– Можете ли вы простить мне это? – Черчилль играл в открытую.
Сталин помолчал и, посмотрев пристально в глаза собеседника, сказал:
– Все это уже в прошлом. Да и не мое дело прощать – пусть вас бог простит. А в конце концов нас должна рассудить история.
Зашла речь и о предупреждении, которое Черчилль сделал в апреле 1941 года. Когда Сталину тут же перевели телеграмму, он пожал плечами:
– Я помню ее. Меня не нужно было предупреждать. Я знал, что война будет, но думал, что сумею выиграть полгода или больше…
Перегруппировав и пополнив свои соединения и части, немецкие 6-я и 4-я танковая армии возобновили наступление на Сталинград. 23 августа их танкам удалось прорваться севернее Сталинграда к Волге.
ГКО и Ставка все время направляли под Сталинград новые дивизии, технику, боеприпасы, горючее. 26 августа ГКО решил командировать в район Сталинграда Г. К. Жукова, только что назначенного на специально учрежденный пост заместителя Верховного Главнокомандующего.
27 августа Сталин вызвал Жукова в Москву, не сообщая ему о новом назначении: по телефону предпочитал говорить только о том, что абсолютно необходимо. От подчиненных он также требовал предельной осторожности в телефонных разговорах.
– Обстановка там крайне тяжелая, – говорил Сталин, – и Ставка приказала срочно перебросить в район Лозное 1-ю гвардейскую армию под командованием Москаленко, с тем чтобы с утра 2 сентября она нанесла удар по прорвавшейся к Волге группировке немцев и соединилась с 62-й армией. В состав Сталинградского фронта мы передаем также 66-ю армию Малиновского и 24-ю Козлова. Вы должны организовать контрудар. Прибывающие войска вводите в бой немедленно, иначе есть угроза потери Сталинграда.
29 августа Жуков был уже в штабе Сталинградского фронта…
13 сентября гитлеровцы начали наступление на центральную часть Сталинграда. Они предвкушали близкую победу…
В этот же день в Кремле состоялся примечательный разговор, непосредственно отразившийся на итоге сражения под Сталинградом. Накануне, 12 сентября, генерал Жуков возвратился в Москву и был вместе с Василевским вызван в Кремль. Начальник Генштаба доложил о сражении в районе Новороссийска, о боях на Грозненском направлении. Сталин подвел итог:
– К нефти рвутся. А что скажет Жуков о Сталинграде?
Жуков рассказал о боях к северу от города.
Сталин спросил:
– Что нужно, чтобы Сталинградский фронт ликвидировал наконец коридор немцев и соединился с Юго-Восточным фронтом?
– Не менее одной полнокровной общевойсковой армии, танковый корпус, три танковые бригады и как минимум четыреста стволов гаубичной артиллерии. Представляется необходимым также дополнительно привлечь авиационную армию…
Начальник Генштаба поддержал Жукова. Сталин вытащил имевшуюся у него специальную карту, где было обозначено расположение резервов Ставки, и занялся ее изучением. Жуков и Василевский отошли к окну и очень тихо продолжали обсуждать положение. Они сошлись на мнении, что под Сталинградом надо искать какое-то иное решение. Слух у Сталина оказался очень острым, внезапно он поднял голову от карты:
– Какое же «иное» решение? – И когда генералы подошли к столу, продолжал: – Подумайте хорошенько, прикиньте наши возможности и решите, что делать. Завтра в девять часов вечера приезжайте ко мне.
Весь день 13 сентября Жуков и Василевский работали в Генштабе. Перебрав возможные варианты, они решили предложить Верховному Главнокомандующему, во-первых, активной обороной продолжать изматывать противника и, во-вторых, приступить немедленно к подготовке мощного контрнаступления, с тем чтобы нанести противнику под Сталинградом сокрушительный удар, резко меняющий обстановку на юге страны в пользу Красной Армии.
Как показали последующие события, это решение оказалось удачным, поскольку оно было глубоко продумано и основано на всесторонней оценке сложившейся обстановки, наличия сил и средств сражающихся сторон. Советское Верховное Главнокомандование понимало, что планы противника в летней кампании 1942 года, несмотря на достижение фашистскими войсками Сталинграда и прорыв на Северный Кавказ, остались невыполненными. Более того, в середине сентября становилось очевидным, что все свои основные ресурсы фашистское командование уже использовало и крупными резервами на юге не располагает.
В девять вечера 13 сентября Сталин был занят и принял генералов в двадцать два ноль-ноль.
Георгий Жуков рассказывал:
«Поздоровавшись, он возмущенно сказал:
– Десятки, сотни тысяч советских людей отдают свою жизнь в борьбе с фашизмом, а Черчилль торгуется из-за двух десятков «харикейнов». А их «харикейны» – дрянь, наши летчики не любят эту машину… – И затем совершенно спокойным тоном без всякого перехода продолжал: – Ну, что надумали? Кто будет докладывать?
– Кому прикажете, – ответил Александр Михайлович, – мнение у нас одно.
Верховный подошел к нашей карте.
– Это что у вас?..
Я доложил, что, по нашим подсчетам, через 45 дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить.
– А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль Дона? – спросил Сталин.
Я сказал, что в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар же наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать и своими резервами выйти навстречу нашим группировкам.
– А не далеко ли замахнулись ударными группировками?
Мы с Александром Михайловичем объяснили, что операция делится на два основных этапа: 1) прорыв обороны, окружение Сталинградской группировки немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту группировку от внешних сил; 2) уничтожение окруженного противника и пресечение попыток противника деблокироваться.
– Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, – сказал Верховный. – А сейчас главная задача – удержать Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина…»
Две недели, с 13 по 26 сентября, беспрерывно, атаковали немецко-фашистские войска в Сталинграде, но цели своей не достигли. Все, чего они сумели добиться ценой тяжелых потерь – потеснить войска 62-й армии и ворваться в центр города, а на стыке 62-й и 64-й армий – выйти к Волге. Наши войска несли немалые потери, но стояли твердо.
В двадцатых числах сентября 1942 года Жуков и Василевский возвратились в Москву и вновь обсуждали со Сталиным положение под Сталинградом и первоначальный план контрнаступления. Верховный приказал:
– Вам, товарищи, следует возвратиться на фронт. Не обходимо еще более измотать, обессилить противника. Еще раз, и очень внимательно, изучите районы сосредоточения резервов и исходные районы наступления фронтов…
Вновь генералы уехали на фронт, вновь, не открывая своих намерений, изучали обстановку. Возвратившись после этого в Москву, они составили карту-план контрнаступления, подписали ее: «Г. Жуков, А. Василевский». Верховный Главнокомандующий, тщательно рассмотрев ее, надписал: «Утверждаю. И. Сталин».
Лишь после этого детальная разработка плана была передана генштабистам. К делу были привлечены командующие родами войск, начальник тыла Красной Армии, начальник Главного артиллерийского управления. Круг посвященных в тайну расширялся – в начале октября в работу включились командующие войсками и штабы фронтов. Но секретность строго соблюдалась: от командующих фронтами, к примеру, потребовали подготовить предложения по использованию сил фронта в совместной наступательной операции «Уран», не раскрывая всего замысла в целом.
Утром 13 ноября Жуков и Василевский на совместном заседании Политбюро, ГКО и Ставки докладывали о состоянии подготовки фронтов к предстоящему наступлению. Выводы их вкратце были таковы: группировка противника остается прежней, главные силы врага находятся под Сталинградом, а фланги защищают малоустойчивые и ненадежные румынские войска.
Силы сторон под Сталинградом примерно равны, но на направлениях главных ударов нам удалось сконцентрировать мощные группировки, что позволяет рассчитывать на крупный успех.
Жуков вспоминал, что Верховный слушал доклад в этот раз особо внимательно, не перебивал, расхаживал по кабинету очень спокойно, поглаживал усы и раскуривал трубку с довольным видом. Присутствовавшие задали несколько вопросов, и план наступления был утвержден. Юго-Западный и Донской фронты должны были начать его 19 ноября, а Сталинградский – 20 ноября.
В семь часов тридцать минут 19 ноября 1942 года на Юго-Западном и Донском фронтах началась мощная артиллерийская подготовка. В этот же день наши войска прорвали оборону противника и танковые соединения вышли на оперативный простор. Столь же успешно начали наступление 20 ноября войска Сталинградского фронта. Действуя решительно и искусно, советские войска 23 ноября сомкнули кольцо вокруг группировки гитлеровцев. Это было первое крупное окружение, в которое попали немецко-фашистские войска во Второй мировой войне.
К 12 декабря гитлеровскому командованию наконец удалось создать ударную группировку для деблокады 6-й армии Паулюса. Рано утром из района Котельникова в общем направлении на северо-восток начали наступление танковые дивизии фельдмаршала фон Манштейна, и сразу же возникла реальная опасность прорыва внешнего фронта окружения.
Вечером в штабе Донского фронта Василевский, встревоженный событиями в районе Котельникова, долго не мог добиться связи со Ставкой. Рокоссовскому и Малиновскому он сообщил, что будет просить Верховного Главнокомандующего направить соединения 2-й гвардейской армии к югу от Сталинграда, чтобы встретить Манштейна достойно. Это предложение вызвало возражения командующего Донским фронтом. Наконец дали связь со Ставкой.
Василевский доложил о начавшемся наступлении врага и необходимости срочных мер по ликвидации опасности прорыва внешнего кольца.
– Прошу вашего разрешения немедленно начать переброску прибывающих частей 2-й гвардейской армии, с тем чтобы, развернув ее на реке Мышкова, остановить противника. Когда же мы его разгромим, можно подумать и о Паулюсе. Он от нас не уйдет. Операцию по разгрому его группировки считаю необходимым отложить.