Та зима оказалась особенно суровой, температура опускалась ниже минус 25 градусов. В помещении, которое мы сняли, топили плохо, и порой мы сильно мерзли. Студенты по этому поводу особенно не переживали – видимо, неполадки в системе отопления были для них обычным делом. Когда я сказал Мише, что, если бы такое произошло в Израиле или США, участники подняли бы страшную бучу, он предложил очень интересное объяснение: студенты так ценят возможность принять участие в нашем мероприятии, что холод их особо не смущает.
Мой русский не слишком хорош – да и это, пожалуй, некоторое преувеличение. Многие студенты и сотрудники из России знают английский, а теперь некоторые даже выучили иврит. Но порой не обойтись без помощи переводчика. На семинаре мне представили 17-летнюю переводчицу и новую участницу программы «Гилеля», которая великолепно владела английским. Эта девушка, Анна (Аня) Пуринсон, со временем стала лицом «Гилеля»: ее скромные манеры, впечатляющие познания в иудаике, организационные таланты и страсть ко всему еврейскому позволили ей стать руководительницей нескольких разных направлений в петербургском «Гилеле». В 2000 году Анна была назначена заместителем директора петербургского отделения, а когда в 2002 году она окончила Санкт-Петербургский государственный медицинский университет, мы заговорили с ней о профессиональной карьере в «Гилеле». В августе 2003 года Аня временно оставила медицинскую карьеру и стала директором всех центров «Гилеля» в России.
По ходу того семинара нашему врачу не приходилось скучать – пришлось посылать машину в город за дополнительными лекарствами для заболевших. Я за долгие годы научился уважать российских врачей: те, с которыми мне довелось иметь дело, оказались чуткими, заботливыми и компетентными. Меня особенно поражала их способность к импровизации в отсутствие надлежащего оборудования и медикаментов. Чуть ли не каждый раз, когда я приезжал в Россию зимой, у меня начинало болеть ухо. Лишь на третий раз я подметил эту закономерность и стал заранее покупать в Израиле капли. У местных врачей, которые лечили меня в первые годы, не было никаких отоскопов, они просто заглядывали мне в уши. А потом изобретали лекарства, в том числе смоченную маслом вату, которую вставляли мне в ухо, и прочие экзотические средства вроде горячего полотенца – на Западе это попало бы в разряд «бабушкиных народных средств». К чести врачей надо сказать, что через несколько дней ухо у меня переставало болеть.
Долгие годы я на всякий случай приезжал в бывший СССР с собственным запасом антибиотиков и шприцов – вдруг понадобится сделать мне укол. В России все еще пользовались многоразовыми шприцами. Кроме того, «Джойнт» покупал мне особую туристическую медицинскую страховку «S.O.S.», которая покрывала, в частности, эвакуацию по воздуху в экстренном случае. Вот уж чего совсем не хотелось, так это попадать в местную больницу.
Путешествовать по постсоветской территории, проводя по неделе и даже дольше в отдаленных местах, было довольно сложно. В ранний период нашей работы в бывшем СССР купить на месте еду было почти невозможно. Я брал с собой консервы – тунец, сардины, мана-хаму (израильский суп быстрого приготовления, он довольно вкусный, если добавить кипятка), сухарики, орехи и сухофрукты. В бывшем СССР не продавали минеральную воду, приходилось и ее везти с собой, а она сильно утяжеляла чемоданы. Было множество проблем со связью. Тяжело было находиться вдали от семьи и чувствовать себя полностью оторванным от родных, поэтому я очень ценил, что на каждой остановке мне давали возможность воспользоваться телефонами в офисах «Джойнта». Сейчас, в эпоху мобильных телефонов, эта проблема далеко не так остра: поддерживать контакт можно практически откуда угодно.
На третий день зимнего семинара я уехал в город, чтобы встретиться с лидерами общины и директорами еврейских организаций. Я надеялся заинтересовать их программой «Гилеля» и заручиться поддержкой для ее развития. Самая важная и исторически значимая встреча произошла в хеседе «Авраам» с его директором Леонидом Колтиным. Леонид устроил мне обстоятельную экскурсию по хеседу, объяснил, какие они осуществляют замечательные программы помощи пожилым и больным евреям. Об уходе за пожилыми людьми я кое-что знал. В 1970-е и 1980-е годы в Лос-Анджелесе мой отец руководил несколькими больницами для выздоравливающих и центрами для пожилых. Программа, действовавшая в Петербурге, была куда масштабнее всего, что я видел на Западе. Помимо замечательной медицинской службы, в центре имелись портной, сапожник, прачечная. Кухня, столовая и гостиная очень впечатляли. Расспросив подробнее, я узнал, что по вечерам центр закрыт, и тут у меня родилась идея: а нельзя ли студентам из «Гилеля» пользоваться столовой и гостиной для вечерних мероприятий? Леонид тут же дал свое согласие. В тот же вечер я вернулся за город и поделился радостной новостью с Мишей: по вечерам «Гилелю» будут предоставлены помещения хеседа «Авраам». Миша тоже очень обрадовался, а через два месяца у «Гилеля» появилась еще и комнатка в центре, используемая под офис. Так зародилось легендарное сотрудничество «Гилеля» и хеседа – благотворительной организации, действующей в бывшем СССР под эгидой «Джойнта»; сотрудничество это вышло за пределы Петербурга и послужило на благо как пожилым, так и молодым евреям по всему бывшему СССР.
Еврейские дела
На протяжении многих лет по ходу проведения семинара я днем в субботу примерно в течение часа выступал перед его участниками. Тема всегда была одна и та же – надеюсь, что она не теряла свежести. Я ее называл «Дальнейший путь». В том году на семинаре в Петербурге я поприветствовал новых членов международной семьи «Гилеля» и заговорил о том, что они должны быть примером для остальных. Поскольку я люблю рассказывать истории, я поведал участникам такую притчу: в местечко впервые прибыл поезд, и хасиды решили показать своему ребе это достижение прогресса. Ребе подошел к станции и увидел длинную шеренгу черных холодных мрачных вагонов, прикрепленных друг к другу. Впереди стоял паровоз и изрыгал пламя. Дым поднимался в небо. Внезапно черные облака дыма с оглушительным ревом устремились ввысь, паровоз тронулся, а вслед за ним и цепочка вагонов. «Ребе, ребе, как вам это восхитительное зрелище?» – стали расспрашивать его хасиды. Ребе ответил: «Видите, одна горячая, горячая штуковина в состоянии тянуть за собой столько холодных!» Притча проста, но содержит важную мораль, и студенты потом принялись ее обсуждать. Я попытался втолковать им, что особенно сейчас и в бывшем СССР один яркий лидер в состоянии оказать влияние на множество людей. Один человек, горящий любовью к еврейской жизни и еврейскому народу, может потянуть за собой множество других, холодных и оторванных от общины. Будущее еврейской общины в их руках!
Кроме того, я зачитал студентам девиз «Гилеля»: «Наращивать число евреев, которые будут заниматься еврейскими делами с другими евреями». Когда я закончил выступление, студенты воодушевленно аплодировали стоя. Через несколько дней некоторые из сотрудников попросили разрешения поговорить со мной наедине. Они объяснили, откуда взялась эта овация. Похоже, многие студенты восприняли девиз «Гилеля» буквально и решили, что это призыв в ту самую ночь заняться друг с другом известным делом – в постели. Ой-вей!
6. Период становления
Проект «Песах»
Пасха имеет особое значение для советских евреев. Темы рабства и освобождения, семьи и общины звучат с особой силой во времена потрясений и гонений. Если в советскую эпоху они что и знали об иудаизме, так это то, что на Песах евреям полагается есть мацу. При этом вряд ли им было известно, что в течение всего праздника запрещено есть квасной хлеб; не ведали они и о других обрядах, связанных с празднованием Песаха, а вот про мацу знали. Разумеется, большинству советских евреев маца была недоступна, хотя порой власти и разрешали синагогам ее печь.
Когда с приходом к власти Горбачева в конце 1980-х годов произошла определенная либерализация, советские евреи получили свободный доступ к маце. В городах с большим еврейским населением открылись, с санкции властей, новые пекарни. Помимо этого, мацу тоннами завозили из других стран в качестве даров от евреев свободного мира.
После краха коммунистической системы евреи всех стран объединили свои усилия, чтобы поддерживать и наставлять недавно вышедших из рабства евреев Советского Союза. Влиятельные организации, которые в советский период оказывали поддержку советским евреям подпольно, такие как Американский еврейский распределительный комитет («Джойнт»), Еврейское агентство для Израиля («Сохнут») и израильское правительство, действовавшее через «Натив», открыли свои представительства в больших и малых городах по всему бывшему СССР. К ним присоединились благотворительные организации – они присылали в бывший СССР своих сотрудников и гуманитарную помощь, реагируя на насущные социальные, образовательные и религиозные потребности советских евреев.
Тысячи евреев узнали о еврейских праздниках, которые большинству из них были неизвестны в советский период: им не терпелось потрогать, попробовать, воссоединиться со своим давно утраченным и поруганным наследием. Из Израиля и с Запада приехали раввины, студенты иешив и другие знающие люди – они проводили праздничные обряды. Праздники, которые принято справлять в кругу семьи, такие как Шаббат, Ханука и Песах, разумеется, были большинству евреев неведомы; соответственно, первоначально (да так оно и осталось) для большинства евреев из бывшего СССР они приняли форму празднеств общинных. Заезжие просветители и религиозные лидеры из-за границы собирали евреев в ресторанах, банкетных залах и досуговых центрах, и там они отмечали праздники. По ходу этих общинных программ упор делался на старое/новое еврейское культурное наследие; в них входили песни, танцы и театральные постановки, раскрывающие библейские и праздничные темы. Приезжие лекторы, как правило, рассказывали собравшимся через переводчика о смысле данного праздника, потом с кратким приветствием и благословением выступали местные знаменитости. Такая модель празднования до сих пор в ходу во многих общинах бывшего СССР.