Финский революционер Эйно Рахья сопровождал Ленина во время переезда из Финляндии. По приходе Ленина на Сердобольскую улицу они договорились, что встречаться с кем-либо на этой квартире не следует. Ленин поручил Рахья завтра устроить ему встречу со Сталиным.
Сталина Рахья нашел в «Рабочем пути». Вечером 8 октября в доме финна большевика Никандра Кокко, находившемся на окраине города на Выборгском шоссе, состоялась встреча. Разговор был долгим. Рахья выходил на улицу и возвратился уже после ухода Сталина. О чем говорили встретившиеся – точно неизвестно, но можно уверенно сказать: они обсуждали положение в стране и столице, возможность грядущего вооруженного восстания.
Об этом же самом насущном вопросе пошла речь на заседании ЦК вечером 10 октября. Оно состоялось на квартире меньшевика Н. Н. Суханова (Гиммера), очень удобной в конспиративном отношении. Жена его, Г. К. Флаксерман, была членом партии большевиков и работала в аппарате ЦК. Хозяин квартиры отсутствовал и о заседании не знал.
Впервые после июльских дней на заседании ЦК присутствовал Ленин. Он пришел в парике, и многие из присутствующих его не сразу узнали.
Ленин говорил о текущем моменте, где были обобщены основные положения, выдвинутые им в работах последнего месяца. При обсуждении доклада против Ленина выступили Каменев и Зиновьев. ЦК же в целом полностью согласился с теоретическими и практическими выводами Ленина и десятью голосами против двух принял ленинскую резолюцию. Ввиду важности момента было решено создать Политическое бюро из семи человек во главе с Лениным. В бюро вошел и Сталин.
16 октября было проведено расширенное заседание ЦК. В двухчасовой речи Ленин рассмотрел задачи партии по подготовке восстания. «Положение ясное: либо диктатура корниловская, либо диктатура пролетариата и беднейших слоев крестьянства»…
Один за другим выступали соратники Ленина (Дзержинский, Свердлов, Калинин, Лацис и другие), подтверждая конкретными фактами правильность его выводов, и только Зиновьев и Каменев отстаивали свою линию.
Выступил и Сталин: «День восстания должен быть целесообразен. Только так надо понимать резолюцию (речь шла о резолюции ЦК от 10 октября. – Авт.). Можно говорить, что нужно ждать нападения, но надо понимать, что такое нападение; повышение цен на хлеб, посылка казаков в Донецкий район и т. п. – все это уже нападение. До каких пор ждать, если не будет военного нападения? То, что предлагают Каменев и Зиновьев, это объективно приводит к возможности контрреволюции организоваться; мы без конца будем отступать и проиграем всю революцию. Почему бы нам не предоставить себе возможности выбора дня и условий, чтобы не давать возможности сорганизоваться контрреволюции…»
Заседание приняло ленинскую резолюцию. За нее голосовало 19 человек против двух при четырех воздержавшихся. Здесь же решено было создать Военно-революционный комитет – партийный орган по непосредственному руководству восстанием – в составе Бубнова, Дзержинского, Свердлова, Сталина, Урицкого.
Размах работы, которую вел тогда ЦК, его аппарат, ведущие работники столичной партийной организации, был поистине огромен. Обязанности Сталина также многогранны: он член ЦК, его Политбюро, он редактирует «Рабочий путь», он входит в состав ВРК, он по-прежнему состоит в Петросовете и ЦИК… При всем том анализ документов, воспоминаний, а также некоторой исторической литературы показывает, что имя Сталина появляется, мелькает в калейдоскопе событий гораздо реже, чем фамилии иных тогдашних деятелей большевистской партии, хотя они, как доказал дальнейший ход революции, имели гораздо меньше оснований претендовать на чье-либо внимание.
Некоторые из большевиков выступают на собраниях по пять, десять, даже пятнадцать раз в день. По свидетельству Джона Рида, Троцкий, Каменев, Володарский (Гольдштейн) говорили по шесть, восемь, по двенадцать часов в сутки. Другие – Подвойский, Антонов-Овсеенко – метались по всему городу на автомобилях, они призывали, требовали, исправляли, посылали, вооружали, снабжали… Но более всего нуждалась в ту пору партия в таких организаторах, как Сталин.
Выступлений его в предреволюционные дни нам известно очень немного: 20 октября – в Смольном на собрании уполномоченных профсоюзов Петрограда о подготовке вооруженного восстания; 24 октября – перед большевистской фракцией II Всероссийского съезда Советов. Сталин не стремился к многочисленным выступлениям на людных, шумных митингах и собраниях. Он понимал пустоту митинговой болтовни, а кроме того, начисто был лишен стремления покрасоваться, полюбоваться собой, столь свойственного, к примеру, Троцкому.
Но Сталин всегда присутствовал там, где решались важнейшие, коренные вопросы тактики и стратегии большевиков. Он – в центре, откуда расходились невидимые и неисчислимые нити, связывающие ЦК большевиков со своими организациями, а через них – с трудящимися, с рабочими, солдатами, крестьянами России, со всей страной.
Политическая обстановка в Петрограде 21–23 октября обострилась до крайности. Военно-революционный комитет начал устанавливать контроль над частями гарнизона. Временное правительство, в свою очередь, принимало контрмеры, лихорадочно собирая верные или кажущиеся верными войска. Затем оно замыслило перейти в наступление.
Во вторник, 24 октября, в половине шестого утра в типографию «Рабочего пути» на Кавалергардской улице, дом 40, пожаловал комиссар милиции в сопровождении отряда милиционеров и юнкеров. Они разбили стереотипы, конфисковали 8000 готовых номеров газеты, опечатали типографию. Но на этом дело не кончилось. Редактора газеты – Сталина – известили в Смольном по телефону:
– Юнкера громят типографию!
– Много их?
– Небольшой отряд с офицером!
– Хорошо! Примем меры!
Между восемью и девятью утра в Смольном собрался ЦК большевиков – одиннадцать человек. Сразу же было решено, что в течение дня 24 октября никто из членов ЦК не имеет права покинуть здание без разрешения ЦК. Тут же вынесли постановление: «Немедленно же отправить в типографию охрану и озаботиться своевременным выходом очередного № газеты».
Сталин на заседании не присутствовал: именно он и «озаботился» своевременным выходом газеты. К одиннадцати часам милиционеры из типографии были изгнаны отрядом революционных солдат и рабочих. Печатники приступили к отливке стереотипов и выпуску номера. Сталин находился в типографии.
Редакционная статья в этом номере газеты под названием «Что нам нужно?» была написана им:
«Хотите ли вы, чтобы вместо нынешнего правительства помещиков и капиталистов стало у власти правительство рабочих и крестьян?
Хотите ли вы, чтобы новое правительство России объявило, согласно требованию крестьян, отмену помещичьих прав на землю и передало все помещичьи земли без выкупа Крестьянским комитетам?
Хотите ли вы, чтобы новое правительство России обнародовало тайные договоры царя, признало их необязательными и предложило всем воюющим народам справедливый мир?
Хотите ли вы, чтобы новое правительство России обуздало вконец локаутчиков и спекулянтов, намеренно обостряющих голод и безработицу, разруху и дороговизну?..»
Днем 24 октября Сталин выступал на заседании большевистской фракции II Всероссийского съезда Советов, информировал делегатов о положении в городе. Ввиду важности сведений, сообщенных им, и исключительности событий, приведем протокольную запись полностью, поскольку она отражает и положение в столице, и большую степень осведомленности члена ЦК Сталина:
«Сталин делает доклад о последних сведениях у ЦК. С фронта идут на нас. Один латышский полк шел за нас, задержан. Во Времен. Правит, колебание. Сегодня в 5–6 час. присылали для переговоров».
Восстание в Петрограде приближалось. К вечеру по слабо освещенным улицам и площадям шли отряды вооруженных людей, ехали грузовики, переполненные солдатами, матросами, красногвардейцами. Смольный, его пустые залы и гулкие коридоры, сад вокруг него заполнили никогда еще не виданные посетители: рабочие-красногвардейцы, сжимавшие винтовки, может, не слишком привычно, но крепко, солдаты в шинелях и папахах – армия революции.
Таким увидел Смольный и Ленин, когда между десятью и одиннадцатью вечера, в парике и с перевязанной щекой, пришел сюда в сопровождении Э. Рахья. Тот вспоминал, что их не хотели пропускать, пришлось прорываться. Когда вошли, Ленин остался у окна в коридоре, его спутник пошел искать членов ЦК. Пришел Сталин, кто-то еще.
В 2 часа 35 минут дня началось заседание Петроградского Совета. Бурей оваций встретили собравшиеся появление на трибуне Ленина.
– Товарищи! – говорил он. – Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась…
В Смольном же в 10.45 вечера открылся II съезд Советов. Все ждали известий из Зимнего дворца, большинство – большевики – с нетерпением и волнением, меньшинство – эсеры и меньшевики – со злобой и истерикой. Наконец в третьем часу ночи 26 октября стало известно: Временное правительство арестовано.
Приняв это сообщение, в шестом часу утра делегаты съезда разошлись. Сталин остался.
Начало второго заседания съезда Советов было назначено на час дня 26 октября. Но минуло и два, и три часа дня – заседание не открывалось. Оно началось лишь в девять часов вечера. В течение нескольких часов были приняты решения, имевшие исключительное значение для судеб страны. Сначала, выслушав доклад Ленина о мире, съезд единогласно принял соответствующий декрет. Затем, после второго доклада Ленина, съезд проголосовал за Декрет о земле. В завершение было обсуждено образование нового правительства. Оно носило непривычное название – Совет Народных Комиссаров и состояло из пятнадцати человек. Первым в списке шел В. И. Ленин – Председатель СНК, последним – И. В. Джугашвили (Сталин). Пост его имел своеобразное название – председатель по делам национальностей.
28 октября Ленин в сопровождении Сталина и Троцкого отправился в штаб Петроградского военного округа и заслушал доклады Н. И. Подвойского, В. А. Антонова-Овсеенко и К. А. Мехоношина о положении, создавшемся после захвата казаками Гатчины. Доклады эти не удовлетворили Ленина, и оперативный центр был перенесен в Смольный.