Хоть живот уже достаточно большой, ее объятия все равно уютные.
Жизнь любит иронию. Если от родителей у меня остались фотография, книга и еще пара вещей, то от дружбы с Гордеем – только чат. Мы каждый день переписываемся, иногда созваниваемся по видеосвязи. Он проверяет, пользуюсь ли я средствами для кожи, как мы и договаривались. В один из дней прихожу к нему в гости и мы снимаем очередной ролик. Я начинаю привыкать к жизни модели. Да и потом он еще ни одного ролика со мной не выложил.
– Твоя кожа почти сияет, – замечает Гордей, разглядывая мое лицо.
Мне понадобилось много времени, чтобы научиться не краснеть каждый раз, когда он так близко. Теперь даже волнения в груди нет. Так, легкая дрожь с покалыванием на кончиках пальцев.
– Все благодаря тебе.
– Значит, я уже могу залить ролики с тобой? Не все сразу. По одному в неделю.
– Да, выкладывай.
– Отлично, – Дей поворачивается к монитору и словно пропадает в нем.
Свет техники будто засасывает его живучесть внутрь. Бр-р.
– Ну, я пойду тогда, – стараясь прогнать неловкость, поднимаюсь и ухожу из комнаты.
– Подожди. Я тебя провожу.
Мы идем в молчании. Каждый погружен в собственные мысли. Когда мы останавливаемся на развилке, набираюсь храбрости:
– Почему ты меня избегаешь?
– Я ведь уже объяснял.
– Это все ерунда. Ты мой друг. И ты сам говорил, что я тоже твой друг. Если собирался вот так тупо игнорить меня…
Без слов Гордей раскидывает руки. Подаюсь вперед и вжимаюсь в его теплую темно-синюю вязаную кофту с белой полоской на груди. Когда слов недостаточно, тело само подает сигналы. И я рада, что Гордей тоже дорожит нашей дружбой.
– Ты мой лучший друг, и я не хочу, чтобы ты страдала. Я пытаюсь оградить тебя от мира болванов, которым важны лишь внешний вид или то, с кем ты дружишь.
– Дурак… – утыкаюсь носом в кофту и закрываю глаза.
В его объятиях мне еще уютнее, чем в объятиях Ирмы.
– Знаешь что? Мне все равно, будут меня дразнить или нет. Я хочу, чтобы вся школа знала, что мы друзья, – отстраняюсь. – Разве не ты у нас разрушаешь стереотипы? Хватит бояться за меня, – хватаю его руку и сжимаю пальцы.
Моя рука теплая, а его – холодная. Обычно у него теплые руки, но не в этот раз.
– Я сама выберу, как относиться к болванам, которым важны внешний вид или то, с кем ты дружишь, – не сдерживаюсь и передразниваю его слова.
Губы Дея подергиваются, и он улыбается. Его глаза снова блестят.
– Во-о-от. Узнаю прежнего тебя. Давно не виделись.
– Ладно, – сдается он, – так и быть. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.
– Не буду. И вообще, я не позволю кому-либо тебя обидеть.
Гордей смеется, и я подхватываю его смех. Осень больше не кажется мне такой холодной.
Чем ближе октябрь, тем сложнее сдерживать эмоции.
Мне, в отличие от сестры, исполнится не семь, а семнадцать.
Я чувствую, как меняется жизнь, и хоть у нас появилось много родственников, приятных и не очень, в этот раз мамы рядом не будет. В последние годы она болела и почти все время проводила в больнице, но все равно улыбалась нам с Милой. Она была рядом. Она просто была. А теперь ее нет, и все вокруг живут как прежде. У меня уже не осталось слез, лишь тяжесть в груди да ком в горле.
– Привет.
Отрываюсь от ковыряния макарон в тарелке. Лида стоит рядом, держа поднос:
– Можно подсесть?
– Угу.
Под мой кивок она садится напротив.
– Я уезжала на пару недель в санаторий.
Ой. Я уже почти похоронила нашу несбывшуюся дружбу… Думала, что она тоже меня избегает.
– Как только приехала, решила сразу найти тебя. Уже освоилась в школе?
Киваю, не поднимая глаз. Стыдно. Почему я всегда думаю о людях хуже, чем есть на самом деле? Пора избавляться от этой дурацкой привычки.
– Доверие – это мост…
– Что?
Краснею и прикрываю щеку рукой.
– Я это вслух сказала, да?
– Да, но я не расслышала, что именно.
– Просто… проговариваю про себя всякие штуки. От которых начинаешь чувствовать себя увереннее и все такое.
– А-а, ты тоже любишь аффирмации? – улыбается Лида. – Я их часто меняю в зависимости от того, чего и в какой день хочу добиться.
Я и слова-то такого не знаю.
– Я тебя отвлекла. Приятного аппетита.
Мы доедаем обед, сдаем посуду дежурным и покидаем столовую.
– Подружилась уже с кем-нибудь? – спрашивает Лида.
– Не особо.
– Не любишь общаться или боишься знакомиться?
– И то, и то. В какой-то степени.
– У тебя есть хобби?
– Да. Я рисую.
– О, это чудесно! Нам как раз требуется художник в школьный журнал. Я в нем главный редактор. Не хочешь ко мне присоединиться?
– А что от меня требуется? Кроме рисунков.
– Ответственность и дружелюбие.
Если посчитать, сколько времени я провожу в одиночестве и сколько часов у меня уходит на бесцельное рисование, то все это выливается в страшное число.
– А ты можешь показать, где и как вы работаете над журналом? Я… хотела бы посмотреть перед тем, как приму решение.
– Почему нет? Идем.
Лида познакомила меня с ребятами, выпускающими журнал, и мы сразу взялись за дело. Домой я шла с новыми друзьями и охапкой листов А4 с различными набросками.
– Пока. Увидимся завтра! – мы с Лидой машем другим ребятам и остаемся вдвоем.
Провожаю ее до дома. Чем ближе мой день рождения, чем больше живот Ирмы, тем меньше времени хочется проводить в своей комнате. Мама бы отругала меня за то, что не слежу за Милой, но сейчас мне хватает своих забот. Наконец-то я могу заняться собственной жизнью, и пусть это эгоистично, но я тоже хочу завести друзей. Хочу быть обычным подростком, не измеряющим температуру молока перед кормлением младенца. Хочу ходить на свидания, наконец! А потом сплетничать о них с подружкой, делиться секретами о том, как правильно целоваться и все такое.
– Расскажи о себе. – Лида поправляет коричневый шарф.
На ней пальто с поясом, подчеркивающим талию, высокие сапоги с невысоким каблуком и легкий берет, слегка сдвинутый набок. На руках темно-коричневые кожаные перчатки. Можно сказать, что она выглядит как сама осень.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Я могу задавать вопросы, а ты отвечай. Если что-то не понравится, промолчи или скажи «следующий», хорошо? – улыбается Лида.
На ней естественный макияж, но она выглядит как голливудская звезда. Удивительно, что она общается со мной, оборванкой в свитере и с волосами неровной длины. Постеснявшись попросить денег на парикмахерскую у дяди, я самостоятельно отстригла кончики, пытаясь укоротить их. Теперь спасает только коса, кончик которой засовываю под свитер или рубашку. Смотрится странно, зато никто не видит моего позора.
– Хорошо.
– Тебе нравится в нашей школе?
– Трудно сказать, я тут всего две недели. Здесь определенно лучше, чем там, где я училась раньше.
– А почему ты переехала?
– У меня не было выбора. Моя мама умерла, и нас с сестрой удочерили родственники.
Улыбка Лиды исчезает.
– Прости, Вер. Я не хотела… – говорит она виновато.
– Ничего, я уже смирилась. Все не так плохо. Лучше спроси про что-нибудь другое.
Мы бредем по дороге, под ногами хрустит гравий, над головой лениво ползут темные тучи. Ветер заставляет ежиться. Спасибо хоть дождь не идет.
– М-м, а когда у тебя день рождения?
– Скоро. Двенадцатого октября.
– Здорово! – Лида сжимает ладони, похлопывая пальцами друг о друга. – А мой день рождения в декабре, пятого числа.
Улыбаюсь, но ничего не говорю. Потом внесу дату в календарь, чтобы не забыть. С запоминанием номеров и дат у меня большая беда, поэтому я ненавижу историю и почти всегда заваливаю тесты по ней.
– А можно я спрошу кое-что личное?
Пожимаю плечами. Я не очень-то люблю говорить с малознакомыми людьми, но сейчас болтовня успокаивает. Она словно напоминает, что я не одна и что впереди меня ждет еще много знакомств. А еще я ненадолго забываю о Гордее, с которым никак не могу встретиться в школе. Либо он продолжает меня избегать, либо наши расписания слишком разные.
– Есть кто-то, кто тебе нравится?
Щеки краснеют быстрее, чем я успеваю воскресить образ Дея в памяти. Поспешно качаю головой. Лето, проведенное с ним, кажется мне очень длинным. Если бы мне дали шанс в него вернуться, я бы сделала это, не колеблясь. Потому что тогда мы ходили друг к другу в гости, на озеро, в поле подсолнухов. Снимали видео, я училась рисовать, а еще смотрела на Гордея вовсе не так, как на обычного друга. Признаться в этих чувствах страшно даже самой себе, а уж произнести вслух…
– Не знаю… Не уверена. У меня есть друг. Может, это просто симпатия к тому, кто хорошо меня понимает.
– У тебя щечки пылают, – дразнится Лида.
– Неужели так заметно, – прикладываю холодные пальцы к лицу. Вся горю.
– А мне вот никто из старшеклассников не нравится. Они все какие-то… глупые, что ли? Мне нравятся люди с мозгами.
– А что, у всех старшеклассников нет мозгов? – наконец наступает моя очередь дразниться, чем я успешно пользуюсь, чтобы соскочить с неловкой темы.
Щеки остывают.
– Ну, я не совсем это имела в виду, – Лида щурится и долго молчит. Устав ждать от меня ответа, она спрашивает заговорщицким тоном: – Скажи, тебе можно доверять секреты?
Секреты – не мое. С другой стороны, мне не с кем делиться секретами. Тете с дядей я об этом не скажу, Миле – тем более, она слишком мала для интриг старшеклассниц, а Гордей… Ну, у нас с ним своя атмосфера, поэтому я не хочу нарушать ее чужими секретами. Лучше мы с ним вместе создадим свои. Как тот контейнер в подсолнуховом поле…
– Вер? Ау? – Лида машет, привлекая внимание.
– Прости, задумалась. Что касается секретов… если это не признание в убийстве или что-то такое же страшное, то, думаю, можно.