Сталин все время оставался в Смольном. Дела ему хватало. Выслушивал и тщательно инструктировал партийных организаторов районов – так тогда назывались секретари райкомов партии, – десятки комиссаров, рядовых солдат и красногвардейцев. Неизменным был вопрос:
– Сколько можете дать штыков? – И тут же Сталин карандашом записывал ответ.
2 ноября 1917 года Ленин подписал составленную Сталиным «Декларацию прав народов России», где были сформулированы основные принципы национальной политики Советского правительства: «1) Равенство и суверенность народов России. 2) Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства. 3) Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений. 4) Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России».
«Конструировать» наркомат еще предстояло, и первым его сотрудником стал Станислав Станиславович Пестковский. Благодаря его воспоминаниям и знаем мы подробности тех дней, своеобразных и неповторимых. Поскольку воспоминания эти, опубликованные в 1922 году, дают максимально достоверную картину обстановки, в которой большевикам приходилось строить государственный аппарат, они многократно воспроизводились и позднее.
Итак, Пестковский, до этого уже поработавший в ВРК, в Наркоминделе и Наркомфине, отправился к Сталину.
«– Товарищ Сталин, – сказал я, – вы народный комиссар по делам национальностей?
– Я.
– А комиссариат у вас есть?
– Нет.
– Ну, так я вам «сделаю» комиссариат.
– Хорошо! Что вам для этого нужно?
– Пока только мандат на предмет «оказывания содействия».
– Ладно!
Здесь не любивший тратить лишних слов Сталин удалился в управление делами Совнаркома, а через несколько минут вернулся с мандатом. Получив мандат, я стал рыскать по Смольному, высматривая место для Наркомнаца.
Задача была нелегкая, везде было тесно.
Наконец я набрел на какую-то большую комнату, где при одном столике заседала: «комиссия» по вещевому снабжению Красной гвардии, а при другом – выдавались разрешения на право ношения оружия. Здесь я вдруг на ткнулся на моего товарища по каторге, впоследствии погибшего на Западном фронте, т. Феликса Сенюту.
– Ты что тут делаешь? – спросил я.
– Работаю по вещевому снабжению Красной гвардии.
– Переходи к нам, в Народный комиссариат национальностей.
– Хорошо.
– Можно ли нам устроиться в этой комнате?
– Конечно, можно.
Тут мы с покойным Сенютой нашли какой-то свободный столик и поставили его у стены. Затем Сенюта взял большой лист бумаги и, начертав на нем: «Народный Комиссариат по Делам Национальностей», прикрепил к стене над столиком. Достали два стула.
– Готов комиссариат! – воскликнул я.
И сейчас же пустился обратно в кабинет Ильича, где, за неимением собственного кабинета, пребывал Сталин.
– Товарищ Сталин, – сказал я, – идите посмотреть ваш комиссариат.
Невозмутимый Сталин даже не удивился такому быстрому «устройству» и зашагал за мной по коридору, пока мы не пришли в «комиссариат».
Здесь я отрекомендовал ему т. Сенюту, назвав его «заведующим канцелярией» Наркомнаца.
Сталин согласился, окинул взглядом «комиссариат» и издал какой-то неопределенный звук, выражающий не то одобрение, не то недовольство, и направился обратно в кабинет Ильича.
Я отправился в город, заказал бланки и печать. Уплатив за бланки и печать, я израсходовал все мои деньги и деньги т. Сенюты.
Решился идти к Сталину.
– Товарищ Сталин, – сказал я, – денег ни гроша у нас нет. Я знал, что «изъятие» из банка еще не произведено.
– Много ли нужно? – спросил Сталин.
– Для начала хватит тысячи рублей.
– Придите через час.
Когда я явился через час, Сталин велел мне «сделать заем» у Троцкого на три тысячи рублей.
– У него деньги есть, он нашел их в бывшем Министерстве иностранных дел.
Я пошел к Троцкому, дал ему формальную расписку на три тысячи рублей и получил их.
Насколько мне известно, Наркомнац до сих пор не возвратил Троцкому этого займа…»
Начинать приходилось с нуля. Если другие наркоматы могли в какой-то мере использовать хотя бы часть старых специалистов, кадры низших и средних служащих, посещение бывших министерств, их архивы, то Наркомнац ничем подобным не располагал. Вплоть до начала 1918 года центральный аппарат Наркомнаца и состоял из трех человек. Именно они начали работу по созданию отдельных национальных политических комитетов.
Первым сложился комиссариат польский. 24 ноября Сталин составил записку, оформленную 28 ноября как постановление СНК: «Назначается комиссаром по польским делам (военные дела, беженцы) Юлиан Марианович Лещинский. Помощником комиссара назначается Казимир Генрихович Циховский».
16 декабря по распоряжению Ленина Наркомнацу «в экстренном порядке» было выделено полмиллиона рублей. Еще в конце ноября наркомат получил помещение Национального совета бывшего МВД (на углу Александрийской площади и Театральной улицы). До этого в официальных объявлениях адрес указывался просто: Смольный институт, комната № 5, третий этаж».
Постепенно стали возникать и другие национальные комиссариаты: в конце ноября 1917 года – по литовским делам, в январе 1918 года – мусульманский, белорусский, еврейский и армянский.
В середине ноября в Финляндии проходил съезд социал-демократической партии. На него была направлена представительная делегация – Сталин и Коллонтай (член НК и нарком общественного призрения). 24 ноября Сталин выступал на съезде. Охарактеризовав происходящие в России события и трудности, с которыми столкнулось Советское правительство, он подчеркнул, что большевики готовы выполнить свои обещания:
– Нас пугали, наконец, развалом России, раздроблением ее на многочисленные независимые государства, при этом намекали на провозглашение Советом Народных Комиссаров права наций на самоопределение как на «пагубную ошибку». Но я должен заявить самым категорическим образом, что мы не были бы демократами (я не говорю уже о социализме!), если бы не признали за народами России права свободного самоопределения. Я заявляю, что мы изменили бы социализму, если бы не приняли всех мер для восстановления братского доверия между рабочими Финляндии и России…
На протяжении последующих недель вопрос о предоставлении независимости Финляндии стоял перед Советским правительством очень остро. Дело осложнялось тем, что социал-демократы Финляндии оказались не в состоянии взять власть в свои руки и ее захватила финская буржуазия. Тем не менее 18 декабря 1917 года СНК опубликовал декрет о признании независимости этой страны.
Еще более напряженными были отношения Советского правительства с Центральной Радой, претендовавшей на представительство народа Украины. Рада, опираясь на сформированные еще до революции так называемые «украинские полки», разоружала революционные войска, захватывала украинские города, громила Советы и создала националистическое правительство – Генеральный секретариат. Одновременно Рада отозвала с фронта «украинские части», тем самым разрушая фронт, хотя война еще не кончилась.
12 декабря Сталин написал «Ответ товарищам украинцам в тылу и на фронте», где разоблачил антинародную политику Рады.
«Между украинским и русским народами, – писал он, – нет и не может быть конфликта. Украинский и русский народы, как и остальные народы России, состоят из рабочих и крестьян, из солдат и матросов… В борьбе за свои кровные интересы у них нет и не может быть конфликта…»
Однако Центральная Рада стремилась разжечь именно такой конфликт. Большевики Украины, верные принципам государственности, повели борьбу с Центральной Радой. 17 декабря 1917 года в Харькове, после I Всеукраинского съезда Советов, было создано Советское правительство Украины – Народный Секретариат.
В своем заключительном слове на III Всероссийском съезде Советов 15 января 1918 года Сталин подчеркивал:
– Демократический флаг тех или иных политических деятелей (как Винниченко), стоящих во главе Рады, вовсе еще не является гарантией действительно демократической политики. Мы судим о Раде не по словам, а по делам…
Подробно рассказав съезду о националистической деятельности Рады, Сталин высмеял Мартова (Цедербаума), пытавшегося защищать националистов:
– О какой же борьбе Советов против демократии говорит здесь Мартов?
Ораторы справа, и особенно Мартов, вероятно, потому хвалят Раду и защищают ее, что видят в ее политике отражение своей собственной. В Раде, представляющей коалицию всех классов, столь милую сердцу гг. соглашателей, они видят прообраз Учредительного собрания. Вероятно, Рада, слыша речи представителей правого сектора, будет также усердно хвалить их. Недаром говорится: рыбак рыбака видит издалека.
19 ноября в СНК Сталин делает два доклада: о торговле с Финляндией и об Украине и Раде.
На следующий день он вносит на рассмотрение СНК проект обращения «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока»; докладывает СНК о неблаговидных действиях комиссии по выборам в Учредительное собрание…
22 ноября Сталин в ВРК ставит вопрос о закрытии контрреволюционных газет…
27 ноября на заседании СНК он выступает по вопросу о проведении в жизнь политики социалистического государства в области финансов и экономики…
2 декабря в СНК Сталин делает доклады об Украине и об организации съезда Советов Белоруссии…
5 декабря он заключает соглашение с представителями Белорусского областного комитета о совместной работе…
14 декабря на заседании ВЦИК выступает с докладом о взаимоотношениях с Центральной Радой…
16 декабря в СНК делает сообщения о положении в Оренбурге, Уральском округе, Туркестане и на Кавказе…
18 декабря вновь докладывает СНК о военном положении в Оренбургском округе…
На следующий день там же делает доклад о Центральной Раде…
21 декабря Ленин и Сталин принимают участие в заседании Всероссийской коллегии по организации и формированию Красной Армии…