– Как вы истолковываете природу налога с оборота? – спросил Сталин.
– Налог родствен прибыли, товарищ Сталин, это одна из форм проявления прибавочного продукта.
– Верно. А помните, еще до войны на заседании ЦК высказывалось мнение, что налог с оборота – это акциз?
Зверев помнил этот случай и отвечал:
– У акциза иная экономическая природа.
– А чем вы объясняете столь высокий процент налога с оборота по основным видам сельскохозяйственной продукции?
Когда министр финансов объяснил свою позицию, Сталин продолжал задавать вопросы, и в итоге были затронуты основные проблемы деятельности финансового ведомства. В завершение беседы Сталин сказал: «До свидания», что было редчайшим исключением. Обыкновенно он просто клал трубку.
Но свидания больше не было…
Сталин стал болеть к концу жизни, но врачам не доверял, и только один из них, профессор В. Н. Виноградов, имел возможность постоянно наблюдать за его здоровьем. Но в конце 1952 года и этот врач вышел из доверия у пациента. Связано это было с событием, уже достаточно отдаленным во времени, – со смертью А. А. Жданова.
Говорят (но только говорят, документальных доказательств не обнародовано), что Виноградов, обследовав в очередной раз Сталина, посоветовал пациенту уйти на покой, так как здоровье его сильно якобы пошатнулось. Если это так, то у такого человека, как Сталин, могло появиться ощущение – от него хотят избавиться под благовидным предлогом. И Сталин отказался от услуг профессора. Но, верный своему правилу проверять все и вся, если возникают сомнения, Сталин вспомнил о смерти Жданова и о связанных с этим неясных обстоятельствах.
У Жданова было больное сердце. В июле 1948 года болезнь обострилась. Он пользовался услугами Кремлевской больницы, где, казалось, были собраны лучшие силы, светила медицины. 27 августа Жданов почувствовал себя очень плохо, но консилиум врачей, куда входил и Виноградов, ничего существенного не нашел и предложил продолжить прежнее лечение. «Светила» проигнорировали диагноз простого врача, опытного кардиолога Л. Ф. Тимашук, определившей по кардиограмме инфаркт миокарда. Мало того, что проигнорировали, они заставили Тимашук переписать свое заключение, резко расходившееся с диагнозом профессоров. Курс лечения оставили без изменения, в том числе и массаж конечностей. 31 августа Жданов скончался.
Вскрытие тела показало, что у Жданова были неоднократно инфаркты, не зафиксированные в истории болезни. Более того, в заключении о смерти, которое составлял и Виноградов, инфаркт даже не упоминался. Но Тимашук оказалась «крепким орешком», теперь она стала обвинять профессоров в неправильных диагнозах в лечении, не скрывая того, что врачи действуют злонамеренно. Тогда 7 сентября опасного кардиолога уволили из «кремлевки»…
Все только что вышеизложенное заимствовано нами из тенденциозной книги Г. В. Костырченко («В плену у красного фараона»). Там же находим и следующее заявление Виноградова, сделанное 27 марта 1953 года в записке для Берии, то есть уже после смерти Сталина: «Все же необходимо признать, что у А. А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпей, было с нашей стороны ошибкой». Но зачем же эту ошибку скрыли в 1948 году?
В конце 1952 года МГБ вновь занялось этим делом. Оно обвинило кремлевских врачей в гибели не только Жданова. Вспомнили и Щербакова, и Димитрова, и многих других. Вспомнили и смерть Горького в 1936 году и т. д. Поскольку методы следствия у МГБ были жестокими и арестованных били и пытали до тех пор, пока они не давали «необходимых» показаний, ныне очень трудно определить, где в них правда, а где ложь. Но то, что Сталин получил какое-то основание утвердиться в своих подозрениях, – бесспорно. В книге Я. Л. Рапопорта («На рубеже двух эпох»), тоже посвященной «Делу врачей», можно прочесть следующее:
«Во все исторические времена медик использовался политическими деятелями различных рангов для активного осуществления их планов, нередко преступных, или для прикрытия их». Но если это было возможно «во все времена», почему это было невозможно в 1936, 1948 или 1953 годах? Только потому, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда»? И «Дело врачей» приобретало все больший размах.
Неизвестно, как бы оно завершилось, если бы не одно обстоятельство. Приведем цитату из книги все того же Костырченко. Он подвергает сомнению «циркулирующий и до сих пор в определенной среде» слух о подготовке насильственной депортации евреев на Восток. «Насколько все это соответствовало действительности, сейчас трудно сказать», – завершает фразу Костырченко. Думается, что это трудно будет сказать и в будущем, потому что таких намерений у Сталина не было.
13 января 1953 года в «Правде» появилось сообщение, в котором МГБ объявляло, что им раскрыт заговор врачей, и приводились фамилии врачей, замешанных в заговоре. Большинство этих фамилий еврейские, да иначе и быть не могло, так как в «кремлевке» представители этой этнической группы составляли подавляющее большинство, занимали самые высокие посты. Теперь у Сталина имелись основания (справедливые или нет – это для данного сюжета все равно) быть недовольным работой МГБ, ибо оно просмотрело заговор. А кто главный специалист в СССР по делам госбезопасности? Берия! И Сталин стал подозревать Берию!
Есть сведения, что Сталин запросил материалы о Берии, его личное дело: а в деле этом (это ныне уже документально доказано) есть очень сомнительные места. Начальник охраны Сталина Н. С. Власик в письме, написанном в мае 1955 года на имя Ворошилова, тогда Председателя Верховного Совета СССР, сообщил: «Глава Правительства (то есть Сталин), находясь на юге после войны, в моем присутствии выражал большое возмущение против Берии, говоря о том, что органы государственной безопасности не оправдали своей работой должного обеспечения. Сказал, что дал указание отстранить Берию от руководства МГБ… И вот я потом убедился, что этот разговор между мною и главой правительства стал им доподлинно известен. Я был поражен этим».
Поражаться Власику не следовало. Он должен был бы знать, что МГБ подслушивает все разговоры, которые его интересуют.
Итак, Берия в курсе опасных для него настроений Сталина. Но не в правилах Берии знать и медлить. Он начинает действовать.
Власик, на которого Сталин мог положиться всецело, вдруг попадает под арест, все к тому же Берии. Затем следует арест А. Н. Поскребышева, секретаря Сталина, которому Сталин тоже полностью доверял. Теперь, когда наиболее близкие и верные Сталину люди удалены от него, Берия может нанести упреждающий удар. И в ночь на 2 марта 1953 года у Иосифа Виссарионовича Сталина случается инсульт. Поражение правой стороны мозга: речи нет…
Что в точности произошло, мы, очевидно, никогда не узнаем. Версий высказывается очень много. Но то, что опытная рука Берии была здесь замешана, – весьма вероятно. Берия вновь становится во главе МГБ. «Дело врачей» прекращено. Их выпускают на свободу…
Три дня страна с замиранием сердца выслушивала бюллетени о состоянии здоровья больного. Утром 5 марта 1953 года Иосиф Виссарионович Сталин скончался. Подлинные причины и обстоятельства его смерти по сей день точно не установлены…
Смерть Сталина вызвала великую скорбь советского народа, и, как бы ни изгалялись много лет спустя его запоздалые недоброжелатели, печаль эту испытывало подавляющее большинство. Даже многие из тех, кто находился в неправовом заключении и стеснении.
Приведем здесь высказывания тех, кто имел все основания не любить Сталина или опасаться его, а сделаны они все именно тогда, когда в Москве происходили его похороны.
«Нью-Йорк тайме» (6 марта 1953): «Со Сталиным завершилась целая эпоха в мировой истории. Он заставил Запад уважать мощь новой России и постарался вывести ее в число великих держав…»
«Фигаро» (Париж, 6 марта 1953): «Пирамида великой, тотальной империи лишилась своего вдохновителя и руководителя… Но сохранится ли СССР в будущем, без Сталина?»
«Борба» (Белград, 6 марта 1953): «Мало кому удавалось противостоять диктату и авторитету Сталина. Сталин похоронил ленинизм в 1930-х годах, марксизм – еще раньше. Но тем не менее Югославия, выстояв в полемике и конфронтации со Сталиным, считает его великой исторической личностью, оказавшей существенное влияние на политическое развитие не только СССР, но и всего мира».
Из интервью генералиссимуса Чан Кайши (Тайвань, 7 марта 1953): «Сталин был первым среди равных в союзнической коалиции. Послевоенная внутренняя и внешняя политика сталинского государства обусловлена прежде всего стремлением Сталина укрепить державный статус России, обеспечить ее глобальные интересы…»
Из интервью Шарля де Голля по французскому радио (6 марта 1953): «Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. А побед у него было больше, чем поражений. Сталинская Россия – это не прежняя Россия, погибшая вместе с монархией. Но сталинское государство без достойных Сталину преемников обречено».
Сегодня гражданам разваленного Советского Союза особенно важно узнать о таких оценках сорокалетней давности. Здесь приведена малая толика их, но там не удалось бы отыскать ни одного уничижительного. Таков был мировой авторитет Сталина в дни его кончины.
До 1961 года набальзамированное тело Сталина находилось в Мавзолее, рядом с телом В. И. Ленина. По решению XXII съезда КПСС останки И. В. Сталина захоронены рядом с Мавзолеем у Кремлевской стены. Позднее на могиле был установлен бюст.