Все время забываю, что мама Гордея отличается от большинства взрослых. Она не выносит мозг, как другие, и не докучает своей заботой.
– Зря ты с нами не пошла. Вода очень приятная. – Гордей лежит на траве под солнцем.
Мила повторяет за ним чуть ли не каждый жест. Она лежит, раскинувшись звездочкой, и счастливо жмурится.
– Как-нибудь в другой раз, – скованно улыбаюсь.
Если где-то есть «Оскар» за самую натянутую улыбку, наверняка его бы сейчас вручили мне.
– Ты какая-то притихшая. Что-то случилось? – Гордей поворачивается на бок и подпирает голову рукой.
За его спиной переворачивается Мила и делает то же самое.
– Просто скучно стало. – Мну толстовку. – И вообще, ты бы прикрылся, что ли…
– Тебя это смущает?
– А не должно?
– А меня не смущает, – довольно комментирует Мила.
Гордей поднимается и забирает у меня толстовку, затем смартфон. Какое-то время он проверяет соцсети, его лоб разглаживается, и он снова становится вечно довольным Гордеем.
А ведь совсем скоро начнется школа. Придется привыкать к новому классу. Что будет делать сестра? Подружится ли с ребятами или опять с кем-нибудь подерется? А та странная просьба Гордея… Вдруг он перестанет со мной общаться с наступлением осени?
– Платье Милы подсохнет и пойдем домой, да? – спрашивает он.
Отрешенно киваю. Что-то теплое касается щеки. Растерянно моргаю и фокусирую взгляд. Палец. Гордея.
– Будешь так сильно хмуриться, еще больше прыщей полезет.
– Отстань, – отстраняю его руку.
– Маски помогают, кожа стала чище, – переводит тему Гордей.
– Вела из ванной не вылезает! – Мила подбегает к нам и «стучит» на меня с большими жалобными глазами. – По вечелам она там так долго, что я иногда чуть не писаюсь.
– Ну все! – Закатываю рукава толстовки и бегу за Милой.
Она истошно вопит вперемешку со смехом и нарезает круги, пока я не выматываюсь. Останавливаюсь и сгибаюсь пополам, чтобы отдышаться.
– Не, спорт – это не мое, – выдыхаю.
– В школе это исправят. – Гордей оттягивает губу, изображая отвращение.
– О не-е-ет.
– О да. Физрук любит заставлять детей бегать. В любую погоду.
– А зимой что?
– Зимой лыжи.
– Классика.
– Пошли уже. – Мила тянет Гордея за руку.
Мы возвращаемся к дороге. Гордей то и дело поглядывает на меня.
– Что? – не выдерживаю я. – Выкладывай.
– Ничего. – Он загадочно улыбается.
Хорошо ему. Он-то может под солнцем без толстовки идти, а мне приходится париться из-за комплексов. Закатываю глаза и уговариваю себя потерпеть. Скоро придем домой, а там кондиционеры помогут охладиться.
Мы возвращаемся к полудню. Ирма и Тамара накрывают на стол. Дед сидит на диване и читает книгу. Тихон, видимо, в мастерской. Когда мы заходим через дверь со стороны двора, взрослые поворачивают головы один за другим. Только дед никак не реагирует, потому что его слуховые аппараты лежат на тумбочке. Он лишь морщится и прикрывает глаза рукой, когда блик от стекла попадает ему на лицо.
– Еда! – Мила несется в кухню и обнюхивает приготовленные блюда, шумно втягивая воздух. – Можно мне побольше плова?
– Конечно, милая. – Ирма улыбается и гладит сестру по голове.
– Привет! – Гордей машет тете рукой, та отвечает ему тем же. Затем он кивает моей бабке.
– Что, нагулялись? – засунув слуховой аппарат в ухо, хмыкает дед. – Я бы не советовал тебе водиться с этим голубком.
Слова срываются быстрее, чем успеваю подумать:
– Знаешь, что-то я не заметила тебя в своей жизни за последние шестнадцать лет. Может, уже поздно раздавать советы?
Тишина в доме липкая, как внезапно попавшая на лицо паутина. Виновато кошусь на Ирму, но она занята сервировкой стола и не обращает внимания. Мы с ней так и не поговорили после ее обморока.
– Вера, – начинает Тамара, но Семен жестом прерывает ее.
– Ты права. Раздавать советы поздно, но не поздно сделать из тебя человека. Как и из твоего голубка. – Дед пристально смотрит на Гордея.
От его взгляда у меня наэлектризовываются волоски на руках. Поеживаюсь и потираю плечи, прогоняя невесть откуда взявшуюся прохладу.
– Почему бы нам не сыграть? – предлагает Гордей.
Иногда я не понимаю, что происходит у него в голове.
– Во что? – Семен упирается кулаком в коленку.
– Да хоть в «Дурака».
– Переводного?
– Подкидной сойдет.
Дед задумчиво щурится, потирая подбородок с седой щетиной.
– На что играем? – В его потускневших от возраста глазах зажигается азартная искра.
– Кто выигрывает раунд, говорит, а остальные участники его слушают.
– На голодный желудок играть не самая хорошая идея. Поедим и начнем, – заключает Семен.
Впервые поглощаю еду так быстро, что едва не давлюсь ею. Ноги приплясывают в нетерпении. Хорошо, что скатерть длинная и никто не замечает мою нервозность.
Рассаживаемся вокруг столика в гостиной. Ирма и бабушка откладывают кухонные дела и наблюдают за нами.
– Только чур без жульничества, – предупреждаю я.
– А можно и мне с вами? – спрашивает Мила.
– Нет.
– А почему?
– По кочану.
Сестра хмурится и скрещивает руки на груди. Хорошо все-таки быть старшей, можно надавить авторитетом. Главное, не злоупотреблять властью, а то стану врагом номер один.
Тамара подает Семену колоду карт. Он тщательно перемешивает ее, раздает нам троим карты. Козырь: черви.
– У кого козырная шестерка?
Гордей с дедом поворачивают головы в мою сторону.
– Давайте лучше определимся через камень-ножницы-бумагу? – предлагаю я.
– Камень-ножницы-бумага, раз, два, три! – считает Ирма, пока мы напряженно трясем кулаками, и наконец каждый выкидывает свою фигуру.
У меня ножницы, у Гордея с дедом – камни. Вылетаю, ничуть не расстроившись. Они снова выкидывают комбинацию. Теперь у обоих бумага. Третья попытка: камни. Четвертая: ножницы. Их противостояние такое захватывающее, что я забываю, что мы собираемся играть в карты.
– Раз, два, тли! – командует Мила.
Дед показывает бумагу, а Гордей – ножницы.
– Хитрый лис, – бормочет дед, победитель же улыбается и подмигивает Миле.
Она расплывается в счастливой влюбленной улыбке и крутится возле его стула. У меня с азартными играми никогда не складывалось. Кто угодно влегкую может меня обыграть. Даже Мила в скором времени сумеет это сделать. Поэтому на свою победу не надеюсь, но бросать Гордея одного на растерзание деду тоже не хочу.
– Вот и все. – Семен выкладывает на стол червового короля. – Ты продул, голубок.
Пока дед тянется к картам, чтобы смешать их и снова сдать, Гордей накрывает его короля козырным тузом. Его плавный жест и сдержанная улыбка действуют на деда как красная тряпка на быка. Он едва не сминает карты, но Тамара вовремя его окликает.
– Ладно, – цедит дед, – ты выиграл в этом раунде. Что ты хочешь сказать?
– У меня есть имя, поэтому перестаньте звать меня голубком.
Дед закатывает глаза с недовольным вздохом. Подсуетившись, беру карты, перемешиваю и сдаю. Гордей сидит справа от меня, а дед слева на диване. В этот раз первым ходит дед, потому как в дураках оказалась я. Козырь: трефы. Стол завален картами, битва ожесточенная и долгая.
– Пас. – Внезапно Гордей кладет карты на стол рубашкой вверх и уходит в кухню за чаем.
Чувствую себя брошенной и защищаюсь от деда. Как бы я ни отбивалась, он словно из ниоткуда берет все новые и новые сильные карты. Валеты, дамы, короли сыплются друг за другом, тогда как у меня сплошь шестерки, девятки и десятки. М-да, удача явно не на моей стороне.
– Ну и что ты хочешь мне сказать? – Стараюсь не смотреть на победившего в этом раунде деда.
– Старших надо уважать и не огрызаться на них. Это не только тебя касается. – Он забирает у меня колоду, когда Гордей возвращается и недобро смотрит на него.
Вылетаю несколько раундов подряд. Уныние охватывает с головой. Я уже не верю, что могу победить. Мне хочется уйти в поле и прореветься от того, что я по жизни невезучая.
– Говори, – великодушно разрешает дед, когда Гордей в очередной раз выигрывает.
– Не недооценивайте Веру. Она классная.
Краснею, но после слов Семена кровь от щек отливает:
– Она совершенно обычная.
От обиды пощипывает глаза. Нижняя губа дрожит. Прикусываю ее. Случайно ловлю на себе взгляд Гордея и поспешно отвожу глаза. Не хватало еще разреветься перед всеми.
– Мила, принеси, пожалуйста, какао для Веры, – просит Гордей.
– Холошо. – Похлопав глазками, она устремляется в кухню.
Что-то с грохотом передвигается туда-сюда, а потом виноватый голос сестры звенит на всю гостиную:
– Тетя Илма, я не могу найти какао. Помоги, пожалуйста!
Посмеиваясь, Ирма поднимается с дивана и уходит, слегка переваливаясь. Постепенно ее походка меняется. Через пару месяцев она родит, и тогда прости-прощай наше безоблачное детство с Милой.
– Делжи. – Мила нетерпеливо подает мне кружку на подставке, и только я беру ее за ручку, как сестра снова оказывается возле Гордея. – Голдей, я все сделала!
– Умница. – Он улыбается ей, а потом жестом показывает мне, мол, пей.
После пары глотков сладкого напитка мне становится лучше. Глаза больше не щиплет, обида не жмет в груди. Когда спокойствие восстанавливается, вливаюсь в игру. В этот раз деду приходится отбиваться от наших с Гордеем нападок. Мы ведь играем в подкидного дурака, значит, можем просто его завалить. И как я раньше не догадалась?
Бросаю благодарный взгляд на Гордея, а он и бровью не ведет. Теперь козырь бубны, и у меня на руках есть карты с ромбами. Ну хоть раз-то я должна выиграть?
– Пас. – В последний момент Гордей выбывает из игры.
Остаемся мы с дедом. У него очень много карт, у меня – шесть козырных и три обычных. Сейчас или никогда!
Методично сбываю ему карты меньшей масти. Дед без труда бьет их и отвечает тем же. Внезапно он подкидывает козырь, затем еще. У меня остаются бубновый валет и пиковая дама.