Уж очень высоко! Даже на самого стойкого и закаленного временами накатывают приступы страха, появляется слабость, коленки начинают дрожать. Какой смысл от подобного стражника?
Принц не боялся высоты. Ни капельки. Наоборот, высь манила его. Будто еще с рождения был обещан мальчику таинственный дар, никогда не проявлявшийся ранее у членов королевской семьи.
Никто из правителей Мегаликора не умел летать. И Данагвар не знал, что умеет. До того самого дня.
Об открытом всем ветрам тайнике принца первым узнал Монаго. Конечно! У Огненного такой острый проницательный взгляд, что сразу становится ясным, он видит всех насквозь, до самых внутренностей, до самых скрытных мыслишек. От него не укроешься. Данагвар слышал, как гулко стонет каменная лестница от его тяжелых шагов.
«Не хочу никого видеть! Они все там, как враги. Как предатели. Они ничего не могут исправить. И все их сочувственные слова… Зачем они? Для чего? Они звучат мерзко. Потому что от них ни капли не становится легче. Не надо ничего говорить. Не хочу слушать!
Почему его не оставят в покое? Почему его не отпустят из этого ужасного замка? Здесь так теперь пусто и тяжело. А ему твердят про какие-то обязанности. Про какие-то занятия и уроки.
Не хочу!
И спрятаться больше негде. Вот бы сейчас… вот бы сейчас…»
Принц с надеждой посмотрел ввысь, в темнеющее вечернее небо.
Как птица. Взмахнуть руками и…
Принц не сразу понял, что его ноги больше не касаются пола, что ветер налетает не со стороны, а плавно и ровно, как водный поток, течет сверху.
Данагвар закричал. От восторга, от страха, от осознания реальности незнакомого волшебства, на овладение которым он никогда не надеялся.
Этот крик услышал Монаго. И тоже испугался, и смертельно побледнел, и бросился к широкому парапету, окружавшему смотровую площадку, и перегнулся вниз. Сразу в глазах советника потемнело. Слишком высоко, и нет никакой надежды на удачный исход. Бедный мальчик!
Монаго не понял, что крик несется с неба. А юный принц мстительно рассмеялся.
Так и надо Огненному. Так и надо всем тем, кто остался внизу. Пусть им будет плохо. Пусть их осудят за то, что не уберегли наследника. Горе наставники, беспомощные волшебники, недостойные советники.
Принц видел, как за несколько мгновений ожил замок, как испуганно замигали окна, то одни, то другие, следуя перемещениям растревоженных огней. Зазвучали громкие голоса, резкие, взволнованные.
Ну, что? Получили?
Данагвар злорадно ухмыльнулся, тихонько спланировал вниз, стараясь остаться незамеченным, отыскал свой балкон, прошел в комнату, уселся в кресло и стал преспокойненько ждать.
Когда-нибудь кто-нибудь заглянет же в его комнату? Вот будет зрелище!
Глава четвертаяГлавный советник Врайник
— Ваше высочество, вы не должны игнорировать свои обязанности, — размеренно вещал советник Монаго.
— Я все равно ни черта не смыслю в делах вашего Совета! — буркнул принц, но Монаго твердо и невозмутимо напомнил:
— Это не мой Совет, это Магический Совет Мегаликора, правителем которого вы являетесь.
— Я не напрашивался в правители! — огрызнулся принц, советник посмотрел на него с грозным осуждением и начал холодно и резко:
— Ваше высочество…
Принц вскочил.
— Довольно, Монаго! Ты не имеешь права так обращаться со мной! Убирайся!
У Огненного ни один мускул не дрогнул на лице, он не проронил более ни слова, учтиво поклонился и с достоинством удалился, гулко печатая шаги. За дверями его поджидал одетый в серое человек с острым взглядом и правильными чертами лица. Это был Главный советник Врайник, регент Мегаликора.
— Как вы можете, Монаго? Разве не клялись мы перед памятью нашего короля заботиться о его сыне? — он укоризненно качнул головой. — Принцу всего пятнадцать, а вы ставите перед ним непосильные задачи. — Его цепкий взгляд впился собеседнику в лицо. — А я, по-вашему, недостаточно добросовестно исполняю свои обязанности?
— Очень добросовестно! — вежливо заверил Огненный главу Магического Совета и продолжил, возвращая голосу горячность и искренность: — Но пятнадцать — уже не младенческий возраст! И если сейчас принц не включится в государственные дела, он не дорастет до них никогда!
— Вы преувеличиваете, Монаго, — миролюбиво проговорил Врайник, но почти сразу тон его сделался менторским. — Его высочество рано потерял родителей, а вы постоянно упрекаете его в том, что он не является достойным их наследником. Тем самым вы внушаете ему мысль, что он изначально не способен справится с по праву возложенной на него миссией.
Оба советника не имели собственных детей, поэтому единственным объектом для проявления их родительских чувств по стечению обстоятельств оказался сирота-принц. Хотя достигнуть взаимопонимания в вопросах воспитания у них никак не получалось, и в очередной раз они расстались каждый при своем мнении.
Когда Врайник вошел в залу, принц, нахохлившись, сидел в кресле. Данагвару было стыдно за то, что он наорал на Монаго, упорно старающегося сделать из него достойного человека. А ведь советник добросовестно пытался заменить принцу отца, согласно собственным представлениям. В основном — по части строгости и требовательности. За заботу и бережное понимание взвалил на себя ответственность регент. Воспользовавшись этим, Данагвар беззастенчиво спихнул на него государственные дела, прикрываясь своей молодостью и неопытностью. На что Врайник не возражал. Зато Огненный Монаго неотвязно напоминал принцу о доставшихся ему по наследству обязанностях и требовал их неукоснительного исполнения.
Чего он надеялся добиться? Знания Его высочества о волшебстве были весьма поверхностными. Только врожденные способности, полученные в дар от щедрой природы, позволяли ему хоть как-то соответствовать званию Верховного Мага и Волшебника. Но «Правитель»? Правитель из него никакой! Да принц и не стремился к большему. Не хотел стремиться.
Данагвар взглянул на Врайника.
Сплошные заботы и обязанности, вечно усталый вид и мешки под глазами — вот обещанные принцу преемственностью поколений перспективы. Он их ненавидит и боится. Трусливый маленький мальчик, не желающий повторить судьбу родителей.
Так и кажется со стороны — трусливый и ленивый. А еще испытывал самодовольную гордость, заявляя Владе, что это его замок, что его родители — король и королева!
Влада спросила: «Как ты справляешься?» и не требовала ответа. Была уверена в нем.
Конечно, справляется! Как же иначе? Влада не сомневалась — Синице все по плечу.
Синице-то, может, и по плечу. Чего не скажешь о великом правителе Данагваре.
— Врайник! — глухо проговорил принц. — Я хочу побывать в той пещере!
Главный советник побледнел.
— Но ее больше нет, — тихо напомнил он. — Произошел обвал.
— Ну, хотя бы поблизости, — не сдался принц, но регент не торопился с ответом, стоял, пряча взгляд.
— Что с тобой, Врайник? — удивился принц. — Ты боишься?
— Нет. Просто воспоминания. — Главный советник поднял глаза, смотревшие в пол, провел рукой по лицу, словно стирая тяжелые мысли. — Они по-прежнему ярки. Наверное, я не забуду это никогда.
Принц еще никогда не видел Врайника таким, будто бы съежившимся, потемневшим. Еще ни разу в жизни вид его не вызывал у Данагвара жалость.
— Я не заставляю тебя идти со мной. Можешь просто указать путь.
Но регент решительно запротестовал.
— Что вы, ваша высочество. Я, конечно же, пойду с вами. Даже не смотря на… — Он запнулся и попытался сделать вид, что последние слова вырвались у него случайно и абсолютно ничего не значат, но принц не поддался на его уловку.
— На что?
Главный советник долго молчал, но Данагвар не сводил с него настойчивого взгляда, и тот, наконец, решился.
— Это чудовище, убившее ваших родителей. Оно преследует меня во сне. Наверное, это совесть не дает мне покоя. Я чувствую свою вину, и потому каждую ночь возвращаюсь в тот день, в тот миг. Я вижу снова и снова, как зверь несется на меня, и меня охватывает ужас оттого, что я так ничего и не смогу сделать.
Регент скорбно склонил голову.
— Ты ни в чем не виноват, Врайник! — хрипло произнес Его высочество. — Ты же сделал все, что мог!
Но советник протестующе вскинул руку.
— Я не сделал ничего! — гневно выкрикнул он. — В том-то и дело! Я не сделал ничего из того, что мог бы сделать! Я очень виноват перед вами, ваше высочество!
Данагвар знал, что такое нервные срывы, знал, как можно ненавидеть окружающих, а более всего, себя самого, но вид Главного советника, подавленного, сломленного, униженного, потряс его.
— Я действительно не считаю тебя виноватым, Врайник. Ты должен справиться со своим кошмаром.
— Я пытаюсь, — регент глянул с недоверием и надеждой одновременно.
Он так и не сказал, зачем приходил, быстро удалился, а принц не решился остановить его.
Когда Врайник ушел, появился Филимон, как всегда жизнерадостный, переполненный энергией.
— Ваше высочество! — после некоторых памятных событий юный Монаго произносил эти слова с нарочитым нажимом. — Ты что, так и собираешься целый день здесь сидеть?
Синица что-то буркнул неразборчиво, и Филимон воспринял услышанный звук, как утвердительный ответ.
— Что хотел от тебя Главный советник? — было заметно, что приятель спрашивает не из праздного любопытства. — Я тут с ним столкнулся где-то час назад, хотел пройти мимо, а он меня остановил и говорит: «Филимон!» — Еще одним даром юного Монаго являлось умение красочно и эмоционально пересказывать прошедшие события и услышанные истории. — Ну-у-у, то есть… «Филиандр! Ты-то мне и нужен!»
И, несмотря на то, что Синица не проявил никакого интереса к его сообщению, Филимон подробно поведал ему о происшествии.
Благополучно проскочить мимо Главного советника Филимон торопился вовсе не из-за страха перед ним. Принадлежа к роду, даже более древнему и знатному, чем королевский, он рос в замке подле принца, с младенчества составлял ему компанию для игр и занятий. Замок стал для Фили