23 марта Сталин выехал в Москву, на IX съезд РКП(б). На съезде его вновь избрали в ЦК, а 5 апреля на Пленуме ЦК утвердили членом Политбюро и Оргбюро.
Воспользовавшись тяжелым положением Советской республики, белополяки в 1919 году захватили значительную территорию, населенную украинцами и белорусами, в том числе Минск. Но аппетит, как известно, приходит во время еды, и в правящих кругах Польши стали подумывать о границах, существовавших до 1772 года. На протяжении всей зимы 1919/20 года в строгой тайне на восток перебрасывались войска и военные грузы. К весне польская армия на восточной границе (около 148 тысяч человек) была полностью укомплектована и хорошо оснащена технически. В этом белополякам помогали правительства Франции и Великобритании.
Советское правительство и Главное командование Красной Армии предвидели возможность конфликта. Еще в феврале Ленин затребовал от командования Западного фронта доклад о состоянии войск. 26 февраля командование Юго-Западного фронта (Егоров, Сталин) представили Главкому свои соображения, где среди прочего говорилось: «С поляками, безусловно, придется драться… Полагаем, что при будущих действиях против поляков нельзя ограничиться главным ударом на участке Западного фронта, а необходимо его поддержать со стороны Юго-Западного фронта в направлении Ровно – Брест».
Главное командование, считавшее Западный фронт основным, направляло туда большую часть пополнений. На Юго-Западный фронт была все же направлена Конная армия.
Ее командование – Буденный и Ворошилов – прибыли в начале апреля в Москву. Они настаивали, чтобы переброска Конармии шла походным порядком, предполагая, и справедливо, что по железной дороге эта переброска займет несколько месяцев. Главком Каменев, начальник полевого штаба Лебедев и начальник оперативного управления Шапошников не согласились с предложением командования Конармии. Попытались Буденный и Ворошилов попасть на прием к Троцкому, но тот их не принял, велев передать через секретаря, что занят делами на IX съезде партии.
Помог конармейцам Сталин. Он выслушал их жалобу, пригласил на съезд и обещал организовать встречу с Лениным. Владимир Ильич, надо думать, занят был делами никак не менее Троцкого, но для обстоятельной беседы с Буденным и Ворошиловым время, конечно, нашлось.
– Вот это и есть тот самый Буденный? – спросил Ленин, здороваясь с ним за руку.
– Он самый и есть! – подтвердил Сталин.
– Как дела, товарищ Буденный?
– Слава богу, – вырвалось у Буденного, и он смутился было.
– Значит, хорошо! – рассмеялся Ленин.
Буденный и Ворошилов, поддержанные Сталиным, сумели убедить Ленина, и он велел им передать Главкому, что согласен с мнением командования Конной армии. И 11 апреля с правого берега Кубани армия двинулась на Украину…
25 апреля польская армия начала на Украине широкое наступление. Силы были слишком неравны, 6 мая белополяки захватили Киев.
Ленин заслушал доклад Главкома о контрнаступлении. На заседании Политбюро 26 апреля обсуждалось положение на Украине; было решено снять все, что возможно, с Кавказского фронта и направить на Юго-Западный. Освободив Сталина от обязанностей члена РВС Юго-Западного фронта, Политбюро поручило ему общий контроль за исполнением намеченных на заседании мер по организации отпора врагу и укреплению обоих фронтов. Тем самым ЦК применил очень верный способ взаимодействия фронтов. В годы гражданской войны такие случаи были исключением, но во время Великой Отечественной Сталин применял его часто и с успехом.
На Западном фронте советские армии в середине мая перешли в наступление; оно развивалось поначалу успешно, но вскоре польские войска начали контратаковать. Советские войска вынуждены были сначала остановиться, а затем и попятиться. Требовалось ускорить переход в наступление Юго-Западного фронта на Украине.
В третий раз подряд в мае Сталин получает новое назначение: 18 мая его направляют членом РВС Юго-Западного фронта. В то же время его вводят в состав РВС Республики. 26 мая Сталин покинул Москву, на следующий день он был уже в Харькове, где разместился штаб фронта. Пробыв здесь несколько дней и сообщив Ленину о мерах по укреплению Крымского участка Юго-Западного фронта, Сталин выехал в Кременчуг, поближе к наступающим войскам.
Конная армия сосредоточилась к 25 мая в районе Умани. Уже то, что она совершила невиданный в истории современных войн тысячеверстный переход и прибыла в место сосредоточения в полном составе и готовности немедленно идти в бой, – одно это говорило об искусстве и воинском мастерстве ее руководителей. С приходом Конармии силы красных войск на Украине резко возросли. С 27 мая кавалеристы пошли в бой. На день раньше начала наступление 14-я армия и фастовская группа.
Однако в первые дни наступление не принесло успеха.
31 мая Сталин телеграфировал в Москву Ленину: «Теперь, когда я познакомился с положением фронта, могу поделиться с Вами впечатлениями. Основная болезнь Юго-Западного фронта – все три армии воюют без резервов… Конная армия, оставшаяся без серьезной поддержки со стороны пехоты, ослабнет, само же наступление в целом распылится на ряд мелких стычек…»
Направляя телеграфом ответ 2 июня в Кременчуг («Вручить только лично Сталину для личного расшифрования»), Ленин отмечал: «На Западном фронте положение оказалось хуже, чем думали Тухачевский и Главком, поэтому надо просимые Вами дивизии отдать туда, а с Кавказского фронта больше взять нельзя, ибо там восстания и положение архитревожное… Вы, конечно, помните, что по решению Политбюро наступление на Крым приостановлено впредь до нового решения Политбюро».
Предупреждение Ленина имело глубокий смысл: у командования Юго-Западного фронта, вынужденного вести борьбу на два фронта – против белополяков и пока еще сидевшего в Крыму Врангеля, – появился новый план. На следующий день Сталин в телеграмме Ленину внес на рассмотрение ЦК предложение: либо установить перемирие с Врангелем и получить возможность взять с Крымского фронта одну-две дивизии, либо отбросить всякие переговоры с Врангелем, ударить по нему и, разбив белогвардейцев, высвободить силы для боевых действий против белополяков. Сталин просил Политбюро «принять все меры к тому, чтобы обеспечить перемирие и возможность переброски частей с Крымского фронта, либо, если это не предоставляется возможным по обстановке, санкционировать наше наступление в целях ликвидации крымского вопроса в военном порядке».
На этой телеграмме Ленин, обращаясь к Троцкому, написал:
«Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших солдат. Надо десять раз обдумать и примерить. Я предлагаю ответить Сталину: «Ваше предложение о наступлении на Крым так серьезно, что мы должны осведомиться и обдумать архиосторожно. Подождите нашего ответа».
4 июня, видимо, во время заседания СТО Ленин получил новую телеграмму из Кременчуга. Сталин сообщал о намерении Врангеля вскоре начать наступление. На телеграмме Ленин написал Троцкому: «Надо сообщить Главкому и затребовать его заключение. Пришлите мне, получив его мнение, Ваш вывод на заседании Совета Обороны или поговорим (если не поздно кончится) по телефону».
Троцкий, чрезвычайно амбициозный и тщеславный, прочитав телеграмму Сталина, в ответе на записку Ленина не смог удержаться от замечания: мол, Сталин, обращаясь к Ленину непосредственно, тем самым нарушает субординацию (подобные сведения должен был бы направить Главкому Егоров). Ленин пишет вновь: «Не без каприза здесь, пожалуй. Но обсудить надо спешно. А какие чрезвычайные меры?»
Было запрошено мнение Главкома: ЦК партии обсудил предложение командования Юго-Западного фронта и решил, что наступление против Врангеля возможно лишь после тщательной подготовки и с учетом дипломатических обстоятельств. 5 июня в телеграмме на имя Ленина и в РВС республики Сталин писал: «Значит, нужно готовиться… Понятно, что без санкции ЦК ничего не будет предпринято».
Ленин обязал Главкома ускорить переброску резервов на Юго-Западный фронт. Но готовиться долго не пришлось: 6 июня Врангель вышел из Крыма. Части 13-й армии сопротивлялись упорно. 9 июня белые заняли Мелитополь, 12 июня красные отошли на правый берег Днепра, оставив Каховку. Юго-Западный фронт вынужден был теперь вести боевые действия на двух направлениях.
Но на польском участке фронта обстоятельства складывались, можно сказать, блестяще. Командование Конармии самым тщательным образом учло уроки предыдущих боев. РВС фронта (и Егоров, и Сталин) многое сделали для подготовки мощного удара, и 5 июня Конармия прорвала фронт белополяков.
«Глава польского государства» Пилсудский называл идею организации Конной армии – крупного кавалерийского объединения – «стратегической нелепостью». Теперь эта «нелепость» опрокидывала одну за другой лучшие польские дивизии и, вызывая панику в штабах, быстро углублялась в тыл противника. 7 июня кавалеристы Буденного овладели Житомиром, откуда польскому штабу пришлось спешно бежать, и Бердичевом. На следующий день они разбили неприятельскую кавалерию у Белополья и повернули на восток, на Фастов, грозя окружением польским войскам в Киеве. В наступление перешли 12-я и 14-я советские армии, и 12 июня был окончательно освобожден Киев – многострадальный город, в котором затри года революции и гражданской войны власть менялась полтора десятка раз. Советские войска продолжали наступать, белопольский фронт на Украине рушился…
К 20 июня Сталин возвратился в Харьков, а 24 июня выехал в Синельниково. Перед отъездом он беседовал с корреспондентом харьковской газеты о положении на Юго-Западном фронте. Рассказав о прорыве фронта белополяков и об успешном наступлении, Сталин считал необходимым подчеркнуть:
«– …Впереди еще будут бои, и бои жестокие. Поэтому я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о «марше на Варшаву», другие, не довольствуясь обороной нашей республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве».