– По копеечке соберем деньги, а построим, – чеканил он каждое слово, строго глядя на Кузнецова.
Проектирование и закладка кораблей в 1937–1938 годах велись в чрезвычайно быстром темпе. Еще больший размах приобрело строительство в 1939 году, сотни заводов работали на флот. Для спуска на воду крупного корабля надо три, а то и пять лет, денег же, материалов и труда они требовали очень много. Между тем началась война, средства эти настоятельно необходимы были везде. И в 1939 году Комитет Обороны решил резко сократить число строящихся линкоров и тяжелых крейсеров, сосредоточив усилия на эсминцах, подводных лодках, торпедных катерах. В начале июля 1941 года строительство линкоров было прекращено. Так или иначе, но получилось правильно: эти старомодные корабли были флоту уже не нужны. Сталин тут немного ошибся.
Безотлагательно требовалось выработать план прикрытия границы на случай советско-финского конфликта. В июне – июле 1939 года Сталин имел беседы с командующим Ленинградским военным округом К. А. Мерецковым, которому и было поручено подготовить план действий округа на случай конфликта. Во второй половине июля план этот был рассмотрен в Москве и утвержден. Прогерманское правительство Финляндии отказывалось отодвинуть границу на Карельском перешейке. 30 ноября советские войска перешли в наступление.
Военные действия оказались гораздо более сложными и затяжными, чем это предполагало командование Ленинградского военного округа, которому было поручено осуществить операцию. Неожиданно для многих советских военных и политических руководителей финская армия оказала ожесточенное сопротивление. Преодолеть с ходу новейшую, мощную линию обороны – «линию Маннергейма» – советские войска не смогли и несли немалые потери.
В марте 1940 года, сразу же по окончании войны, состоялось заседании Политбюро, на котором подводились ее итоги. Обсуждение носило острый характер, суровой критике подверглась система боевой подготовки и воспитания войск, был поставлен вопрос о повышении боеспособности армии и флота.
В предвоенные годы для воспитания у советских людей любви и уважения к героическому прошлому наряду с историей Красной Армии стали широко популяризироваться славные традиции борьбы русского и других народов нашей страны против иноземных захватчиков. Важную роль в воспитании советского народа в духе патриотизма сыграли вышедшие в предвоенные и военные годы кинофильмы «Александр Невский» С. Эйзенштейна, «Петр Первый» В. Петрова, «Богдан Хмельницкий» И. Савченко, «Минин и Пожарский», «Суворов» В. Пудовкина и другие.
В сентябре 1939 года германские войска разгромили гнилую панскую Польшу за две недели с малыми потерями. Тогдашняя Польша, уродливое детище Версальского грабительского мира, состояла не столько из самих поляков, сколько из немцев, евреев, литовцев, украинцев и белорусов, остро враждовавших с шовинистическими властями Варшавы, а польские трудящиеся ненавидели свою буржуазно-помещичью верхушку. Такая страна была обречена. Сталин приказал 17 сентября Красной Армии двинуться на запад, освобождая западно-украинские и белорусские земли, отторгнутые заносчивыми панами в 1920–1921 годах. Население восточных областей Польши встречало красноармейцев как братьев-освободителей (кроме кучки украинских националистов, лютых врагов России, прислужников Гитлера).
Быстрый разгром Польши несколько изменил военно-политическую обстановку в Европе. Германия уже не вела войны на два фронта. Зато Англия и Франция объявили Советский Союз своим врагом. Конечно, прямых военных действий открыть не решались, однако прямо обсуждался вопрос, как нанести бомбовый удар самолетами по бакинским нефтепромыслам. Это не могло не тревожить Сталина.
Тут произошли события исключительно интересные, о которых стало известно совсем недавно, соответствующие документы опубликовал журналист Г. Назаров, извлекший их из архива ЦК КПСС. Когда военные действия в Польше уже затухали, Сталин обратился к германской стороне с секретнейшим письмом:
«Послу Германии в СССР
графу Вернеру фон дер Шуленбургу.
20 сентября 1939 г.
Сообщите рейхсканцлеру Германии Адольфу Гитлеру, что я готов буду встретиться с ним лично 17, 18 и 19 ноября 1939 г. во Львове. Полагал бы прибыть специальным поездом и провести встречу в моем вагоне.
На полях документа имеется запись неизвестного сотрудника Наркоминдела, где отмечен ответ германского посольства на сталинское обращение: «Не ноябрь, лучше октябрь, так как у господина Адольфа Гитлера свободная неделя может быть только в октябре, а числа можно оставить те же. Прошу передать тов. Молотову. 26 сентября 1939 г.».
Никаких сведений о дальнейшей переписке по данному вопросу в архиве не сохранилось. По-видимому, она прервалась. Как бы то ни было, но встреча Сталина и Гитлера не состоялась. Остается только гадать, к каким последствиям в мировой истории она могла бы привести, если бы произошла.
Весной 1940 года Генеральный штаб РККА работал над планом отражения возможной агрессии. Руководил этой работой Б. М. Шапошников. Он считал наиболее вероятным развертывание основных сил Германии к северу от устья реки Сан, что и произошло в 1941 году. Следовательно, наши главные силы надо было развернуть в полосе от побережья Балтийского моря до Полесья…
Разработка плана отражения агрессии заняла несколько месяцев. В августе 1940 года Б. М. Шапошникова на посту начальника Генерального штаба сменил К. А. Мерецков. В сентябре нарком обороны и начальник Генштаба доложили план членам Политбюро. При обсуждении плана стратегического развертывания войск Сталин высказал свою точку зрения о вероятном направлении главного удара противника: он считал, что Германия сосредоточит основные силы не в центре будущего фронта, а на юго-западе, чтобы прежде всего захватить наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы. Это, естественно, требовало прикрытия южных районов, сосредоточения главной группировки наших войск на юго-западном направлении. Тимошенко и Мерецков, поддавшись авторитету Сталина, не смогли или не захотели отстоять положения, сформулированные в плане. В новом варианте плана, разрабатывавшемся до конца 1940 года, наиболее опасным направлением было признано юго-западное, открывающее путь на Львов и Киев, а не западное, ведущее к Минску. Это была серьезная ошибка.
После быстрого разгрома панской Польши на Западе восемь месяцев между германскими и англо-французскими войсками тянулась так называемая «странная война». Враждебные армии сидели в глубоких окопах друг против друга и даже не вели перестрелок. Западные политиканы выжидали: авось удастся соблазнить Гитлера ударить на восток, против Советского Союза. Но Гитлер приказал своим генералам ударить на запад, и удар этот оказался страшен. 10 мая германские войска прорвали фронт союзников, сбросили английскую армию в море, а французская оставила Париж через месяц. Западный фронт перестал существовать, Англия превратилась в осажденный остров.
Это потребовало от советского руководства осмысления сложившейся политической обстановки. Германия стала очевидным гегемоном Европейского континента, как теперь строить с ней отношения? В середине ноября 1940 рода Нарком иностранных дел Молотов прибыл в Берлин для ведения стратегических переговоров с наивысшими полномочиями. Там он провел беседы с Риббентропом, Герингом и самим Гитлером. Более полувека содержание переговоров таилось в архивах, лишь в 1998 году они были обнародованы в документальном сборнике «1941 год».
Молотов, получив четкие и жесткие установки от Сталина, держался на переговорах очень твердо и решительно, Риббентроп и Геринг даже несколько тушевались перед ним, обходя наиболее острые вопросы. Решающий разговор состоялся с Гитлером 13 ноября. Тот был не менее тверд и совершенно безоговорочен в мнениях. Если отбросить тягомотный словесный туман, столь характерный для дипломатических переговоров, то интересы сторон вырисовываются так. Советская сторона хотела видеть зоной своего влияния Финляндию, Румынию и Болгарию с претензией на Черноморские проливы. Гитлер эти намерения, безусловно, отверг, давая намеком понять, что Европа и все Средиземноморье являются сферой интересов Германии и ее союзницы Италии. Германская сторона без обиняков предлагала, что «центр тяжести интересов СССР лежит в направлении на юг, то есть к Индийскому океану». Гитлер, по сути, предлагал передел мира: за Германией – Европа, за СССР Средний Восток, за Японией – Тихоокеанская Азия. То есть столкнуть СССР с Британской империей, которая была еще очень сильна и вовсе не намеревалась сдаваться вермахту. Ясно, что переговоры в Берлине ни к какому положительному решению не привели, да и не могли привести. Гитлер и германские генералы недооценивали Советский Союз, как ранее Россию. Война становилась все более очевидной и даже неминуемой.
В начале 90-х годов у нас и за границей наделали большой рекламный шум книжки перебежчика из КГБ, взявшего себе непотребный псевдоним «Суворов». Это совершенно бессодержательная беллетристика, и не место бы говорить об этом здесь, если бы не точка зрения Д. Волкогонова в данном вопросе. Кратко: «Суворов», ссылаясь на никому не ведомые документы, утверждал, что не Гитлер, а Сталин готовил нападение на Германию, а фюрер лишь его упредил… Волкогонов очень обстоятельно, со ссылками на подлинные архивные документы, показал, мягко говоря, несостоятельность этих утверждений «Суворова». Самое примечательное здесь то, что сенсация «Суворова» прозвучала не только у нас, но еще более на Западе.
Здесь Волкогонов категоричен, и он совершенно прав: «Версия Суворова (он берет псевдоним этот без кавычек. – С. С.) о намерении напасть на Германию 6 июля 1941 года не подтверждается пока никакими документами и планами. Есть ли они вообще?.. Даже Гитлер в своем откровенном письме Муссолини от 21 нюня 1941 года не упоминает о «превентивности» своего нападения». Сказано осторожно, однако с достаточной определенностью. Характерно, что именно после публикаций Волкогонова «слава» так называемого «Суворова» (и соответственно его переиздания) мигом скукожилась.