Они плакали и качали головами, но ни один из них не сбежал. Я не знаю, может быть, они посчитали, что я смогу их поймать, но мне так не кажется. Я думаю, что они у меня очень хорошо выдрессированы, и не осмелятся выкинуть такую херню. Хотя я знаю, как много детей убегает в наши дни.
Бертон был сыт бананами, так что он не голодал, как мы с Принцессой, но даже фрукты заканчивались. Этот парень будет есть грязь, если я позволю ему. Поэтому, он не прислушивался к голосу разума, голод еще не овладел им.
Бертон сопротивлялся, хотя ни разу не попытался бежать, даже когда выскользнул из моих рук и приземлился на землю. Он просто лежал на боку и рыдал, как девчонка. И даже когда я связал ему руки, чтобы не дрался, он так и не попытался убежать. Часть меня хотела бы, чтобы он это сделал. По крайней мере, это означало бы, что у парня есть яйца. Тогда, может быть, однажды, когда какая-нибудь сука попытается заманить его в ловушку брака, он будет достаточно силен, чтобы избежать ее.
Жаль, что не было способа вырубить его - удар дубинкой по голове не помог, только оставил ужасные вмятины. Было непросто, одновременно пилить и пилить эту конечность и пытаться удержать его неподвижно, не обращая внимания на крики. Наконец он потерял сознание, и это немного облегчило задачу. Даже Принцесса пыталась заставить меня остановиться. Сначала мольбы и крики, потом плач, потом удары палкой по спине. Удар наотмашь по лицу заставил ее наконец оставить меня в покое.
Я отнял его ногу ниже колена.
Так много крови. Проклятое лезвие ножа тупилось, пока я пересекал большеберцовую кость, заставляя меня останавливаться и точить его о камень столько раз, что я со счета сбился. Кусочки жилистой плоти свисали ниже его колена после того, как я отнял остальную часть ноги. Отвратительно. Я завязал колено как можно туже, используя пояс как жгут. Если бы мы могли развести костер, я бы его прижег. Все это было чрезвычайно утомительно.
Много еды на его голене. Никакой мускулатуры; ни сухожилий, ни мышц. Обычное сочное сало.
Дети отказывались его есть, поэтому я забрал немного оставшихся кокосов и бананов, пока они не сдались. Я даже привел им в пример группу Доннера[17], сказал им, что люди делают такие вещи, чтобы выжить. Принцессу вырвало после того, как я сунул ей в рот кусок мяса. Похоже, нелегко это - есть его в сыром виде. Но я справился, так почему же они не могут? Но когда они решили, что достаточно проголодались, было уже слишком поздно. Большую часть съел я, а остальное испортили мухи. Тупые дети так ничего и не получили, за исключением одного куска, который организм Принцессы отказался удержать. Я имею в виду, белка. Конечно, они знают, что не могут жить без белка. Вы можете жить без многих вещей, даже фруктов и овощей, но вам нужно мясо.
Итак, они вернулись к бананам и кокосам. Принцесса нашла длинную палку и дала ее брату, чтобы тот использовал ее как костыль. Ему не потребовалось много времени, чтобы освоиться. Удивительно. Я не думал, что он способен делать что-нибудь еще, кроме как перевернуть страницу.
Их мать планировала эту поездку, а потом погибла, свалившись за борт. Ее жирная задница упала в Атлантику как раз в тот момент, когда я потянулся к ее глупому горлу. Не то чтобы я действительно убил бы ее. Я просто пытался напугать ее, заставить заткнуться. Она только и делала, что кричала на меня. И всегда с придирками. Вряд ли я скучал по ней, но иметь ее рядом было бы намного лучше, чем слушать этих детей весь день, заботиться о них, кормить их, следить, чтобы они вытирали свои задницы. Я стал чертовски заботливым Папашей.
Вчера они хотели пойти поплавать. Ну так идите, говорю я им. Только смотри, не закрови в воде, сказал я Бертону. Вы знаете - акулы. Тогда они решили не купаться. Скажи, что нам делать, спросила Принцесса. Бертон ничего не сказал - он перестал разговаривать со мной. Слава Богу! Он говорит как девчонка, со своим визгливым нытьем. Лучше ему держать рот на замке.
Потом они играют в салочки. Бертон ковыляет с палкой размером с чертов ствол дерева. Двигается чертовски хорошо для ребенка с одной ногой.
Поэтому я начал задаваться вопросом, сможет ли он передвигаться без ног. Я имею в виду, нам действительно нужно есть. Бертон, казалось, выздоравливал довольно хорошо. Ноги Принцессы похожи на соленую соломку, хотя я думаю, что в крайнем случае мы могли бы и их съесть. Но я хотел вторую ногу Бертона. Я решил, что как только нас спасут, я куплю ему новый комплект ног. Он будет в порядке.
- Разве вы не голодны? - спросил я их вчера вечером, после того как осмотрел его ногу.
Видимо, они что-то заподозрили, потому что промолчали.
- Вас еще не тошнит от кокосов? Разве вы не хотите чего-то большего?
- Нет, папа, - сказала Принцесса. - Я люблю кокосы.
- У нас почти закончились кокосы, - резко сказал я. - Что мы потом будем есть?
Я думал о том, какие они идиоты, как они похожи на свою мать.
Вы не можете позволить детям решать такие вещи, потому что они всегда принимают неправильные решения. Оставь его в покое, вечно кудахтала Барбара. Пусть читает. Он изменится. Пыталась убедить меня в том, что парень станет Джо ёбаным Нэйметом[18], если только я позволю ему читать его чертовы книги. Но этого не случилось. Все, что она сделала, это превратила его в слюнтяя, а не в квотербека[19].
А Принцесса, которая никак не могла решиться спасти свою жизнь. Одна неделя чирлидинг, следующая скрипка, потом балет, фехтование и карате. Похоже, что именно эта девушка интересуется спортом. Проблема была в том, что она никогда ни на чем долго не задерживалась, а весь инвентарь, специальная обувь и одежда стоили целое состояние. Поэтому я прекратил все это. Сказал ей, что на следующем увлечении, которое она выберет, она должна будет остановиться. Так чтó, блять, она выбирает? Африканский танец. Господи Иисусе. К тому времени, когда я понял это, было уже слишком поздно, чтобы остановить ее, не выставив меня расистом в ее школе. Нельзя, чтобы люди так думали. Если моя идиотка дочь хочет заняться танцами джигабу, то у меня нет другого выбора, кроме как позволить ей. Не хочу, чтобы люди думали обо мне плохо.
- Завтра мы поедим, - пробормотал я, ложась отдыхать. Я думал, они уже спят.
Так что представьте себе мое удивление этим утром.
Я открываю глаза, а моя голова пульсирует, как будто я выпил литр Куэрво[20]. Бертон стоит надо мной, глядя вниз, и кажется, что за ночь парень вырос до шести футов. На палке, на которую он опирается, кровь. Я могу только представить, почему у меня так чертовски болит голова. Этот маленький ублюдок, должно быть, ударил меня во сне.
Он смотрит еще несколько секунд, наблюдая, как я борюсь с веревками. Похоже он решил, что я никуда не денусь, потому что уходит. Мне больно шевелить головой, но я справляюсь. У меня сильная воля. Поэтому я смотрю на то, что он делает. Вернулся к трению палочек друг о друга, на этот раз усердно работает. Я вижу кровь на его руках и не знаю, моя это или его. Если он работал с этими палочками в течение длительного времени, его руки, вероятно, похожи на гамбургер.
В отличие от его предыдущих бездарных попыток, на этот раз появился дым.
Должен признаться, я не паниковал. Не сразу. Может быть, это была моя одурманенная голова, делающая мои мысли неясными. Я даже не обращал внимания на то, что они связали меня. Может быть, часть меня думала, что это была шутка. Я не знаю.
Но ни один из них не сказал ни слова, даже друг другу.
И Бертон добывает огонь.
Принцесса ликует.
Они оба уставились на меня.
Я смотрю чуть дальше и вижу, что они сделали что-то вроде вертела между двумя деревьями.
И я начинаю паниковать.
Будучи молодым скаутом, Бертон выиграл несколько значков. Завязывание узлов. Разжигание костра. Зная Бертона, наверняка грёбаное шитье. Но меня беспокоят два других значка.
- Вчера вечером я видел лодку, - говорю я. - Только у нас не было сигнального костра, поэтому они не могли нас увидеть. Но Бертон, ты сделал это! Теперь мы можем быть спасены.
Они не обращают внимания. Бертон раздувает огонь, а Принцесса собирает хворост.
- Очень смешно, ребята! Ладно, шутка окончена. Развяжите меня.
Они будут слушать. Они должны слушать, потому что так поступают дети. Так поступают мои дети.
- Развяжите меня, черт возьми!
Они продолжают игнорировать меня. Бертон переносит огонь на кучу хвороста под их импровизированным вертелом.
Где же я ошибся? Я воспитывал их не для этого. Я воспитывал их, чтобы они повиновались мне. Они ничем не лучше детей из малообеспеченных семей, бегающих по улицам и не слушающихся своих родителей.
- Ладно, послушайте меня, - умоляю я. - Я не буду больше отнимать конечности. Мы будем есть кокосы и найдем способ ловить рыбу. Вот увидите. Мы разберемся с этим!
- Прости, папочка, - говорит Принцесса, когда они начинают тащить меня к огню. - Мы уже проголодались.
Когда мы покинем этот остров, клянусь Господом, я отдам их на усыновление.
Ⓒ Nurturing Type by Monica J. O'Rourke, 2008
Ⓒ Игорь Шестак, перевод, 2020
Клетка
Tы просыпаешься от звука биения собственного сердца и понимаешь, что те крохи сна, которые тебе удалось поймать, мимолетны. Tебе нужно бодрствовать и сосредоточиться. Один неосторожный шаг может означать для тебя конец. Скольких других утащили, чтобы они никогда не вернулись? Клетка, в которой ты оказался, забита телами, возможно десятью или двенадцатью сразу, но это редкость для одной клетки.
Стук не прекращается, и ты понимаешь, что тебя разбудило не сердцебиение, а другой заключенный, разбивающий что-то о стену. Его крики все еще слышны, но именно этот стук, этот непрекращающийся стук, пробудил тебя от легкой имитации сна.