартиру, чтобы присутствовать на его похоронах, даже тогда она не плакала.
- Кстати, я - Джастин. Я бы хотел доставлять вам еду, если вы не против. Буду вашим курьером.
Она позволила ему остаться. И не сказала ни слова.
Обед состоял из чизбургеров с беконом и картофелем фри, курицы барбекю, картофельного салата, капустного салата и миски томатного супа. Еще один двухлитровый "Pepsi". Кварта "Haagen Dazs" - ванильный швейцарский миндаль с горячей помадкой.
То, что он сидел с ней, не подавило ее аппетита. Стыд, который она испытывала раньше, теперь был заглушен голодом.
Скрестив ноги, положив руки на лодыжки, Джастин наблюдал за ней, ничего не говоря. Он сидел с ней, пока она ела, составлял ей компанию, притворяясь отстраненным в своем восхищении ее удивительным искусством, ее отточенным ремеслом самоудовлетворения. Ее забавляло - возможно забавляло - его пристальное внимание и его попытка быть невозмутимым.
Прошло несколько недель, и Джастин стал навещать Диану даже в свободное от работы время. Он приносил ей торты, печенье и итальянскую выпечку из пекарни на Второй авеню. Он приносил ей тайскую еду, греческую кухню и вьетнамскую еду на вынос.
Однажды вечером он прокрался в ее квартиру и подкрался к ней сзади. Она знала, что он там, привыкла к его шагам и легкому, свежему запаху его мыла. Ночь казалась намного ярче, чем когда-либо, пахло свежестью и даже дни приобретали более четкие грани когда он был рядом.
Это было счастье, решила она. Это был экстаз.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказал он, его голос был хриплым и густым, как будто он плакал.
Она попыталась разглядеть его, но он стоял позади нее, а она не могла маневрировать. Он держал ее за плечи и не позволял ей повернуться.
На этом счастье закончилось, - решила она.
- Ты меня пугаешь.
- Я не хочу, чтобы ты видела меня таким, - сказал он.
- Каким?
- Я должен тебе кое-что сказать, - oн сел на край кровати и размазал слезы по лицу тыльной стороной ладони. - Мне нужно тебе кое-что сказать, но я боюсь, что ты рассердишься.
Так вот оно что. Неизбежное, ужасное откровение. Теперь начнутся издевательства и пытки, та часть, где Джастин расскажет, что все это было ужасной шуткой, дерзостью его друзей, чем-то... чем-то невообразимым.
Он прошептал и она попросила его повторить.
- Я сказал, что влюблен в тебя. С первого дня нашей встречи. Я знал...
- Убирайся к черту! Гнилой ублюдок! - oна всхлипнула и швырнула в него пустой контейнер из-под Чау-минь.
- Пожалуйста, послушай. Пожалуйста!
- Как ты можешь..? - плакала она. - Как ты можешь быть таким злым?
Затем он оказался в нескольких дюймах от нее, толкнул ее назад, прижался к ней грудью. Его руки лежали на ее плечах, впиваясь в плоть. Он выгнул шею и прижался губами к ее губам, грубым и сладким. Затем они смягчились, и он поцеловал ее нежно, его язык проникал в ее рот. Он покусывал ее полные губы.
- Я не понимаю... - прошептала она, отстраняясь и переводя дыхание.
- Я люблю тебя с первого дня, когда я вошел в дом. Я слышал о тебе, но мне нужно было увидеть тебя своими глазами. Чтобы узнать, настоящая ли ты. И ты великолепна!
Она отстранилась от него, даже не осознавая, что сделала это.
- Что?
- Меня привлекают крупные женщины.
- Какого черта?
Он погладил ее каштановые волосы, длиной до плеч, и отодвинул их от лица. Вытащил пряди из складок подбородка. Наклонился и пососал мочки ее ушей, руки блуждали от волос к лицу, пока, наконец, не перешли к более горячим, плотным участкам ее тела.
- Просто я такой. Это мой фетиш. А у тебя нет никаких фетишей?
Он снова поцеловал ее, более рьяно, чем прежде, его дыхание стало более горячим и быстрым. Его руки скользнули между пуговицами ее домашнего халата и стали массировать ее мясистый живот, поглаживая и потирая, перебирая бугорки и складочки ее торса. Его рука достигла ее мясистой груди, и он провел ладонью по соску.
Он сел, придвинулся ближе.
- Всё хорошо? - спросил он тихо, но не дождался ответа.
Распахнул ее платье. Его язык обвел ареолу и щелкнул по соску, покусывая и облизывая его.
Диана разрывалась между болезненным смущением и полным возбуждением, и остановилась на сочетании того и другого. Она схватила его за голову и провела пальцами по его волосам.
Его руки массировали все ее тело, блуждал по буграм жирной плоти, по творожной коже, по холмам и долинам, пока не достиг ее лобка. Она откинулась назад поддерживая себя. Он раздвинул ее ноги и нашел ее клитор, дразня его большим пальцем. Он опустил голову между ее ног, и она почувствовала его горячее дыхание... а затем его язык, ласкающий ее клитор. Посасывая его, он играл пальцами в её "киске". Он вводил и выводил их, проникая глубже, быстрее. Его язык работал над ее клитором, пока он трахал ее пальцами, и невероятное тепло распространялось по всему ее телу. Ее "киску" покалывало, она была толстой и мясистой, и ее мышцы напряглись, ожидая мощной разрядки. Она вцепилась в простыни, ее тело кричало об освобождении, содрогаясь от экстаза.
Какая-то ее часть не могла принять это... Hе до конца. Это жестокая шутка. Она ждала неизбежного унижения. Но оно не наступало. Он по-прежнему играл с ее массивным телом, казалось наслаждаясь собой, не выказывая отвращения, как бы странно это ни казалось Диане.
Он снял с себя брюки и трусы и бросил их на пол. На головке блестела слизь, и он поглаживал себя. Он наклонился вперед, и она взяла его в рот, пробуя соленые капельки слизи, дразня кончик его члена языком. Она вобрала его полностью, чувствуя, как он пульсирует в ее горле. Его член выскользнул из ее рта, и она провела языком по стволу, обрабатывая его рукой, нежно обхватывая его яйца. Погладив головку, она втянула ее обратно в горло, покачиваясь вверх-вниз.
Он вытащил его изо рта и забрался между ее ног, прижался к ее животу. Пробирался сквозь слои плоти, пока не нашел ее пизду и не вошел в нее. Лег на нее сверху, как альпинист на пути к вершине. Вдавил в нее свои угловатые бедра.
Она почувствовала его член внутри себя, но затем он вытащил его, массируя кончиком ее пульсирующий клитор. Она попыталась схватить его за член, но не смогла дотянуться до живота. Он снова вошел в нее и, наклонившись, стал сосать ее грудь, как кормящийся ребенок, пока доводил ее до оргазма, ожидая, когда она кончит.
Диана могла вспомнить, когда она трахалась в последний раз - двадцать лет назад, когда ей было четырнадцать. Она не хотела вспоминать... ее единственный опыт до сих пор. Тогда это была травма, смесь чистого стыда и изысканных желаний, которые были слишком сильны для нее в столь юном возрасте. Это положило начало ее спускa к еде и забвению.
Но теперь... теперь, когда ее довел до оргазма мужчина, которого она любила... это был новый опыт, слияние чувств и эмоций, с которыми она не была готова справиться. Чувство глубочайшего удовлетворения, экстаз такой глубокий, что заставил ее содрогнуться, заставил ее плоть затрепетать, и она кончила снова. Ее тело взорвалось, ее "киска" горела, пока она не разжалась, каждый мускул истощился, болел, каждое нервное окончание шипело и стреляло искрами.
Он скатился с нее, обессиленный и блестящий, его тонкая грудь быстро вздымалась и опадала. Он спустился с ее тела и лег рядом с ней.
Диана откинулась назад, вдохнула, почувствовала, как ее легкие впервые за много лет втягивают полный, здоровый воздух. Она рассмеялась - по-настоящему рассмеялась, а затем глубоко и проникновенно заплакала, как скорбящий на похоронах.