– Где? – Мила озирается, в ее глазах вспыхивает надежда.
– Видишь эти подсолнухи? – вытягиваю руку и поочередно указываю на то, что нас окружает. – И вон те деревья? И все небо над нами? Наша мама стала частичкой огромного мира.
Раньше она могла быть или с нами, или в больнице… но теперь она повсюду.
Сестра смотрит мне в душу слезящимися глазами.
– К тому же наша мама живет в нас с тобой. В этом весь секрет, – прислоняюсь лбом ко лбу сестры и касаюсь кончиком своего носа кончика ее носа. – Ты не исчезнешь, Мила. У тебя есть я, Ирма, Тихон и Гордей. Ничего не бойся, Хоббит.
– Мила! Вера! – издалека доносится голос дяди.
– Мы здесь! – отзываюсь я.
– Нашлась!
Свет фонариков приближается с разных сторон.
– Только больше не забывай про меня, – шепчет Мила на ухо.
– Когда это я про тебя забывала?
– Ты все время с Гордеем, а я ведь тоже по тебе скучаю.
Смотрю в ее большие печальные глаза.
– Обещаю больше никогда про тебя не забывать, – скрепляю клятву поцелуем в лоб.
Сквозь шорох стеблей на лужайке один за другим появляются дядя, Гордей и тетя.
– Милуся, ну куда ты убежала? – Ирма подходит к нам и протягивает руки.
Замечаю, что она хочет встать на колени, и поднимаюсь, потянув за собой сестру. Не хочу, чтобы тетя лишний раз напрягалась. Теплые объятия тети накрывают нас, как уютный плед зимним вечером.
– Ты нас так перепугала! Больше не убегай, – журит Ирма сестру, поглаживая ее по голове.
– Не буду, – обещает Мила и улыбается как ни в чем не бывало.
Тихон подходит к нам и присоединяется к объятиям.
Гордей стоит позади и колеблется в нерешительности.
– Иди сюда, – протягиваю ему руку и, едва он касается моих пальцев, затягиваю в наш семейный круг.
С наших лиц не сходят улыбки. Наконец Мила выбирается из центра и радостно заявляет:
– Надо почаще так убегать, чтобы меня обнимали.
Грожу ей кулаком и мгновенно перехватываю ее руку:
– Больше никаких побегов.
Мила закатывает глаза, громко вздыхает и снисходительно говорит:
– Ладно уж, так и быть. Ты без меня совсем пропадешь.
Под дружный смех мы возвращаемся. Дом встречает нас ярко светящимися окнами. Раньше я не замечала, что на крыльце висит фонарь, который горит, когда остальные лампы гаснут. Вот что чувствуют моряки, измученные штормом, когда выплывают к маяку? Усталость и облегчение?
Мила рвется в дом, и я отпускаю ее, но не свожу с нее глаз. Следом заходят тетя и дядя. Собираюсь пройти внутрь, но Гордей аккуратно тянет меня за запястье.
– Что? – растерянно моргаю и смущаюсь, потому как совершенно забыла о нем из-за переживаний.
– На самом деле я подготовил тебе три подарка.
– О нет, только не что-то…
Он бережно привлекает меня к себе и целует.
Наш настоящий первый поцелуй длится дольше того пробника на ярмарке. Отстранившись, Гордей вкладывает мне что-то в руки и кивает в сторону дома.
– Сладких снов, Вера, – он отходит задом наперед. – Откроешь, когда я уйду.
– Спокойной ночи, – прислоняюсь головой к столбу на крыльце. – Смотри под ноги, а то споткнешься.
Улыбнувшись, Гордей исчезает из виду. Опускаю голову и разглядываю очередной подарок от него. Достаю из небольшого пакета наш «тайный» блокнот. С удивлением пролистываю его и на последней странице вижу единственное слово, которое написал Дей:
«Ты».
Прижимаю блокнот к груди, переполненная воодушевлением. Из всех подарков он попросил меня! Получается, я для него – сокровище? Касаюсь ладонями горячих щек и хихикаю. Пока никто не видит, позволяю себе побыть влюбленной девчонкой.
Вздрогнув от прохладного ветерка, забегаю в дом и прячу блокнот под матрасом кровати. Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, знал о нем.
15
Хоть женщина, ожидающая ребенка, и все ее окружение обычно знают, что когда-нибудь малыш появится на свет, сами роды начинаются внезапно. Так произошло и с нами, когда за полдником Ирма вдруг резко втянула воздух и схватилась за живот.
– Девочки, скорее в машину, – тетя хватает заранее подготовленную сумку, надевает длинный пуховик и выходит из дома в мягких теплых тапках.
Переглянувшись с Милой, мы наскоро натягиваем куртки, шапки и обувь и выбегаем за Ирмой. В спешке закрываю за собой дом.
– Ты хочешь сама сесть за руль? – тревожусь я.
– Вера, пожалуйста, позвони Тише, – тетя с трудом усаживается в автомобиль.
Она морщится, и меня передергивает, когда представляю, какую боль она испытывает из-за схваток.
– Что ему сказать? – подношу смартфон к уху, параллельно жестами требуя, чтобы сестра пристегнулась.
– Что мы поедем в больни… ай!
Ирма проверяет зеркала, пристегивается и вставляет ключи в замок зажигания. Машина грузно тарахтит.
– У Ирмы начались схватки, мы едем в больницу, – сообщаю дяде. После короткого разговора кладу трубку и говорю уже ей: – Он приедет, как только сможет.
– Хорошо.
Тетя везет нас по дороге, одной рукой держась за руль, а другой за живот. От волнения кусаю нижнюю губу и хватаюсь за спинку кресла. Мила сидит за водительским креслом, а я – за пассажирским.
– Вера, позвони Алене и попроси ее выйти к дороге. Напомни, пожалуйста, чтобы она взяла права.
Слушаюсь беспрекословно, и когда мы подъезжаем к дому Кузнецовых, Гордей и Алена уже нас ждут.
– Ален, вся надежда на тебя, – тетя выбирается из машины.
Мы с Гордеем помогаем ей вылезти.
– Хорошо. Дети, вы с нами или подождете дома?
Меня распирает от нервов. Боюсь представить, что нас ждет в больнице. Мы обмениваемся с Гордеем взглядами.
– Мил, что выбираешь? – спрашиваю я.
– Я хочу поехать с тетей.
– Но роды – дело не быстрое, – тактично напоминает Ирма. – Может, вам лучше побыть дома?
– Мы так долго ждали малыша! – Мила топает ножкой и хмурится. – Я хочу его увидеть!
Взгляды взрослых смягчаются, Гордей улыбается.
– Ладно, поехали. Ты с нами? – уточняю у Дея.
– Да.
Мы забираемся в машину: Алена за рулем, тетя справа от нее, Мила по-прежнему за водительским сиденьем, а я в середине – крепко держусь за руку Гордея.
Пока Ирма с Аленой беседуют с врачами, звоню дяде. Он обещает приехать как можно быстрее. Потом я звоню бабушке с дедом и сообщаю, что совсем скоро они смогут познакомиться с внуком.
– Ой-ой, – причитает бабушка, – Семен, немедленно собирайся!
– Ну что там еще случилось? – доносятся его ворчания.
– Внук у нас скоро на свет появится! Вот что случилось!
Они продолжают переговариваться, и я сбрасываю звонок, чтобы они не отвлекались от сборов. Отправляю им адрес больницы и откидываюсь на спинку сиденья. Ирму уводят в палату.
– Ребятки, я поработаю в машине, – Алена смотрит в смартфон. – Обязательно сообщите, если будет что-то срочное.
– Хорошо, – синхронно обещаем мы.
– Вот это напряженка, – протягивает Гордей, когда она уходит.
– Угу. Роды не у меня, а тело трясет так, будто сама сейчас в родильную палату отправлюсь, – отзываюсь я.
– Ты так же себя чувствовала, когда родилась Мила?
Сестра оборачивается. Я никогда не рассказывала ей о своих ощущениях, да и вообще никому, даже маме. Раньше мне казалось, что мои переживания слишком личные, что о них не нужно говорить и их стоит скрывать. Но теперь меня окружает семья, я влюблена и мне нечего бояться. Беру руку Милы в свою и кладу ее себе на колено, бережно сжимая маленькую ладошку.
– Когда у мамы отошли воды, мне было очень страшно. Она позвонила в скорую, и мы ждали, пока приедет машина. Все это время она держалась за живот и то сидела на месте, то подскакивала и начинала ходить туда-сюда, что-то бормоча. В какой-то момент она замерла и сказала: «Если со мной что-то случится, скажи врачам, что твою сестру зовут Людмила». Я плакала и умоляла ее не говорить таких слов. Тогда она обняла меня и объяснила: «Скоро ты станешь старшей сестрой. Будь храброй. Малышка придет в этот мир совершенно беззащитной, как когда-то пришла ты. Пообещай, что позаботиться о ней». Взамен я потребовала у мамы обещание не умирать. Она рассмеялась и принялась целовать мне лицо и макушку, пока я тоже не начала смеяться. Она потратила так много сил, чтобы развеселить меня, а я не подозревала, как больно и тяжело ей было это делать.
Кто-то трогает мое лицо. Сморгнув, обнаруживаю руку сестры, вытирающую мои слезы. Она прижимается к моему плечу.
– Я очень тебя люблю, Вера.
– И я тебя люблю, – тронутая реакцией Милы, сжимаю ее в объятиях, совсем как перед ее рождением мама сжимала меня.
– Ты такая сентиментальная, – замечает Гордей, придвигается ко мне и шепчет на ухо: – Я только что заново в тебя влюбился.
– Перестань.
Поначалу ожидание казалось бесконечным. Потом приехал Тихон, и вот мы нервничаем не втроем, а впятером – Алена тоже пришла. К тете в палату нас не пускают.
Поговорив с акушером, Алена возвращается к нам. Заправив волосы, подстриженные ровным каре, за уши, она говорит:
– Мальчик, три с половиной килограмма!
– О-о, – выдыхает дядя, и то охает, то ахает, словно позабыл все слова.
– Поздравляю, Тихон. Твоя мечта сбылась.
– Спасибо, Ален, – наконец говорит дядя. Он подается вперед и обнимает ее. – Спасибо, что позаботилась об Ирме.
– Я всегда рада помочь.
Поглядываю на Гордея, а он протягивает руку и берет мою. Мила вертится то рядом с нами, то с дядей и Аленой.
Ирму выписывают несколько дней спустя. Мы ждем дома, считая минуты до ее возвращения. Бабушка с дедушкой уже приехали и тоже не находят себе места. Они не забыли свое обещание и привезли нам с Милой подарки, чем удивили меня и порадовали сестру.
– Пойду приберусь, – бабушка уходит на кухню, где вместо уборки начинает греметь кастрюлями и сковородками и в итоге печет блины.
Сидящий в кресле дедушка обнимает Милу, пристроившуюся у него на коленях, и пристально разглядывает нас с Гордеем. Мы с ним расположились на диване и стараемся не делать ничего, что может выдать наши отношения.