Принц никак не отреагировал на его заявление, только поблагодарил и сразу заспешил в свои покои, благо оставалось до них всего несколько шагов.
Когда закрытая дверь отделила ребят от прочего мира, Влада без сил рухнула в кресло.
— Устала? — спросил Синица.
— Очень! — созналась Влада.
Синица нахмурился, ему не понравился ее ответ, а Влада улыбнулась ласково, словно маленькому обиженному ребенку.
— Но с тобой я этого не замечаю.
Синица взялся за другое кресло в желании придвинуть его поближе к Владиному, но просчитался с выбором рабочей руки и тихонько вскрикнул.
— Все еще болит? — встревожено приподнялась Влада.
— Неважно! — ответил Синица. — Сейчас все уладим.
Он все-таки установил свое кресло напротив Влады, уселся в него, наклонился вперед.
— Дай мне руки!
— Зачем? — Влада удивилась, но безропотно подчинилась, протянув ладони.
— Я не способен вылечить сам себя.
Левой рукой Синица крепко, но аккуратно стиснул пальцы на ее правой руке.
— Я тоже не способна лечить, — с сожалением предупредила Влада, но Синица положил свою перевязанную кисть на ее левую ладонь.
— Сожми!
— Тебе же будет больно!
— Уж как-нибудь переживу.
Влада осторожно ухватилась за повязку, ожидая снова увидеть, как Синица морщится от причиняемой ею боли, но не заметила никаких гримас, зато почувствовала в собственных пальцах особенное тепло. Оно потоком шло из Владиной правой руки в левую, от него было немного не по себе, сердце взволнованно стучало, и казалось, что окружающий мир теряет свои очертания, расплывается в мареве, вливается во Владино тело. Она — это и есть мир, и теперь ей подвластно все, даже чужая боль. Стоит Владе только захотеть, и боль отступит, уйдет, исчезнет, сгорит в огне ее прикосновений, и Синица облегченно прикроет глаза.
Интересно, он испытывает то же самое, когда избавляет других от страданий?
— Ты передаешь мне свои способности? — Влада вопросительно посмотрела на Синицу. — Такое возможно?
— Для нас — возможно! — уверенно подтвердил Синица.
— Почему?
— Потому что между нами особые отношения. — Он нерешительно умолк, но лишь на мгновенье. — Потому что я люблю тебя, а ты…
Как разъяснение и как истинная правда в завершение начатой не ею фразы это произносилось очень легко:
— А я люблю тебя.
По случаю победы не устраивали ни пиров, ни празднеств, не царило в замке приподнятое оживление. Время текло ровно и спокойно. Уже прошло несколько дней с тех пор, как состоялось заседание Совета, на котором принц Данагвар, решительный и сумрачный, стойко выдерживая пристальные взгляды собравшихся по его требованию мудрецов и волшебников, попросил лишить его наследного права на престол, а заодно и всех титулов.
Реакция советников обескуражила принца. На него посмотрели так, словно он сморозил величайшую на свете глупость. Это совершенно не вязалось с твердой уверенностью Данагвара в том, что он заслуживает самого сурового наказания, а не королевской короны.
— Ваше высочество, вы опять устраняетесь от обязанностей, — с тихим осуждением вздохнул Главный советник Монаго.
Принц ошарашенно воззрился на него, обвел глазами присутствующих и задумался.
— Я, кажется, понял тебя, Огненный! — наконец проговорил он. — Когда отдаешь, легко. Тяжело, когда оставляешь себе.
Монаго удовлетворенно усмехнулся уголками рта и не расслышал последующих слов, произнесенных совсем тихо:
— Если я отрекусь, получится, что опять увильну от наказания.
— А кто теперь будет регентом? — задал вопрос один из членов совета.
— Регентом? — до сих пор хранивший молчание и избегавший прямых взглядов старый Корару простодушно улыбнулся. — А зачем нам регент? Я считаю, нет смысла дожидаться момента, когда принцу исполнится шестнадцать.
— Но так нельзя! — воскликнул изумленный Данагвар. — Это противоречит законам!
Корару опять улыбнулся, теперь уже с мудрой грустью.
— Ваше высочество! Не всегда возраст измеряется количеством прожитых лет. Порой несколько дней весят больше, чем долгие годы. Цифры не делают достойными. Вы согласны со мной? — он с вопросом заглянул в глаза принца. — И вы по-прежнему считаете, что Мегаликору нужен регент?
Больше не прозвучало возражений, никто не выказал недоумения, никто не выступил с протестом. Главный Советник Монаго поднялся.
— Ваше величество…
Данагвар вскинул голову.
Он не испугался, не растерялся, на его лице не отразилось ни радости, ни торжества, но, кажется, в одно мгновенье принц сделался выше ростом и шире в плечах.
Данагвар не знал, что сказать, но от него и не ждали слов, от него ждали поступков и действий, и принц больше не мог отречься от данных им клятв.
— Почему вы медлите, ваше высочество? — сурово спросил Главный советник Монаго. — Вы и так слишком долго бездействовали.
Принц не возмутился, не возразил, дозволяя Огненному прежний нравоучительный тон в обращении к истинному правителю страны. Он в долгу у всех и у вся, он не забывает об этом, но его не так-то легко пронять, взывая к совести. А Монаго и тут не растерялся, бесстрашно переходя от осуждения к скрытому сарказму.
— Или вы предпочитаете не прощаться?
Вот этого Данагвар не вытерпел, бросил на Главного советника рассерженный взгляд.
Принц не просил для себя никаких привилегий, совет сам постановил, что в регентстве больше нет необходимости. Через несколько дней Данагвар станет королем, подлинным Правителем Мегаликора, а к нему по-прежнему относятся как к неразумному мальчишке, подозревая в том, что он по-детски нарочно тянет время, ищет надуманные поводы, стараясь отсрочить тяжелый момент.
Да! Он нарочно тянет время! Он пытается выгадать очередные лишние сутки! Разве понять его суровому, аскетичному Монаго?
— Я готов! — принц решительно поднялся с места. — Только я пойду один!
— Нет! — прозвучало вежливо, но непоколебимо.
— Почему? — резкий, пронзительный взгляд полоснул по Главному советнику. — Вы мне не доверяете? — Данагвар усмехнулся. — Неужели вы думаете, что я сбегу?
Монаго ничуть не смутился, спокойно принялся за терпеливые объяснения.
— Ваше высочество, вы скоро станете королем, и вам придется строго соблюдать принятые у правителей Мегаликора правила и приличия, а они не разрешают королю появляться без сопровождения в чужой стране.
Принц понял бесполезность споров.
— Ладно! — обреченно согласился он. — Но неужели вы потащите через портал всю мою свиту?
— Будет достаточно нескольких человек, — успокоил принца Главный советник и перечислил: — Меня, Корару, начальника стражи и, если вы пожелаете, Филиандра.
Насчет «если вы пожелаете» Монаго немного слукавил. Для Филиандра была заранее определена задача: вызвать из школы Владу. Самому принцу не позволили удалиться от портала, опять сославшись на правила и порядки.
В последние дни общение Влады с Синицей свелось к минимуму: у нее — долги по учебе, у него — неисчерпаемая куча государственных дел. Но Влада не слишком расстраивалась: «Ничего! Они перетерпят! Не навечно же затянется эта полоса занятости и загруженности!»
Филимона присылали в интернат не впервые, и Влада не ждала ничего необычного от предстоящей встречи. Она предполагала, что Филимон привычно проведет ее в замок, и очень удивилась, обнаружив на постоянном месте портала странную делегацию. Она вопросительно посмотрела на Синицу.
— Что-то случилось?
Тот опустил глаза, стараясь подобрать слова.
Поначалу Данагвар действительно был слишком мал для государственных дел, и страной от его имени управлял регент. Регентом назначили Врайника как главу Магического Совета, и ни у кого не возникло сомнений в правильности этого выбора.
Оттого, что Врайник взвалил на себя все его обязанности, маленький принц был только рад. Он не торопился заполучить их назад. Он совершенно не хотел становиться правителем. Ни капельки! Он ненавидел эту должность.
Если бы не она, родители были бы живы!
Данагвар упрямо отлынивал от занятий, Данагвар отказывался участвовать в заседаниях Магического Совета, без стеснения ссылаясь на свою некомпетентность. И постепенно все смирились с тем, что принц в Мегаликоре — фигура чисто формальная, существование которой поддерживается исключительно за счет нерушимости древних традиций.
Врайник старательно потакал мальчику в его отстраненности и пренебрежении делами: «Вы еще маленькие, ваше высочество. Нет нужды взваливать на себя непосильные для вашего возраста заботы. Вы еще слишком молоды. Вы должны повзрослеть и понабраться опыта. Не торопитесь. У вас все впереди». Данагвара устраивало подобное положение, он с огромным облегчением отдал бы Врайнику страну в безвозмездное пользование, попроси тот об этом всего лишь несколько недель назад.
Расчетливый регент уговорил Совет открыть портал и разрешить принцу перемещаться из одного мира в другой. «Ребенок потерял родителей, ему необходимо обрести душевное равновесие, прежде чем приступить к обязанностям правителя». А принцу было так хорошо в чужой стране — никаких забот, никакого беспокойства! И Врайник ждал, когда он окончательно охладеет к Мегаликору и с легкостью променяет его на другой мир, обещающий новую, беспечную и легкую, жизнь.
Вот так, в нескольких предложениях, мог бы рассказать Синица свою печальную и поучительную историю, но пробывшая достаточно долго в королевском замке Влада, наверняка, уже знала ее. И Синица, хотя бесконечно тянуть время хотелось по-прежнему, сразу начал с главного.
— Я должен исправить все, что натворил Врайник по моей вине. И должен восполнить все, что упустил за последнее время. Огненный уже расписал мою жизнь по минутам на год вперед.
— Значит, мы будем видеться очень редко? — предположила Влада.
Синица хмыкнул, пытаясь скрыть замешательство, но сказать прямо так и не решился, начал издалека: