Я не буду доказывать, что это бахвальство и это самодовольство совершенно не соответствуют ни политике Советского правительства, ни состоянию сил противника на фронте…»
В первую очередь слова эти, несомненно, были направлены против Троцкого и его окружения, именно они требовали немедленного «марша на Варшаву» и не склонны были реально оценить обстановку, руководствуясь в основном «сверхреволюционной» фразеологией. Эту же мысль о бахвальстве, «подрывающем энергию наших работников и развивающем вредное для дела самодовольство», Сталин высказал и в беседе с корреспондентом «Правды» в начале июля 1920 года.
В Синельникове, на крымском участке фронта, Сталин занимался подготовкой контрнаступления против врангелевцев. К 24 июня их продвижение было остановлено. К началу июля начали наступать и советские войска, но успеха не добились. Это еще раз подтвердило, насколько серьезным противником был Врангель.
3 июля Сталин возвращается в Харьков, а 7-го выезжает в Москву. Наступление советских войск против белополяков на Украине продолжалось с успехом: к 10 июля Конная армия овладела Ровно, за день до этого 14-я армия очистила Проскуров. 4 июля перешли в наступление и армии Западного фронта. Крупный успех не заставил себя ждать: 11 июля был освобожден Минск, польские войска быстро отходили…
В Москве Сталин участвовал в совещании, где решалось – как быстрее расправиться с Врангелем. Сталин, Главком Каменев, начальник полевого штаба Лебедев пришли к выводу: в ближайшее время на крымский участок фронта следует направить крупные силы. 11 июля Сталин представил Ленину список частей и подразделений, намеченных к переброске, а сам выехал в Харьков.
К началу августа Красная Армия освободила территории Белоруссии и Украины от польских оккупантов и вышла к границам Польши. Советское правительство хотело бы прекратить кровопролитие и начать мирные переговоры, но не получило в этом согласия правительства Польши, которое шло на поводу у государств Антанты. Оставалось одно: продолжая наступление, окончательно разбить польскую армию.
2 августа Политбюро, рассмотрев обстановку на юге страны, решило создать самостоятельный Южный фронт для борьбы с Врангелем. Сталину поручалось сформировать РВС нового фронта, на пост командующего предполагалось назначить Егорова или Фрунзе. Политбюро постановило также объединить Юго-Западный и Западный фронты.
В этот же день в Лозовой, куда он приехал еще 31 июля, Сталин получил телеграмму от Ленина: «Только что провели в Политбюро разделение фронтов, чтобы Вы исключительно занимались Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем и в Сибири, опасность Врангеля становится громадной, и внутри Цека растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей. Я Вас прошу очень внимательно обсудить положение с Врангелем и дать Ваше заключение. С Главкомом я условился, что он даст Вам больше патронов, подкреплений и аэропланов…»
Сталин немедленно дал ответ: «Жестокие бои продолжаются с возрастающей силой, должно быть, сегодня потеряем Александровск. Вашу записку о разделении фронтов получил, не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов».
Трудно объяснить, чем было вызвано столь резкое высказывание Сталина, видимо, он действительно очень переутомился, а раздражительность была свойственна ему в подобных случаях и впоследствии. Ленин отвечал 3 августа: «Не совсем понимаю, почему Вы недовольны разделением фронтов. Сообщите Ваши мотивы. Мне казалось, что это необходимо, раз опасность Врангеля возрастает. Насчет заместителя сообщите Ваше мнение о кандидате. Также прошу сообщить, с какими обещаниями опаздывает Главком. Наша дипломатия подчинена Цека и никогда не сорвет наших успехов, если опасность Врангеля не вызовет колебаний внутри Цека…»
Видимо, этот ответ подействовал на Сталина, так как в телеграмме в ЦК, отправленной 3 августа, он ничего не писал о своем несогласии с решением разделить Юго-Западный фронт. Сталин настаивал на том, что аппарат и имущество Юго-Западного фронта не следует делить: они остаются новому Южному фронту, а передаваемые Западному фронту 12-я и 1-я Конная армии должны обслуживаться РВС и штабом Западного фронта в их нынешнем виде. В телеграмме говорилось, что такая комбинация «дана бы возможность объединить все антипольские армии в единый Запфронт, чего я добивался и ранее…»
Эти соображения Сталина были одобрены РВС республики и рассмотрены 5 августа на Пленуме ЦК. Было приняло решение: «Утвердить предложенный тов. Сталиным вариант, принимаемый РВСР».
Пленум решал крайне важный вопрос: каковы перспективы войны, наступать ли на Варшаву и Львов? Накануне Ленин запросил мнение членов ЦК и военного командования. Ответ РВСР был категоричным и предельно оптимистичным: 16 августа Красная Армия будет в Варшаве. Между тем Троцкий, как председатель РВСР, должен был знать и, несомненно, знал, что наступавшие советские войска понесли большие потери, что они утомлены и ослаблены, что они оторвались от тылов на двести – четыреста километров, что снабжение войск нарушено…
Кроме того, Троцкий, не сообщив в ЦК об истинном положении в войсках, в то же время чрезвычайно преувеличивал слабость тыла польской армии, не брал в расчет настроение польского населения. Трезвая оценка реальной политической обстановки в Польше подменялась у Троцкого трескучими фразами о «мировой революции».
Ленин спрашивал мнение и Сталина. 4 августа в Лозовую полетела телеграмма: «Завтра в шесть вечера назначен Пленум ЦК. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения».
В этот же день Сталин дал ответ: «…Я не знаю, для чего, собственно, Вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать Вам требуемого Вами заключения и ограничиваюсь сообщением голых фактов без освещения. Заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, мы теперь хотя и слабы по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход 30 тыс. свежих штыков…»
Как видно, Сталин был гораздо более осторожен в выводах и предложениях по сравнению с настроениями, господствовавшими как среди командиров Западного фронта, так и в РВС республики. К тому же, как только Сталину на следующий день, 5 августа, стали известны новые сведения об упорном сражении Конармии с поляками у Брод, он телеграфировал в Москву о необходимости предоставить ей отдых и пополнение: «В связи с этим Буденный со вчерашнего дня перешел от наступления к обороне, причем на занятие Львова в ближайшие дни нельзя рассчитывать». В отличие от Троцкого, он не суетился.
Пленум ЦК 5 августа одобрил дальнейшее наступление Красной Армии на польском фронте. Конная армия, 12-я и 14-я армии должны были перейти в подчинение командующего Западным фронтом. Но немедленных и недвусмысленных распоряжений на этот счет Главком не сделал. На отдых из боя командование Конармии смогло оттянуть с фронта лишь две дивизии из четырех. Вплоть до 10 августа Главком и командующие фронтами вели переговоры и переписку по организационным вопросам передачи армий. Тухачевский просил временно осуществлять управление передаваемыми ему армиями через оперативный пункт, созданный силами и средствами штаба Юго-Западного фронта. РВС Юго-Западного фронта, не возражая против передачи Конармии, 12-й и 14-й армий, в то же время в телеграмме Главкому от 8 августа отмечал, что создание оперативного пункта повлечет за собой раздробление и дезорганизацию штабного аппарата Юго-Западного фронта.
12 августа РВС Юго-Западного фронта приказал 1-й Конной в кратчайший срок мощным стремительным ударом уничтожить противника на правом берегу Буга, форсировать реку и «на плечах бегущих остатков 3-й и 6-й польских армий захватить город Львов». 1-я Конная армия приступила к выполнению приказа, но сделать это оказалось нелегко, польские войска сопротивлялись отчаянно.
Можно предположить, что до 11 августа Главком рассчитывал на овладение Варшавой силами одного лишь Западного фронта. Но после настоятельных требований Тухачевского 11 августа Каменев отдал Юго-Западному фронту две директивы, в которых категорически предписывалось передать в подчинение командующего Западным фронтом 12-ю и 1-ю Конную армии и соответственно изменить им задачи. Но по техническим причинам директивы эти достигли штаба Юго-Западного фронта только 13 августа, когда 1-я Конная уже ввязалась в бои за Львов.
В ответе РВС Юго-Западного фронта Главкому говорилось: «Доношу, что ваши № №… только что получены и расшифрованы. Причина запоздания выясняется. Армии Югзапфронта выполняют основную задачу овладения районом Львова, Равва-Русская и втянуты уже вдело… Изменение основных задач армиям в данных условиях считаю уже невозможным. Командюгзап Егоров».
Главком настаивал на исполнении директивы, и Егоров заготовил проект соответствующего приказа, но Сталин отказался его подписать. Без подписи же члена РВС приказ считался недействительным.
Поскольку твердость Сталина при решении принципиальных вопросов была хорошо известна, Егоров не стал его уговаривать, а обратился ко второму члену РВС фронта, Берзину, с предложением подписать приказ. Берзин, ведавший вопросами тыла фронта, поначалу отказывался: гели отказался подписать Сталин, который в курсе всех оперативных вопросов, то он, Берзин, в данный момент далек от оперативных вопросов. Только после соответствующих разъяснений зам. председателя РВСР Склянского Берзин подписал приказ.