на 90 % точнее, чем те, которые им удалось завершить и которыми они были удовлетворены. Неразрешенная же задача сохранялась в памяти гораздо ярче. Таким образом, сам акт завершения чего-то постепенно исчезал из памяти, забывался. Открытие было настолько значительным и повторяемым (оно было подтверждено последующими исследованиями), что его стали называть «эффектом Зейгарник».
Это имеет значение и в наших ссорах. Когда есть незаконченные дела друг с другом – не решили болезненный вопрос; есть чувства, которые не смогли выразить; сказаны обидные слова и это не исправили, – мы сохраняем яркие воспоминания об этом. Ссора настолько детальна и остра в памяти, будто произошла вчера. Кроме того, конфликты, которые сохраняются в долговременной памяти, часто содержат травмирующие инциденты, а травматическая память очень сильна. Если вернетесь к этим воспоминаниям, различные сенсорные аспекты момента активизируются заново. Вы вновь погрузитесь в это состояние, как путешественник во времени, и тело среагирует соответствующим образом: в крови запускаются кортизол и адреналин, и вы начинаете эмоционально затапливаться.
Эффект Зейгарник показывает: до тех пор, пока полностью не обработаете что-то, особенно эмоционально, все останется в вашей памяти. И вот в чем острый момент – со временем память начинает искажаться. Современная нейробиология обнаружила, что воспоминания, даже те, которые остаются яркими и кажутся реальными и расстраивающими, – не стабильны. Каждый раз, когда мы к ним возвращаемся, они меняются. Как бы редактируются. То, как мы запоминаем происходящее, становится все более и более искаженным даже для нас самих. То есть чем больше мы переживаем и размышляем, тем больше могут видоизменяться воспоминания о конкретном событии. Мы испытали определенные чувства, и теперь память о событиях и сказанных словах все больше и больше совпадает с этим чувством. В итоге у нас есть одна ссора – событие, в котором участвовали оба, есть общий опыт, но есть и два совершенно разных воспоминания.
В процессе конфликта крайне вероятно, что у первого партнера будет одно восприятие событий, а у второго другое. «Я воспринимаю твой тон как пренебрежительный и нетерпеливый. Моя версия событий такова: ты от меня отмахнулся и тебе не интересная моя жизнь. Между тем твоя реальность такова, что ты находишься в стрессе, мысленно поглощен(-а) проблемой на работе, и внезапно я злюсь и срываюсь на тебя, действуя совершенно иррационально». Обе реальности верны. Обе действительно произошли! Это то, что каждый пережил.
Нет безупречного восприятия ситуации, нет «камеры Бога», смотрящей вниз и записывающей то, что «на самом деле» произошло, с помощью которой вы потом можете проверить, кто прав, а кто нет. Есть обычное восприятие – как вы воспринимаете ситуацию, и то, как воспринимает ее ваш партнер, плюс податливая, изменяющаяся человеческая память. Когда дело доходит до «фактов» – их НЕТ. Есть лишь то, что проживает КАЖДЫЙ ИЗ НАС.
А когда дело доходит до обработки информации мозгом, все выглядит так, будто в памяти не существует времени. Переживания могут быть такими же свежими, как если бы только что произошли. И поэтому они нас так же сильно расстраивают, особенно это касается того, что кажется незавершенным или неразрешенным. И чем дольше вспоминаем и размышляем об этих событиях, вытаскивая их из долговременной памяти и переживая заново, тем более предвзятыми и искаженными они могут стать.
Поэтому, если не проработаете эти ситуации с партнером, особенно эмоционально, они не исчезнут и продолжат кровоточить. Вы запомните слова, чувства, адреналин, прокачивающийся по телу. Вы будете чрезмерно концентрироваться на мельчайших деталях, на каждой критической или несправедливой фразе, произнесенной партнером, на каждом презрительном закате глаз. Вы будете помнить все в деталях, как тот официант с не переданным шеф-повару заказом. Вот эти острые, сильные негативные воспоминания – не то, за что нужно держаться. Они вредны для разума, сердца, тела, отношений, будущего. Неприятная ссора, которую вы не проработали, подобна камешку в обуви: вы сможете продолжать идти с ним, лишь хромая и испытывая боль. Надо остановиться, сесть и вынуть его.
Когда в ваших отношениях есть непроработанный прискорбный инцидент – недавний или случившийся очень давно, – могут проявляться определенные симптомы. Возможно, вам с партнером нужно сесть и что-то проработать, если:
• Разговоры об этом приводят к еще большему конфликту. Подобно Молли и Сэму, вы снова оказываетесь в горячем, обостряющемся конфликте, когда пытаетесь его разрешить, – будто попадаете, проваливаетесь в длительное переживание сильных негативных эмоциональных состояний, откуда не видно выхода.
• Вы ссоритесь из-за ссоры. Кажется, что вы не можете перестать обсуждать это вновь и вновь, спорить, кто что и как сказал, кто был виноват в прошлый раз, чья версия событий верна. Это становится зацикленным шаблоном. Ссоры из-за старой ссоры приводят к новым ссорам из-за все той же старой ссоры. В итоге формируется целая цепочка конфликтов.
• Вы полностью избегаете этой темы, в целом меньше разговариваете и общаетесь. Разговор в прошлый раз прошел настолько неудачно, что вы не хотите предпринимать новую попытку обсуждения и прояснения. Вы держите чувства при себе и, вероятно, начинаете чувствовать себя эмоционально отстраненным или дистанцированным от партнера. Зачастую сексуальная жизнь также идет на убыль.
• Вы больше ссоритесь из-за (казалось бы) несвязанных вещей. Разногласия по другим вопросам могут обостриться сильнее. Вы становитесь жестче друг с другом, поскольку сдерживаемая обида вырывается наружу. Это может выглядеть так:
• Сильная эмоциональная реакция из ниоткуда. Например, вы говорите партнеру: «Можешь сходить в магазин и купить молока?» А он вдруг отвечает: «Я ничего для тебя делать не буду! Ты поступила со мной ужасно!» Ого… Подобные нестандартные или эмоционально преувеличенные реакции на вещи, которые в данный момент кажутся совершенно безобидными, частые признаки внутреннего потока горящей лавы, бурлящего под поверхностью кажущегося внешнего спокойствия. Возникает она в результате прошлого прискорбного инцидента, который не был проработан.
Все это реакции на ссору, которая все еще причиняет боль. Они совершенно нормальны и человечны, однако ничему не помогают. Что делать вместо этого? Проработать прискорбный инцидент. По сути, это означает возможность говорить о произошедшем, не погружаясь вновь в сам конфликт. И для этого нужно сформировать определенный навык с определенными последовательными шагами.
Как и официантам из ресторана в исследовании Блюмы Зейгарник, нужно поставить на стол тарелку с едой, чтобы закрыть заказ и двинуться дальше, иначе будете ходить, неся в себе обиду, чувство гнева, предательства, замешательства и много чего еще.
Схема успешного завершения ссоры возникла в результате одного из наших собственных сражений. (Какие бы ошибки мы ни совершали в любви и конфликтах, мы склонны заниматься лабораторными исследованиями даже в эти моменты, в надежде разработать методы интервенций для других – и у нас получилось!) Вот как все происходило: однажды утром, когда мы готовились к работе, Джули рассказала Джону о плохом сне, который приснился ей накануне вечером. В нем Джон предал ее – изменил. Ее действительно потряс и расстроил этот сон, и она рассказывала об ужасных вещах, которые «Джон из сна» сделал с ней. Она рассказывала все это, пока включала воду в душе.
Слушая это, Джон разозлился. «Я не тот человек, – отрезал он. – Что я когда-либо такого делал в наших отношениях, чтобы тебе это приснилось? Я не такой!» И добавил несколько критических слов о том, что она всегда обвиняет его в чем-то, что он никогда ничего не делает правильно, по ее мнению. «Зачем ты вообще мне это рассказала?» – И выбежал из ванной.
Джули расплакалась. Его слова говорили о том, что она плохой человек, что зря подняла этот вопрос. А ведь это было именно то, что ей приснилось: он восстал против нее. Она выключила воду, накинула полотенце и побежала за ним.
– Ты сейчас подтверждаешь, что мой сон реален! – воскликнула она.
Немного позже, когда мы оба успокоились (и высохли, говоря о Джули), мы сели и поговорили об этом.
– Разве ты не понимаешь? – сказала Джули. – Я пыталась сказать тебе, что во сне ты всего лишь дублер моей мамы, которая всегда относилась ко мне ужасно, с презрением. Это символичный образ. Дело не в тебе. Я думала, ты поймешь.
Мы обсудили и проанализировали эпизод: почему Джули подняла проблему именно так, почему Джон отреагировал подобным образом. Она испытывала чувства, оставшиеся с детства, следы детско-родительских отношений, которые повлияли на рассказ. Мы можем испытывать их здесь и сейчас, в настоящий момент – чувства, которые, казалось бы, не имеют смысла. Однако через них мы подсознательно сканируем окружающую среду в поисках чего-то или кого-то, что как-то соответствует им. А затем, сталкиваясь с ними, направляем пистолет и стреляем. В реальности дело не в конкретном человеке, но для эмоционального мозга именно в нем.
Это называется триггером.
И это во многом объясняет, почему конфликты начинаются и обостряются.
Мы приходим во взрослую жизнь с багажом и несем его в отношения. У нас есть мягкие, уязвимые места, старые раны, после которых остались шрамы. Рубцовая ткань более хрупкая, чем здоровая. Она легко рвется. Иногда мы нажимаем на нее друг у друга, и рубцы разрываются. Больно. И от боли мы набрасываемся на партнера, проявляем сильную эмоциональную реакцию, которую тот не понимает. И разжигается пламя конфликта, как от чистого кислорода. У-у-у-у-ух.
После обсуждения нашей ситуации мы подумали: