— Доброе утро, — сказал ему секретарь Совета безопасности. Узнав его голос, министр поморщился. Он не любил этого приспособленца, умело устраивающегося при всех режимах и властях. Секретарь Совета безопасности не был карьеристом или бесстыдным циником. Он был просто серой, бесцветной фигурой, которая устраивала всех окружающих. И которого никто не рассматривал всерьез. Простой чиновник для поручений, которого назначили на очень ответственный пост за неимением лучшего.
— Добрый день, — буркнул министр, ожидая, что ему скажет его собеседник.
— Вы наверняка знаете о случившемся под Москвой два дня назад нападении на дачу одного чеченца? — спросил секретарь.
— Знаю, — мрачно сказал министр, — ну и что?
— Об этом сегодня написали все газеты Москвы, — продолжал ровным голосом секретарь Совета безопасности, — судя по описаниям, там произошло настоящее сражение с применением тяжелого вооружения. Вы понимаете, как все это серьезно?
— Мы уже ведем расследование, — ответил министр. Еще не хватает, чтобы этот никчемный тип влезал в его дела. — Вместе с нами работают сотрудники прокуратуры и ФСБ.
— Я понимаю, — торопливо сказал секретарь, — но поймите и нас. Мы только что подписали широкомасштабный мирный договор с Чечней. Закончили войну.
И вдруг в Москве среди бела дня убивают сразу десять чеченцев. Как это понимать? Но которые журналисты прямо пишут, что это начало новой войны против чеченцев.
— Глупости они пишут, — не сдержался министр. — Никакой новой войны нет. Просто на дачу одного чеченца, к тому не самого законопослушного, напала банда. Вот и все. Такое, только в меньших масштабах, случается каждый день. При чем тут чеченцы или не чеченцы? Это обычные бандитские разборки.
— Но ведь убивали чеченцев, — продолжал настаивать секретарь.
— Там много кого убивали, — ответил министр. — По моим данным, на даче найдено восемь трупов. Из них трое русских один лезгин, двое абхазов и только двое чеченцев. При чем убийство чеченцев? Русских там погибло больше, кстати, среди них две женщины. — Вот-вот, — оживился секретарь, — насчет женщины я вам и звоню.
Министр с шумом выдохнул, так, чтобы его услышал собеседник. Он сразу понял, зачем ему звонят.
— Во время нападения исчезла дочка хозяина дачи. Уважаемого человека не только в нашей стране. Он известный бизнесмен. И его девочка до сих пор не найдена. Это правда? — спросил секретарь.
— Правда, — недовольно признался министр, — ну и что? Кстати, ее отец не только известный бизнесмен. Он больше известен как руководитель крупной банды торговцев наркотиками. У Интерпола на него имеется целое досье.
— При чем тут это? — чуть изменившимся голосом Сказал секретарь.
— Вы же сами говорите, что он «уважаемый человек». Какой он уважаемый?
Самый настоящий бандит.
— Бандит тоже имеет в нашей стране право на защиту, — резонно заметил секретарь, — и тем более на защиту своих детей. Вы что, хотите возродить сталинские порядки? Дочь за отца, сын за мать? Мы все-таки живем в демократическом государстве.
Болтун, зло подумал министр.
— Я ничего не хочу возрождать, — устало сказал он, — просто перечисляю вам факты. Среди восьми погибших только двое чеченцев. Еще один чеченец, тот самый хозяин дачи, тяжело ранен и лежит в реанимации. Никакой он не уважаемый человек и тем более не коммерсант. Он известный бандит, которого знают и в Иране, и в Турции, и в Европе. Просто, как обычно, на него пока нет конкретных доказательств. Но его дочь действительно исчезла, и мы ее ищем. Вот и вся правда.
— Уже два дня ищете, — напомнил секретарь.
— Да, — с трудом сдерживаясь, согласился министр, — уже два дня. И будем искать хоть два месяца, пока не найдем. Она сажный свидетель, и мы обязательно постараемся найти ее.
— Она прежде всего ребенок, несовершеннолетний ребенок, — строго сказал секретарь, чувствуя свою моральную правоту.
Министр стиснул зубы, но не стал уточнять, что «ребенку» уже семнадцать лет.
— Ее нужно обязательно найти, — продолжал секретарь. — Сегодня рано утром прямо домой позвонил ее дядя по матери. Это очень известный и уважаемый человек в Чечне. Кстати, благодаря именно его усилиям нам удалось подписать соглашение о мире. Вы ведь знаете, что он занимает пост первого вице-премьера правительства Чечни.
— Я его еще по войне помню, — пробормотал министр.
— Это к делу не относится, — строго парировал секретарь. — Война уже закончилась, а вы живете старыми категориями. Девочку нужно найти. Это наш, если хотите, моральный долг перед чеченцами. У них и без того столько разрушенных семей.
— Сейчас вы меня обвините еще и в том, что я начал войну, — вдруг сказал министр.
— Что? — не понял секретарь. Или сделал вид, что не понял.
— Ничего, — обреченно сказал министр, — я все понял. Мы сделаем все, что в наших силах. Передайте вашим знакомым в Грозном, что мы постараемся найти девочку.
— У Меня нет знакомых в Грозном, — оскорбленным тоном заметил секретарь Совета безопасности, — а если вы до сих пор че понимаете, что происходит, то я просто буду вынужден позвонить президенту. До свидания.
Министр бросил трубку, не попрощавшись. Целую минуту он сидел, зло сцепив зубы, с трудом приходя в себя. Затем нажал кнопку, соединясь с нужным ему человеком.
— Артюхов, зайди ко мне.
Генерал Артюхов занимался вопросами борьбы с организованной преступностью. Он был выдвинут на этот тяжелый участок самим министром. В стране, где действовали многочисленные банды преступников, где гуляли десятки тысяч стволов незарегистрированного оружия, где можно было купить любого прокурора или судью, заниматься вопросами организованной преступности было не просто сложно, но и опасно.
Артюхов появился ровно через две минуты, словно сидел и ожидал вызова министра. Это был невысокий человек в тонких изящных очках. По его внешнему виду нельзя было даже предположить, чем именно он занимается. Но министр знал, что сидящий перед ним генерал был не просто выдающимся организатором, но и мужественным офицером, имевшим два тяжелых ранения и длинный список побед над преступниками разных мастей. Именно поэтому он уже в тридцать девять лет стал генералом.
— Как у нас дела по нападению на дачу Махмудбекова? — сразу спросил министр. Генерал раскрыл папку.
— Мы установили личности почти всех погибших. Криминалисты считают, что на месте было еще как минимум четыре-пять трупов, которые нападавшие увезли с собой. На даче был проведен тщательный обыск. В мусорном ведре найдены деньги.
Около шестисот семидесяти тысяч долларов.
— Думаешь, из-за них на дачу напали?
— Нет, конечно, иначе бы их так просто не оставили. Нападение было четко организовано и имело целью убийство хозяина дачи. Наши сотрудники обратили внимание на почерк нападения. В прошлом году примерно так же было организовано нападение на дачу Горелого. Только тогда использовали и вертолет.
Но вертолет после первых выстрелов стал легкой добычей обороняющихся. Это был ведь не военный вертолет, а обычный пассажирский. Очевидно, нападавшие учли это обстоятельство и решили изменить тактику.
— Известно, кто это был?
— Мы считаем, что нападение было организовано группой Михаила Жеребякина. В прошлом году именно его группе было поручено переправить очень крупный груз наркотиков из Средней Азии в Европу. Тогда операция сорвалась благодаря сотрудникам СБК и нашему агенту, внедренному в ряды контрабандистов.
Теперь, очевидно, начались разборки из-за штрафов, которые Жеребякин и его люди не хотят платить. Махмудбеков представлял здесь самого Али Абдуллу Зардани, который, по сведениям Интерпола, сейчас находится во Франции. Очевидно они что-то не поделили, и Жеребякин решил нанести упреждающий удар. Но в данном случае у него получилось не совсем удачно, так как Исмаил Махмудбеков остался жив. Он сейчас в реанимации, и мы принимаем все меры, чтобы его не убили. Для этого мы даже пошли на беспрецедентный шаг, разрешив его людям выставить у палаты и собственную вооруженную охрану.
— Оружие у них оформлено?
— Все как полагается. Представители частного детективного агентства. На самом деле боевики Махмудбекова. По нашим оперативным данным, вчера и сегодня в столицу прибывают новые группы боевиков с Кавказа. Можно ожидать начала большой войны. Вчера в Москву прилетел младший брат раненого хозяина дачи — Адалят Махмудбеков. В свою очередь, активизируется и группа Михаила Жеребякина. По нашим данным, его поддержат несколько крупных подмосковных групп, заинтересованных в вытеснении кавказцев из города.
— Только бойни здесь нам и не хватало, — зло стукнул кулаком по столу министр.
— Пока они убивают друг друга, у нас меньше работы, — усмехнулся Артюхов, — немного цинично, но справедливо. Никакая тюрьма их уже не исправит и не остановит. Только пуля. Они получают в конечном итоге то, что заслуживают.
Министр помолчал. Спорить почему-то не хотелось. Потом спросил:
— Что там с этой девочкой? Что-нибудь выяснили?
— Пропавшей девушке семнадцать лет. Ирада Махмудбекова. Училась в Турции, но хорошо говорит по-русски. В момент нападения один из охранников, оставшийся в живых, видел ее в темных джинсах и в майке. Наши люди внимательно осмотрели всю дачу. Следы девушки найдены у задней калитки. Она, видимо, бросилась в лес, а прикрывавшая ее женщина погибла, успев закрыть калитку. Наши люди вчера там все просмотрели. Девушки нигде нет. Мы пустили собаку, и она привела нас на небольшую поляну, где, очевидно, сидела девушка. Потом она пошла к дороге. Там ее след теряется.
— Кто занимается розысками девушки?
— Подполковник Цапов. Вы его знаете.
— Тот самый? — вспомнил министр.
— Да, тот самый агент, которого мы внедрили в банду. Он работал там целых три года. Вы еще подписывали на него представление. Ему присвоили звание подполковника, минуя майора.
— Помню, — кивнул министр. — Это ты правильно решил. Он хорошо знает и бандитов, и наших. Пусть поищет. Он сам что говорит?